Другая свобода. Альтернативная история одной идеи - Светлана Юрьевна Бойм

481

Dostoevsky F. Notes from Underground. P. 147.

482

«А в самом деле: вот я теперь уж от себя задаю один праздный вопрос: что лучше — дешевое ли счастие или возвышенные страдания?» — Прим. пер.

483

В своей фундаментальной работе «Проблемы творчества Достоевского», впервые опубликованной в Киеве в 1929 году, М. М. Бахтин неоднократно отмечал и подчеркивал доминирующую роль самосознания в образе главного героя — рассказчика в повести Достоевского «Записки из подполья». М. М. Бахтин писал: «Человек из подполья не только растворяет в себе все возможные твердые черты своего облика, делая их предметом рефлексии, но у него уже и нет этих черт, нет твердых определений, о нем нечего сказать, он фигурирует не как человек жизни, а как субъект сознания и мечты <…> Герой Достоевского — весь самосознание. <…> Самоуяснение, самораскрытие героя, слово его о себе самом, не предопределенное его нейтральным образом, как последняя цель построения, действительно, иногда делает установку автора „фантастической“ и у самого Достоевского. <…> Самосознание как доминанта построения героя требует создания такой художественной атмосферы, которая позволила бы его слову раскрыться и самоуясниться. Ни один элемент такой атмосферы не может быть нейтрален: все должно задевать героя за живое, провоцировать, вопрошать, даже полемизировать и издеваться, все должно быть обращено к самому герою <…> Замысел требует сплошной диалогизации всех элементов построения. <…> Достоевский умел именно [изображать чужую идею], сохраняя всю ее полнозначность как идеи, но в то же время сохраняя и дистанцию, не утверждая и не сливая ее с собственной выраженной идеологией. Как же достигается им такое изображение идеи? На одно из условий мы уже указали. Это условие: самосознание как доминанта построения героя, делающая его самостоятельным и свободным в авторском замысле. Только такой герой может быть носителем полноценной идеи». — Прим. пер.

484

Dostoevsky F. Notes from Underground. P. 151.

485

Тема раскрывается в публ.: Fanger D. Introduction // Dostoevsky F. Notes from Underground. P. xxv.

486

В книге «Исторический словарь галлицизмов русского языка» дается следующее определение: «Ресентимент а, м. ressentiment m. 1. Тягостное сознание тщетности попыток улучшить свой статус в жизни или в обществе. <…> Ressentiment (fr.) — „завистливая, бессильная злоба“ в качестве термина впервые употреблено у Ницше 1887 г. <…> Под „рессентиментом“ понимается повышенно-эмоциональный комплекс, движимый главным образом мотивами зависти и мести за свою реальную неполноценность, или коллективная мания величия, подобная гитлеровскому варианту фашизма. <…> 2. Неприятное чувство, враждебность к кому-л. <…> Психологическое состояние, проистекающее из чувства враждебности и ненависти. <…> Ницше в „Генеалогии морали“ заимствовал это французское слово (непереводимое, как замечает Шелер, на немецкий язык) для характеристики „Морали рабов“ — возведения в ранг высшей ценности бессильного и немощного, своеобразного обращения „еврейской ненависти“ в христианскую любовь, которая является для Ницше „утонченным цветком рессентимента“. <…> Рессентимент. Состояние, когда человек (или общество) переживает проблему, которую он (оно) вначале не может, а потом и не хочет решить, потому что сживается с этим состоянием и начинает находить его естественным. <…> всякий ресентимент контрпродуктивен». — Прим. пер.

487

Майкл Андре Бернштейн (Michael André Bernstein, 1947–2011) — американский писатель, поэт и литературовед австрийского происхождения. Профессор Университета Беркли в Калифорнии, где преподавал 36 лет, автор трудов по истории и теории литературы, сравнительному литературоведению. Изучал и анализировал творчество Рильке, Хайдеггера, Беньямина, Селина и др. Первая книга «The Tale of the Tribe: Ezra Pound and the Modern Verse Epic» была опубликована в 1980 году. Среди наиболее значительных публикаций такие книги, как «Foregone Conclusions: Against Apocalyptic History» (1994); «Conspirators» (2003), а также фундаментальный труд, посвященный творчеству немецких писателей «Five Portraits: Modernism and the Imagination in Twentieth-Century German Writing» (2000). — Прим. пер.

488

В книге «Так говорил Заратустра» Фридрих Вильгельм Ницше писал: «Так стала воля, освободительница, причинять страдание: и на всем, что может страдать, вымещает она, что не может вернуться вспять. Это, и только это, есть само мщение: отвращение воли ко времени и к его „было“». — Прим. пер.

489

Nietzsche F. Genealogy of Morals and Ecce Homo / Transl. by W. Kaufrnann, R. J. Hollingdale. New York; London: Vintage, 1989. P. 38, выдел. по ориг. изд.

490

Bernstein M.-A. The Poetics of Ressentiment // Rethinking Bakhtin: Extensions and Challenges / Ed. by G. S. Morson, C. Emerson. Evanston, IL: Northwestern University Press, 1989. P. 197–223, цит. по p. 206. См. также: Bernstein M.-A. His Bitter Carnival: Ressentiment and the Abject Hero. Princeton: Princeton University Press, 1992.

491

Бернштейн связывает концепцию ресентимента Ницше с рассуждениями Фрейда об истерии. На мой взгляд, принцип, сформулированный Ницше: «Я страдаю: должен же кто-нибудь быть в этом виновным», и потребность в поиске врагов больше напоминает паранойяльную проекцию, которую Фрейд анализирует в своих психоаналитических заметках «Случай Шребера». Freud S. The Case of Schreber // The Standard Edition of the Complete Psychological Works of Sigmund Freud / Ed. by J. Strachey. London: Hogarth Press, 1968. P. 14. Паранойя является формой рационального заблуждения, основанного на транспозиции: «Я ненавижу их, поэтому они преследуют меня». Не всякий ресентимент оборачивается подобного типа паранойей, но человек ресентимента имеет предрасположенность к воплощению статуса жертвы. Надежда и всепрощение — два способа, позволяющие обеспечить сохранение открытости миру, в соответствии с теорией Арендт, — такому человеку чужды. Он никого не прощает, но в то же время он забывчив и чаще всего забывает свое собственное забвение. Ресентимент, ressentiment, — это вновь возвращающееся чувство, помимо всего прочего представляющее собой страх радикальной неоригинальности и вторичности, — эмоция, типичная для модерна, — эпохи пресловутого ожидания обязательного духа новизны любой ценой. Свобода для человека ресентимента определяется исключительно с точки зрения свободы воли и суверенитета. Первый из выдающихся практиков литературного и философского ресентимента — Жан-Жак Руссо — в конце концов пришел к модели радикальной свободы воли, на одном полюсе которой — образ вечно кающегося и вечно жалеющего себя человека эпохи модерна, а на другом — совокупная воля домодернистской общины, посредине же — ничего не предполагается. Арендт считала, что приравнивание свободы к силе воли обернулось философским тупиком, что стало причиной полной слепоты мыслителей по отношению к архитектуре свободы и ее опыту. Опыт свободы, по Арендт, не является чем-либо суверенным, а является пористым и интерсубъективным; творится он на открытой миру сцене, куда может выйти любой