Наперекор судьбе - Пенни Винченци

Звонок не умолкал. Теперь он был не умоляющим, а требовательным. И по-прежнему долгим. Венеция с опаской посмотрела на лестницу. Неужели она должна покинуть «форт Литтон» и идти открывать неизвестно кому? Нет, ни в коем случае не должна. Весь здравый смысл был против. Здравый смысл был и против того, чтобы в сумерки одной ездить по Лондону на маленькой машине. В другое время это было бы очень романтично, но не во время войны.

– Ну что же ты, Венеция? Почему не открываешь?

Чем она может заниматься, если не слышит этих отчаянных звонков? А может, она упала и ей теперь не встать? Или причина в другом? Вполне правдоподобная причина, объясняющая молчание с внутренней стороны двери. Там просто никого нет. Возможно, Венецию кто-то спас и увез отсюда. И нужно ли дальше рисковать жизнью, стоя возле двери и давя кнопку? У нее есть ключ от машины дочери. Скорее в машину – и прочь из этого ада. Нет, надо еще подождать. Мало ли что?

Селия оглянулась. Ей казалось, что весь Лондон пылает. Не было ни одного уголка, свободного от пламени. Отдельные очаги сливались в бушующий огненный вал. Жар мешал дышать. Мимо промчалась пожарная машина, забрызгав Селию водой из окрестных луж. Тогда-то она и узнала, что вода в лужах тоже горячая.

Снова звонок. Кто-то упорно думает, что она здесь. Но кто? Кто об этом знал? И у кого хватило смелости и безрассудства отправиться сюда ее искать? Никто, таких людей попросту не может быть. И вдруг Венеция поняла, кто это, ощутив мощную волну благодарности и любви. Она быстро встала, и тут же у нее снова началась схватка. Эта была такой сильной и яростной, что Венеция застонала от боли, хватая ртом воздух. Какое-то время она не могла двигаться и стояла, вцепившись в перила, пережидая боль и молясь, чтобы ее поскорее отпустило. А еще она молилась о том, чтобы звонок не умолк.

«Должно быть, она все-таки покинула здание», – подумала Селия. Другого объяснения нет. Возможно, ее увезли с собой пожарные. Селия стояла и трезвонила уже более пяти минут. Ее одолевали отчаяние и страх. Ну не может быть, чтобы за это время Венеция не дошла до двери. Наверное, ее кто-то увез в безопасное место. Теперь и Селии нужно молить Бога, чтобы добраться домой, пока весь Лондон не оказался в развалинах. А где ключ от машины Венеции? Вот, на кольце, рядом с ключом от дома. Селия посмотрела на красный «остин-севен». В смысле защиты он был лишь немногим надежнее угробленного поварихиного велосипеда. Хорошо, она догадалась надеть металлическую каску. Селия уже собиралась бежать к машине, когда где-то совсем рядом упала очередная бомба. Она прижалась к входной двери издательства и, как часто делала в особо трудные моменты, стала читать стихотворение Милна «Баллада о королевском бутерброде». Селия и сама толком не знала, почему именно это стихотворение. Наверное, из-за его длины и бесконечных повторений, успокаивавших ум. Но как только уляжется пыль и мусор, поднятые последней бомбой, нужно уезжать отсюда.

Слава богу, боль отпустила. Венеция глотнула воздуха и потащилась наверх. Она выбралась на первый этаж и почти побежала по выложенному плитками полу, забыв, что может споткнуться и упасть. Оказавшись возле двери, Венеция приналегла на нее и из последних сил открыла, буквально упав на мать. Селия посмотрела на нее почти сердито и таким же тоном спросила:

– Неужели ты раньше не могла открыть дверь?

В дальнейшем, когда Венеция вспоминала эту сцену, та казалась ей взятой из какой-нибудь комедии про войну… Силуэт ее матери, подсвеченный заревом пожаров. На голове леди Селии – громадная железная каска явно с «чужой головы», наполовину скрывающая чумазое от сажи лицо. И при всем при этом мать почему-то была в своем элегантном черном пальто от Уорта и туфлях на высоком каблуке. Свой вопрос мать задала таким тоном, будто ее пригласили на чаепитие и нерадивый слуга слишком долго открывал дверь. Но в тот момент Венеция почувствовала огромное облегчение и радость. Ей вдруг стало по-детски спокойно. С нею мама, которая умеет все сделать так, как надо. Мама прогонит все опасности и хаос превратит в порядок… В этот момент снова начались схватки. Наверное, это случится совсем скоро.

– У меня схватки, – стискивая зубы, сказала Венеция.

– Тогда идем. Нам надо торопиться.

Голос матери вновь обрел прежнее спокойствие. Взяв Венецию под руку, Селия помогла ей спуститься с крыльца.

