Сёгун - Джеймс Клавелл

Он не сломал печати сразу, как ему этого ни хотелось, а терпеливо подождал, когда принесут сухое кимоно. Сопровождаемый слугой, который держал над ним большой зонтик из промасленной бумаги, он прошел в свои покои в крепости, где его уже ждали суп и зеленый чай. Торанага выпил их и послушал, как шумит дождь. Почувствовав, что совершенно успокоился, он расставил часовых и перешел во внутренние комнаты. Там в одиночестве сломал печати. Бумага в четырех рулончиках была очень тонкой, иероглифы – мелкими, сообщение – длинным и зашифрованным, так что времени на расшифровку ушло немало. Когда с ней было покончено, он прочитал послание, затем перечитал еще раз. Потом задумался.

Наступила ночь. Дождь прекратился. «О Будда, пусть урожай будет хорошим!» – молился он. Шла пора, когда рисовые поля стояли под водой и по всей стране в очищенную от сорняков раскисшую почву высаживали рассаду, бледно-зеленые ростки, чтобы через четыре или пять месяцев – в зависимости от погоды – собрать урожай. И по всей стране бедные и богатые, эта и император, слуги и самураи – все молились о правильном чередовании дождя и солнца. И каждый человек – мужчина, женщина и ребенок – считал дни до жатвы.

«Нам потребуется хороший урожай в этом году», – подумал Торанага.

– Нага! Нага-сан!

Прибежал сын.

– Да, отец?

– В первый час после восхода позови Ябу и его советников на плато. И Бунтаро с нашими тремя командирами. И Марико-сан. Приведи их всех на плато на рассвете. Пусть Марико-сан приготовит зеленый чай. И я хочу, чтобы у лагеря был Андзин-сан. Охрана должна стоять кольцом на расстоянии двухсот шагов.

– Да, отец. – Нага повернулся, чтобы идти выполнять приказ, но, не в силах сдержаться, выпалил: – Война? Да?

Поскольку Торанаге нужен был вестник, способный заразить всех своим воодушевлением, он не выругал сына за своеволие и нетерпение.

– Да, – подтвердил он, – но на моих условиях.

Нага задвинул сёдзи и выскочил из дому. Торанага знал, что, хотя лицо и поведение Наги останутся внешне спокойными, возбуждение прорвется в его поступи, загоревшемся взгляде. Слухи разнесутся по Андзиро и Идзу с окрестностями быстрее, чем если бы их распространяли нарочно.

– Ну вот и началось, – вслух сказал он цветам, которые стояли в токономе, отбрасывая колеблющиеся тени в трепетном мерцании свечей.

Кири писала:

Господин, я молюсь Будде, чтобы Вы были в безопасности и покое. Это наш последний почтовый голубь, поэтому еще я молю Будду, чтобы он благополучно добрался до Вас. Предатели истребили всех других, устроив пожар на голубятне. Только этот и уцелел, потому что был болен и я держала его отдельно, пока выхаживала.

Вчера утром господин Сугияма отказался от должности, как и задумывалось. Но прежде чем он успел скрыться, его захватили на окраине Осаки ронины Исидо. К несчастью, вместе с ним захватили и его родных. Я слышала, что он был предан одним из своих людей. Ходит слух, будто Исидо предложил ему сделку. Если господин Сугияма отложит свою отставку до окончания собрания Совета регентов (до завтра), чтобы Вам вынесли законное обвинение, Совет отдаст Сугияме все провинции Канто и в знак доброй воли Исидо сразу же выпустит на свободу его и его семью. Сугияма отказался предать Вас. Исидо приказал своим эта немедленно заставить его изменить решение. Они пытали детей, потом наложницу Сугиямы на его глазах, но он тем не менее не отступился от Вас. Все они умерли в муках. Его смерть под самый конец тоже была ужасна.

Свидетелей этого злодеяния, конечно, нет. Только слухи, которым я верю. Разумеется, Исидо отрицает, будто он что-либо знает об убийцах или людях, причастных к злодеянию, клянется, что найдет «злодеев». Сначала Исидо заявил, что Сугияма на самом деле не подавал в отставку и, следовательно, по его мнению, Совет все-таки может состояться. Я послала копии бумаги, в которой Сугияма заявляет об отставке, другим регентам, Кияме, Ито и Оноси, одну открыто отправила Исидо и распространила еще четыре копии среди даймё. (Как мудро Вы, Тора-тян, предположили, что понадобятся дополнительные копии.) Так что со вчерашнего дня, как Вы и задумывали с Сугиямой, Совета больше нет – в этом Вы полностью преуспели.

Хорошие новости: господин Могами благополучно вернулся в город со всем семейством и самураями. Теперь он Ваш явный и несомненный союзник, так что Ваши дальние северные границы в безопасности. Господа Маэда, Кукусима, Асано, Икэда и Окудияра все спокойно выскользнули из Осаки прошлой ночью, а также и христианин господин Ода.

