По ту сторону клинка: Дева орхидей - Ламеш дю Лис

ним продавца. Его взгляд привлекла заколка из серебра, верх которой исполнен жёлтыми камнями и явно изображал хризантему. «Это точно то, что понравилось бы Мике! Пускай она и не чистокровная японка, но её внешность один в один идеал японской красоты — Ямато-надэсико! А жёлтая хризантема, как известно — символ Японии и императорской семьи! Будь она, правда, полностью из такого камня, она бы больше его напоминала, но денег мне бы в таком случае точно не хватило… Даже эта заколка, наверное, потратит практически весь мой бюджет!» размышлял Хакуро. На руках у него был мешочек с десятью тысячами крехм. Цена двух человеческих жизней. Он был готов хоть полностью потратиться. Ведь ему ничего не надо было в этом мире. Он хотел лишь привезти с собой подарок для возлюбленной, и чтобы она его оценила!

Хотел было Хакуро уже решиться, указать пальцем на желанную к покупке вещь, как глаза его скользнули и зацепились за сверкание голубоватых камешков. Взгляд юноши остановился, и он вновь припал лицом к витрине. Изящно исполненная из серебра заколка в виде цветка лилии, покрытого прозрачными сверкающими голубыми камешками, каждый из которых словно нёс в себе отдельное целое небо, которым Хакуро так любил наслаждаться. «Но ведь Мика не любит лилии…» расстроился юноша. «Да и символ Японии — это хризантема… Куда больше подходит для Ямато-надэсико…» раздумывал он.

Хакуро сделал свой выбор, и хозяин повёл его за прилавок.

— С вас семь тысяч семьсот семьдесят крехм.

— Это ведь подойдёт? — спросил Хакуро и протянул хозяину мешочек.

— Так и есть юноша, это крехмы.

Хозяин пересчитал монетки.

— У вас ровно десять тысяч. Возвращаю вам две тысячи двести тридцать крехм.

Владелец лавки даже не думал обманывать. Тем более чёрного рыцаря. Не сложилось продать что подороже, значит не сложилось. Придёт другой покупатель.

Хакуро вышел на улицу и заглянул внутрь упакованного подарка. Серебристая лилия с небесными камешками, зачаровывающими взор. Хакуро ощущал себя предателем.

[1]Натто — традиционное японское блюдо из ферментированных бобов.

[2] Тодай — Токийский университет, сокр. Тодай. Самый престижный университет Японии.

Глава XXVI. Паладин Святого Огня

(Кэнто Сасаки)

Зловоние и смрад до помрачения забили нос, стоило нам приблизиться к городу. Предчувствие было очень дурное, и оно оправдалось. Даже в южной части города полыхал пожар, повсюду бегали перепуганные люди. Явно не так давно случился новый набег. Трупы людей лежали прямо посреди улиц. Покалеченные, изуродованные. Мне стало настолько не по себе, что, позабыв о приличии и рядом находящейся Эмэру, я не сдержал рвотные позывы и содержимое желудка мгновенно изверглось при виде этой адской картины, словно из рассказа Акутагавы. Никогда бы не подумал, что в жизни мне доведётся увидеть подобный кошмар. На нашей спокойной Земле такого точно случиться не может. Ведь у нас цивилизация, а не отсталое общество, как здесь! Война — пережиток прошлого. Люди развиваются и умнеют. А этот мир остался в том самом далёком прошлом ужасов и кошмаров войны.

Послушницы и жрицы взволнованно побежали помогать раненным. Как же жаль, что эти их чудеса исцеления на самом деле не такие уж и чудеса. Они не способны так мгновенно спасти, как нам изначально рассказывал игроман Исикава. Наши доблестные храмовники начали разбирать завалы. Я был искренне горд за своих соратников.

Вытершись рукавом, я догнал остальных. Разум начал проясняться. Я встал рядом с Эмэру, полагая, что она испугалась вида трупов и всей этой адской картины намного сильнее меня. Воодушевившись искренними опасениями за её состояние, я уж был готов подставить ей свой локоть, чтобы она перепуганно за него схватилась… Но этого не произошло. Эмэру молча стояла и смотрела на город, словно вкопанная. Я полагал она завизжит, прижмётся ко мне, одержимая страхом. Но, видимо, бедной Эмэру довелось насмотреться и пережить в этом мире такое количество ужасов, что она просто не могла уже реагировать таким образом. Её страх был куда глубже, такой парализует, как внутри, так и снаружи. Да, именно так оно и было. Я уверен.

Из знакомых мне рыцарей Церкви, вернее тех, имена которых я хотя бы сумел запомнить, с нами были только могучий и великодушный Золотой рыцарь Гор Дедрик, да доблестный паладин сэр Розваль, фамилию которого я так и не узнал при всём своём желании, хоть и моё уважение к нему соперничало с восторгом где-то на уровне небес, с которых мы «прибыли». Оба они вместе с ещё несколькими паладинами обсуждали ситуацию. Я не хотел оставлять бедняжку Эмэру, потому вслушаться в их разговор, к сожалению, не удалось.

— Эмэру, с тобой всё в порядке? — я попытался её растормошить, но она не реагировала. Я решил прекратить свои попытки.

Мы медленно двигались вдоль широкой улицы вполне себе обычного средневекового городка. Как бы я хотел, чтобы всё вокруг было создано виртуальной реальностью, но как бы не так. Лицевая часть города, принявшая удары врага, пострадала куда сильнее. Множество построек попросту обвалилось, никому не было до них дела. Этот район был мёртв. От вида собранных в кучи и подожжённых от безысходности тел людей у меня побелело в глазах, я боялся упасть наземь при своей возлюбленной. Что бы подумала Эмэру о таком моём позоре?!

Сама же она спешным шагом направилась к сидящим у края дороги детям. Покрытые пылью и перебинтованные они держались друг за друга, и дрожали. Взгляды их были направлены будто в никуда. Рук Церкви не хватало помочь всему этому количеству нуждающихся. Эмэру сотворила исцеляющее заклинание, затем ещё одно. Вот уж правда благодатные ручки! Местные должны быть благодарны, что к ним снизошла наша Эмэру! На этом она не остановилась, а тут же побежала лечить следующих, и снова следующих. Я возгордился проявленным героизмом нашей Девы Орхидей. Все вокруг увидели её самоотверженность. Не жалея себя, она осматривала и лечила раненных куда лучше всех этих монашек, это было видно по лицам тех, кому она помогла. Конечно, когда ещё к ним снизойдёт божественная благость.

В какой-то момент я даже за неё испугался. Сэр Розваль, словно будучи солидарным со мной в мыслях, заметил самоотверженность Эмэру и направился к ней. Не зря я проникся к нему такой симпатией. Наши мысли были одинаковы! Вот бы стать таким, как он! Эмэру бы на меня просто повесилась и не отцепилась никогда!

Когда сэр Розваль приблизился к ней, Эмэру собиралась осмотреть нескольких прислонившихся к деревянной развалюхе мужчин. Своей ободранной одеждой они скорее походили на каких-нибудь бродяг. Эмэру протянула к ним