Петербургские очерки - Пётр Владимирович Долгоруков

России с Наполеоном?» Ввиду явно враждебного к Франции направления, «Листок» князя Долгорукова был запрещен к распространению на ее территории, что дало повод Долгорукову отметить на страницах своего журнала, что «Листок» «имеет честь быть запрещенным как в Российской империи, так и в России Западной, известной обычно под именем Французской империи». Жестокой критике бонапартистского режима Долгоруков посвятил целую книгу «La France sous le régime Bonapartiste», напечатанную им в двух выпусках в Лондоне в 1864 году.

115

Иосиф II и Фридрих II — австрийский император Иосиф II (правил с 1765 по 1790 г.) и прусский король Фридрих II (1740–1786); считаются типичными представителями так называемого «просвещенного абсолютизма».

116

«Будущность» № 16 от 28 августа 1861: «О перемене образа правления в России». Статья эта начинает собою серию статей под этим названием в последующих номерах журнала, впоследствии вышедших отдельной книгой под тем же заглавием в Лейпциге в 1862 году.

117

Князь В. Ф. Одоевский. Отзыв о князе Одоевском несправедлив[508]. П. Е. Щеголев[509] опубликовал запись Одоевского о заметке Долгорукова на его счет с возражениями. Они сводятся в главнейшем к следующему:

«Кропал плохие стихи» — «неповинен».

«Производил неудачные химические опыты» — «т. е. учился химии».

«Тогдашний министр юстиции Дашков» — «никогда в юстиции не служил».

О словах Дашкова — «Экий вздор! Я не ожидал моего камер-юнкерства, и, когда выразил мое удивление Дашкову, он мне сказал: «Что тут поделаешь? Это требование приличия».

«Давал музыкальные вечера» — «которые брали приступом».

«Писал скучные повести» — «Может быть, только их нет в торговле, и все они переведены на все языки».

Далее он заявляет, что весь разговор с Пушкиным («тот самый, замечает Одоевский, к которому анонимные письма писал тот же Долгоруков, бывшие причиной дуэли») — вымышлен от начала до конца. Особенно горячо протестует Одоевский против обвинения его в «низкопоклонности»: «Ну уж этого, — говорит он, — никто на Руси, кроме подлеца, не скажет». Эти свои заметки Одоевский обработал в форму журнального возражения, но не напечатал. В этом возражении он опять повторяет, что разговор с Пушкиным — «анекдот, выдуманный бесчестным клеветником». Разговор с Дашковым «также чистейшая ложь». Вносит он еще одну небольшую фактическую поправку: он служит под начальством Дашкова в Министерстве внутренних дел и оставался в этом ведомстве, когда Дашков «был сделан министром юстиции». Выпад Долгорукова он приписывает тому, что после смерти Пушкина он «запретил этого безнравственного негодяя пускать к себе в переднюю. Inde ira (отсюда гнев)».

Князь В. Ф. Одоевский со своей стороны составил для представления правительству записку с планом литературной борьбы с изданиями Герцена, Огарева, Долгорукова и других эмигрантов: он предлагал начать с опубликования их биографий — очевидно, это должно было быть чем-то вроде подражания «Петербургским очеркам», но направленным против обличителей петербургской «колонии», описанной в очерках[510].

118

Княгиня О. С. Одоевская, урожд. Ланская. Отзывы других современников в общем подтверждают отзыв Долгорукова[511].

119

Инвентари. В 1844 году в целях ограждения крестьян западных губерний от разорения помещиками было решено приступить к «составлению положительных инвентарей всем повинностям, которыми они обязаны владельцу». Одновременно начались подготовительные работы по введению инвентарей в Юго-Западном крае. Выработка инвентарей была поручена особым губернским комитетам, но Д. Г. Бибиков, управлявший Юго-Западным краем, неудовлетворенный их деятельностью, самостоятельно выработал правила по составлению инвентарей по единообразной форме, которые 26 мая 1846 — 29 декабря 1848 года были утверждены. К сентябрю 1852 года инвентари отдельных имений в Юго-Западном крае были составлены. В Северо-Западном крае при введении инвентарей руководились правилами, утвержденными тамошним генерал-губернатором. В Белоруссии дело задержалось вследствие оппозиции помещиков. В 1852 году Бибиков, сделавшись министром внутренних дел, пытался распространить свои правила на литовские губернии, но деятельность его по ограничению прав помещиков над крестьянами вызвала сильнейшее противодействие со стороны дворянства, которое воспользовалось личным нерасположением к нему нового императора, чтоб его свалить: в мае 1855 года инвентари были отменены, а в августе Бибиков должен был покинуть пост министра.

120

А. М. Княжевич. В дополнение приводим характеристику А. М. Княжевича, напечатанную в «Le Véridique»[512].

«В первые дни 1862 года пост министра финансов был занят Александром Максимовичем Княжевичем, стариком почти 70- летним, человеком, происходившим из сербской семьи, которая около ста лет как переселилась в Россию. Бюрократ, отнюдь не лишенный ума, тонкий и хитрый, как все русские бюрократы, хорошо владеющий канцелярской рутиной, он вырос и преуспел при режиме старых злоупотреблений. Призванный на государственное поприще в новую эпоху, он воспринял ее язык и внешние формы, оставаясь в глубине души прежним старым чиновником. Император Николай с его исключительным талантом всегда открывать и возвышать ничтожества, поручил финансы Броку, который был совершенно лишен самых начальных познаний в финансовых науках до такой степени, что, делая громадные эмиссии кредитных билетов во время последней войны, он был убежден, что это значило воевать даром. В 1858 году сочли проявление высшей меры искусной политики в том, что Брока заменили Княжевичем, за которым была долголетняя рутина канцелярии Министерства финансов. Дела не пошли от этого лучше: падение министра ускорило влияние его двух племянников, Макса и Антонина. Ничего не делалось в Министерстве без вмешательства, всегда сопряженного со злоупотреблениями, этих двух господ, особенно первого. Наконец капля переполнила сосуд. Дело шло о составлении списка лиц, которых предполагалось назначить в разные губернии для руководства новой администрацией, установленной с 1 января 1863 года для наблюдения за винными заводами и за продажей водки. Это были должности в высшей степени доходные, число кандидатов было громадное. Новый директор Акцизного департамента, Константин Грот, человек очень просвещенный и бескорыстный, пользовавшийся покровительством великого князя Константина, составил, по соглашению с министром, список новых чиновников. Максимилиан и Антонин Дмитриевичи Княжевичи захотели по причинам, известным им и, может быть, их дяде, внести в список некоторых из своих протеже; они настояли на своем, и дядя их имел слабость согласиться. Грот рассердился и подал в отставку; император стал на его сторону; Княжевич должен был подать в отставку; на нее согласились так, как всегда соглашаются на отставку министра в России: под предлогом расстроенного состояния здоровья, с предоставлением места в Государственном совете в качестве медицинского лечения и ежегодной пенсии в 12 000 руб. (48 000 франков), очевидно, на покупку лекарств».