– Подожди, – превозмогая боль и туман в голове, сказала Венеция. – Нужно взять с собой рукопись. «Милосердие и благосклонность». Я оставила ее в подвале, где пряталась от бомб.

– Иди в машину, – приказала Селия. – Я сама спущусь за рукописью. Только осторожнее. Сегодня бомбы так и сыплются. Даже Святой Павел вот-вот может рухнуть.

Они обе плохо помнили первую часть их путешествия домой. Самую опасную часть, когда бомбы действительно так и сыпались и волны жара проникали даже сквозь закрытые окна машины. А в лондонском небе полыхало дьявольское подобие северного сияния.

Венеция ехала молча, свернувшись калачиком на сиденье, насколько это позволял живот. Лишь однажды, заметив впереди большую воронку, она выкрикнула предостережение. Селия этой воронки не заметила и буквально в последнюю секунду сумела вывернуть руль в сторону.

– Чуть не свалились, – было ее единственным комментарием.

Она была на удивление спокойна, даже когда перед ними и сбоку появилась стена огня, преграждая дальнейший путь. Селия дала задний ход и свернула в узенький переулок. Венеция молча опасалась, что машина попросту застрянет. Но они благополучно доехали до конца переулка.

– Кстати, там висел запрещающий знак, – сказала Селия, улыбнувшись дочери. – Надеюсь, нас не оштрафуют.

Они свернули влево и оказались у основания холма, на котором располагался квартал Ладгейт-Хилл. «Роллс-ройс» по-прежнему стоял там, где Селия его оставила, и презрительно взирал на бомбардировки.

– Нельзя бросать папину машину, – сказала Венеция. – Ее ведь могут украсть.

– Не украдут. В баке ни капли бензина, – ответила Селия.

Они достигли набережной, почти оставив пожары за спиной. Слева темнела река, и вид Темзы, как ни странно, был желанным, успокоительным зрелищем. Потом бомба ударила в здания на другом берегу, сразу за мостом Блэкфрайерз. Взрывная волна была настолько сильной, что их машину тряхнуло.

– А, черт! – выругалась Селия.

Для Венеции это было откровением. Она не помнила, чтобы мать когда-либо произносила ругательства.

В районе Парламент-сквер они почувствовали себя в большей безопасности.

– Думаю, худшее позади, – сказала Селия.

– Не искушай судьбу.

– По-моему, судьба давным-давно поддалась всем мыслимым искушениям. Тебе полегче?

Венеция кивнула, но тут же схватки опять напомнили о себе.

– Ой… ой, мама. Опять. Ты можешь довезти меня до родильного дома?

Селия удивленно посмотрела на дочь:

– На Харли-стрит? Снова ехать через этот ад? Лучше мы поедем прямо домой.

Домой они доехали без приключений. После всего, что творилось совсем рядом, знакомый силуэт дома на Чейни-уок воспринимался с легким изумлением.

– Мы сумели, – сказала Селия.

– Да. – Венеция запрокинула голову и взглянула на мать. – Огромное тебе спасибо.

– За что?

– За то, что приехала и увезла меня.

– Не говори глупости, – отмахнулась Селия. – Меня больше волновала рукопись. А теперь быстро в дом. Ты сможешь идти сама?

– Смогу. Позвони мистеру Брэдшоу, пусть приезжает как можно быстрее. Интересно, он когда-нибудь принимал роды в подвале?

– Себастьян, это я.

– Селия? Слава богу. Я невероятно волновался и уже сам собирался ехать в Лондон.

– Это было бы крайне глупо, – холодно ответила Селия. – Ты почти наверняка угодил бы под бомбежку.

– А ты?

– Как видишь, нет. Иначе я бы с тобой сейчас не говорила. Мы обе сумели выбраться. Думаю, худшее позади. Во всяком случае, с налетом.

– Что произошло? – (Селия начала ему рассказывать.) – Ты просто бесподобная женщина. Совершенно бесподобная. Ехать сквозь такое пекло.

– Себастьян, у меня не было иного выбора, – сказала она, поражаясь тому, что его удивляют столь очевидные вещи. – Венеции грозила опасность. Ты же знаешь: ради спасения своего ребенка родители готовы на что угодно.

– Да, – тихо ответил он. – Конечно знаю. Еще бы… Кит очень волновался. Он что-то чувствовал.

– Скажи ему, что мы в безопасности. Адели и маме тоже скажи. А теперь мне нужно идти. У бедняжки Венеции начались схватки.

– Что? Надеюсь, она не пострадала? Слава богу, что ты ее нашла.

– Она в прекрасном состоянии. Точнее, скоро будет. А сейчас у нее самый ответственный момент. До ее акушера я так и не дозвонилась. Не человек, а недоразумение. Вечно исчезает, когда он нужнее всего. С нею сейчас старый доктор Перринг. Ты нашим пока об этом не говори. Адели это лишь добавит волнений.