Плохие новости: семьи Маэды, Икэды, Оды и еще дюжины даймё не спаслись, так же как и пятьдесят-шестьдесят менее знатных господ.

Плохие новости: Ваш сводный брат Дзатаки, повелитель Синано, открыто заявил, что выступает на стороне наследника Яэмона против Вас, что Вы в союзе с Сугиямой низвергли Совет регентов, породив хаос в стране, а значит, теперь Ваши северо-восточные границы открыты и Дзатаки с пятьюдесятью тысячами беззаветно преданных ему людей будут воевать с Вами.

Плохие новости: почти каждый даймё принял «императорское приглашение».

Плохие новости: многие Ваши друзья и союзники недовольны, что Вы не сообщили им раньше о Ваших намерениях, чтобы они могли подготовить пути к отступлению. Ваш старый друг, господин Симадзу, один из них. Я слышала после полудня, что он открыто потребовал, чтобы все даймё получили приказ императора встать на колени перед этим мальчиком Яэмоном.

Плохая новость: госпожа Отиба блестяще плетет свою паутину, обещая наделы, звания и придворные чины тем, кто еще свободен от обязательств. Тора-тян, очень жаль, что она не на Вашей стороне – это достойный противник. Госпожа Ёдоко одна выступает за примирение, но никто ее не слушает, а госпожа Отиба хочет ускорить начало войны, так как чувствует, что Вы ослаблены и лишены поддержки. Я сожалею, мой господин, но Вас покинули и, я думаю, предали.

Хуже всего то, что сейчас регенты-христиане Кияма и Оноси вместе открыто и ожесточенно нападают на Вас. Сегодня утром они выпустили совместное заявление, где сожалеют об «отступничестве» Сугиямы, которое, по их словам, ввергает государство в смуту. Там говорится: мы все должны быть сильными во имя спасения империи. Регенты несут большую ответственность. Мы должны быть готовы уничтожить любого правителя или правителей феодов, которые хотят оспорить завещание тайко и лишить власти законного наследника. (Не значит ли это, что они хотят сделать Совет регентов советом четырех?) Один из наших шпионов-христиан в миссии иезуитов шепнул, что священник Цукку-сан тайно покинул Осаку пять дней назад, но мы не знаем, куда он поехал – в Эдо или в Нагасаки, где ждут черный корабль. Вы знаете, в этом году он прибудет очень рано? Дней через двадцать-тридцать?

Господин, я всегда колебалась, прежде чем высказать суждения, основанные на толках, слухах, шпионских донесениях или женском чутье (как видите, Тора-тян, я научилась у Вас кое-чему), но времени мало, и я могу не успеть, поэтому скажу еще раз. Во-первых, здесь попали в ловушку многие семьи. Исидо никогда не позволит им уехать (как он никогда не отпустит нас). Эти заложники таят в себе огромную опасность для Вас. Мало кто из даймё обладает тем же чувством долга и силой духа, что отличали покойного Сугияму. Очень многие, я думаю, пойдут теперь за Исидо, однако неохотно, только из-за заложников. Далее, я полагаю, что Маэда выдаст Вас, так же как, видимо, и Асано. Я насчитала двести шестьдесят четыре даймё в нашей стране, но только двадцать четыре из них наверняка примкнут к Вам и, возможно, еще пятьдесят. Этого недостаточно. Кияма и Оноси увлекут за собой всех или большинство даймё-христиан, и я считаю, что они теперь к Вам не присоединятся. Господин Мори, самый богатый и крупный из всех, настроен против Вас, как всегда, и он потянет Асано, Кобаякаву и, может быть, Оду в свою сеть. Теперь, когда против Вас ополчился Ваш сводный брат господин Дзатаки, Ваше положение чудовищно ненадежно. Я советую Вам не мешкая объявить «малиновое небо» и напасть на Киото. Это Ваша единственная надежда.

Что касается госпожи Садзуко и меня, то мы здоровы и довольны. Ребенок начинает шевелиться, и если ему суждено родиться, так оно и будет. Мы в безопасности в нашем уголке замка, дверь прочная, заградительная решетка тоже. Наши самураи преданы Вам и Вашему делу, и если наша карма состоит в том, чтобы расстаться с жизнью, мы сделаем это спокойно. Ваша госпожа очень скучает по Вас. Что касается меня, Тора-тян, я страстно хочу увидеть Вас и посмеяться с Вами, увидеть Вашу улыбку. Моим единственным сожалением перед смертью будет то, что я не смогу больше взглянуть на Вас. Если существует загробная жизнь, Бог, Будда или ками, обещаю, что как-нибудь склоню их на Вашу сторону… хотя, может, сначала попрошу их сделать меня стройнее, моложе и плодовитей для Вас, позволив мне по-прежнему наслаждаться едой. Ах, это действительно был бы рай: есть вволю и все-таки вечно оставаться молодой и тоненькой!