Прежде, чем их повесят - Джо Аберкромби

Ищейка медленно поднялся, заглядывая за упавший ствол дерева. В лесу он увидел плоскоголовых. Сидят там в тенях. Ждут. Ему не нравилось, что они там затаились. Шанка нападают, пока их не прикончишь, или бегут.

— Чего они ждут? — прошипел он. — Когда эти чёртовы плоскоголовые научились ждать?

— Когда они научились сражаться за Бетода? — прогрохотал Тул, начисто вытирая свой меч. — Много изменений, и ни одного к лучшему.

— А когда хоть что-то менялось к лучшему? — прорычал Доу, сидевший дальше в линии.

Ищейка нахмурился. Появился новый запах, словно какая-то сырость. Появилось что-то бледное, среди деревьев, и пока Ищейка смотрел, оно становилось всё бледнее.

— Что это? Туман?

— Туман? Здесь? — Доу хрипло хохотнул, словно ворона каркнула. — В это время дня? Ха! Впрочем, погоди-ка… — Теперь все они видели — за влажный склон цеплялась белая полоска. Ищейка сглотнул. Во рту у него пересохло. Неожиданно он почувствовал тревогу, и не только из-за ждущих внизу шанка. Что-то ещё. Туман крался среди деревьев, клубился вокруг пней, поднимался прямо у них на глазах. Плоскоголовые начали двигаться, в серой мгле мелькали их смутные очертания.

— Не нравится мне это, — слышал Ищейка слова Доу. — Это неестественно.

— Спокойно, парни! — глубокий голос Тридубы. — Спокойно! — Ищейку это приободрило, но бодрости надолго не хватило. Он закачался вперёд-назад, чувствуя тошноту.

— Нет, нет, — прошептал Трясучка, и его глаза заметались, словно он искал выход. Ищейка почувствовал, как волосы на его руках встали дыбом, кожу стало покалывать, горло перехватило. Им овладел безымянный вид страха, который тёк по холму вместе с туманом — крался по лесу, клубился вокруг деревьев, заползал под ствол, который они использовали в качестве укрытия.

— Это он, — прошептал Трясучка, и его глаза широко раскрылись, словно голенища сапог. Он прижался вниз, словно боялся, что его услышат. — Это он!

— Кто? — прохрипел Ищейка.

Трясучка лишь покачал головой и прижался к холодной земле. Ищейка почувствовал сильную нужду сделать то же, но заставил себя подняться и выглянуть из-за дерева. Названный, испуганный как ребенок в темноте, и не зная из-за чего? Лучше уж встретиться с этим лицом к лицу, подумал он. И сильно ошибся.

В тумане виднелась тень, слишком высокая и прямая для шанка. Огромный, громадный мужчина. Такой же большой, как Тул. Даже больше. Гигант. Ищейка потёр воспалённые глаза, думая, что это, возможно, какая-то игра света во всём этом мраке. Только это была не она. Тень приближалась и принимала всё более чёткие очертания. И чем отчётливее становилась фигура, тем сильнее рос страх.

Он много где побывал, Ищейка-то, по всему Северу, но никогда не встречал никого настолько удивительного и неестественного, как этот гигант. Одна его половина была покрыта огромными пластинами чёрных доспехов — заклёпанного и скрученного, побитого и помятого, шипастого, кованного и плетёного металла. Другая половина была почти голой, за исключением поясов, ремней и пряжек, которые держали доспехи. Голая ступня, голая рука, голая грудь — везде бугрились уродливые пласты и канаты мышц. На его лице была маска, исцарапанная маска из чёрного железа.

Он подошёл ближе, вырастая из тумана, и Ищейка увидел, что кожа гиганта разрисована. Расписана крошечными синими буквами. Сплошь покрыта письменами, до последнего дюйма. Никакого оружия, но он от этого был не менее ужасен. Даже более. Гигант пренебрегал оружием, даже в битве.

— Во имя ёбаных мертвых, — выдохнул Ищейка, и его рот раскрылся от ужаса.

— Спокойно, парни, — проворчал Тридуба. — Спокойно. — Голос старого воина был единственным, что останавливало Ищейку от того, чтобы сбежать и никогда не возвращаться.

— Это он! — пронзительно, по-девчачьи завопил один из карлов. — Это Наводящий Ужас!

— Завали ебало! — донёсся голос Трясучки. — Мы знаем, кто это!

— Стрелы! — крикнул Тридуба.

Когда Ищейка целился в гиганта, его руки дрожали. Почему-то было трудно это сделать, даже с такого расстояния. Ему пришлось заставлять свою руку спустить тетиву — стрела со звоном отскочила от доспехов и улетела прочь, не причинив вреда. Выстрел Молчуна оказался лучше. Его стрела вонзилась прямо в бок гиганту и глубоко ушла в разрисованную плоть. Тот, казалось, даже не заметил. Из луков карлов полетели стрелы. Одна попала ему в плечо, другая воткнулась прямо в огромную икру. Гигант не издал ни звука. Он шёл, спокойно, как растёт трава, и вместе с ним шли туман, и плоскоголовые, и страх.

— Блядь, — пробормотал Молчун.

— Это дьявол! — завопил один из карлов. — Дьявол из ада! — Ищейка тоже начал так думать. Он почувствовал, что и сам пятится назад, почти не думая.

— Ладно, пора! — взревел Тридуба, таким глубоким и спокойным голосом, словно совсем не испытывал страха. — По счёту три! По счёту три атакуем!

Ищейка уставился на него так, словно старый воин потерял рассудок. Тут у них по крайней мере было дерево, за которым можно спрятаться. Он слышал, как пара карлов перешёптывались, думая то же самое, как пить дать. Им не особенно нравился этот план — броситься с холма в огромную толпу шанка с каким-то неестественным гигантом во главе.

— Ты уверен? — прошипел Ищейка.

Тридуба даже не смотрел на него.

— Лучшее, что может делать человек, когда он в ужасе — это атаковать! Пусть кровь поднимется и превратит ужас в ярость. Позиция у нас выгодная, не будем ждать их здесь!

— Уверен?

— Мы идём, — сказал Тридуба, отворачиваясь.

— Идём, — прорычал Доу, свирепо глядя на карлов, словно проверяя, не отступят ли они.

— По счёту три! — прогремел Грозовая Туча.

— Угу, — сказал Молчун. Ищейка сглотнул, всё ещё сомневаясь, идёт он или нет. Тридуба, сжав губы в суровую линию, вглядывался за дерево, наблюдал за фигурами в тумане, и за одной громадной посреди них, выставив руку за спиной, подавая сигнал ждать. Ждать подходящего расстояния. Ждать подходящего времени.

— Идти на счёт три? — прошептал Трясучка, — или после трёх?

Ищейка покачал головой.

— Если пойдём, то будет уже не особо важно. — Но его ноги стали тяжёлыми, как два огромных камня.

— Один!

Уже один? Ищейка оглянулся через плечо и увидел тело Катиль, лежавшее под одеялом у погасшего костра. Может, оно должно было разозлить его, но Ищейка только сильнее испугался. Дело было в том, что он не хотел закончить, как она. Он сглотнул и отвернулся, вцепившись в рукоятку ножа и в рукоять меча, позаимствованного у мертвеца. Железо не чувствует страха. Хорошее оружие, готовое для кровавой работы. Хотел бы он чувствовать себя хотя бы вполовину таким же готовым, но он не в первый раз этим занимался, и знал, что никто на самом деле не бывает по-настоящему готов. Не обязательно быть готовым. Надо просто идти.