Другая свобода. Альтернативная история одной идеи - Светлана Юрьевна Бойм

фантасмагорическим образом, созданным Марксом, это «всемирно-историческое заклинание мертвых» — магический призыв душ умерших (106).

461

В данном предложении в авторском англоязычном тексте возникает любопытная игра слов, а именно — «offering» помимо значения «предлагая, предоставляя» имеет также такое значение, как «подношение», «жертвоприношение», — что глубоко коррелирует с общим контекстом фразы. — Прим. пер.

462

Здесь в оригинальном тексте применяется словосочетание «uncorrupted sacrifice». — Прим. пер.

463

Речь идет об известной афористичной цитате Карла Маркса: «Царство свободы начинается в действительности лишь там, где прекращается работа, диктуемая нуждой и внешней целесообразностью, следовательно, по природе вещей оно лежит по ту сторону сферы собственно материального производства». — Прим. пер.

464

Marx K. The Eighteenth Brumaire of Louis Bonaparte. P. 107–108.

465

Ibid. P. 105.

466

См. также: Gunning T. Phantasmagoria and the Manufacturing of Illusions and Wonder: Towards a Cultural Optics of the Cinematic Apparatus // Le cinematographe, nouvelle technologie du XXe siecle / The Cinema, a New Technology of the 20th Century / Ed. by A. Gaudreault, C. Russell, P. Veronneau. Lausanne: Editions Payot Lausanne, 2004. P. 31–44.

467

Benjamin W. Paris, the Capital of the Nineteenth Century // Charles Baudelaire: A Lyric Poet in the Era of High Capitalism. London: Verso, 1989. P. 170. При сравнительном толковании произведений Маркса и Бодлера редко учитывают тот факт, что сама по себе фигура бодлеровского фланера и критика модерна исчезла бы в идеальном марксистском царстве свободы. Несмотря на то что Беньямин пытался спасти бодлеровского фланера от ортодоксальной марксистской критики своего времени, сравнивая его одновременно с игроком и с пролетарием, ему так и не удалось переубедить своих критиков. Фланер — промежуточная фигура, которая не вписывается ни в один из четко очерченных классов общества, так называемые «попутчики», с точки зрения марксистской философии, порой представляют куда большую опасность, нежели очевидные противники, — ведь они затушевывают и ставят под сомнение бинарную оппозицию революционной борьбы и явно выраженные различия между своими и чужими.

468

Benjamin W. Some Motifs in Baudelaire // Charles Baudelaire. P. 122. Широта критики Маркса выходит за пределы специфики политического режима Луи Бонапарта. Мыслитель ставит знак равенства между авторитарной буржуазной политикой вкупе с коррумпированным правительством Франции и всем проектом политических свобод и прав человека в целом. Верховенство закона и политические свободы не способны исправить огрехи промышленного капитализма, а попросту скрывают их.

469

Как отмечает Маркс, богема «напяливает на себя обшитые галунами мундиры с такой же смешной важностью, как сановники Сулука». (Аналогичным образом, интеллигенция, к рядам которой в некоторой степени принадлежат все писатели и политические философы, является банальной карикатурой на класс.) Marx K. The Eighteenth Brumaire of Louis Bonaparte. P. 196.

470

Proletarius (лат. букв.) — «производящий потомство». — Прим. пер.

471

Маркс, по всей видимости, с особым вниманием относился к этому словосочетанию и нередко использовал его как в публицистике, предназначенной для печати, так и в частной переписке. «В 1863–1865 гг. им был создан новый вариант рукописи трех томов „Капитала“. Приступив в январе 1866 г. к окончательной подготовке первого тома для печати, Маркс начал, как он писал Энгельсу, „вылизывать дитя после стольких родовых мук“». См.: Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. М.: Государственное издательство политической литературы, 1960. Т. 16. С. VI. — Прим. пер.

472

Lumpenproletariat— люмпен-пролетариат: от нем. lumpen — «лохмотья», «неряха» и лат. proletarius — букв. «производящий потомство». Термин, обозначающий деклассированного бывшего рабочего — человека, оторвавшегося от производства, опустившегося, превратившегося в бродягу, нищего, криминального элемента и т. п. — Прим. пер.

473

Arendt H. On Revolution. New York: Viking, 1963. P. 64.

474

Dostoevsky F. Notes from Underground / Transl. by M. Ginzburg. New York: Bantham, 1974. P. 6–7.

475

Ibid. P. 26–27.

476

Avant la lettre — идиоматическое выражение от фр. букв. «до письма», т. е. явление, существующее еще до того, как оно получило какое-либо фиксированное название. — Прим. пер.

477

Любопытно, что критика утилитаризма, высказываемая Человеком из Подполья, аналогична критике Джона Стюарта Милля — бывшего утилитариста, который сам в трактате «О Свободе» («On Liberty») пропагандирует свободу, распространяющуюся на индивидуальность эксцентрической личности. По темпераменту, разумеется, сложно вообразить себе двоих настолько непохожих людей. Более того, идеи «свободы другого» и публичных действий Человеку из Подполья глубоко чужды.

478

В оригинальном англоязычном тексте здесь используется выражение «Disrespects the respect». — Прим. пер.

479

Зигмунд Фрейд первоначально обнаружил явление «проекции» именно в паранойе. Об этом феномене психоаналитик писал в своих статьях 1895–1896 годов, а также посвятил этой теме отдельную главу в труде «Дальнейшие соображения о психоневрозах защиты», опубликованном в 1896 году. Упрощенно говоря, проекция предстает здесь как искаженный механизм первичной психологической защиты. По мнению Фрейда, это явление основано на некорректном использовании здоровых нормальных механизмов защиты (к примеру — вынесение вовне источника расстройства). Вместо этого параноик осуществляет проекцию вовне своих мучительных представлений, а они, в свою очередь, возвращаются к нему в виде самоупреков, самоуничижения и самокопания. — Прим. пер.

480

Описание сцены внезапной откровенности Лизы автор дает в виде исполненного особенной энергетики темпераментного пассажа. Тем не менее Достоевский дает понять, что для Подпольного человека это прежде всего игра, эксперимент: «Давно уже предчувствовал я, что перевернул всю ее душу и разбил ее сердце, и, чем больше я удостоверялся в том, тем больше желал поскорее и как можно сильнее достигнуть цели. Игра, игра увлекла меня; впрочем, не одна игра… Я знал, что говорю туго, выделанно, даже книжно, одним словом, я иначе и не умел, как „точно по книжке“. Но это не смущало меня; я ведь знал, предчувствовал, что меня поймут и что самая эта книжность может еще больше подспорить делу. Но теперь, достигнув эффекта, я вдруг струсил. Нет, никогда, никогда еще я не был свидетелем такого отчаяния! Она лежала ничком, крепко уткнув лицо в подушку и обхватив ее обеими руками. Ей разрывало грудь. Все молодое тело ее вздрагивало, как в судорогах. Спершиеся в груди рыдания теснили, рвали ее