Сто лет одного мифа - Евгений Натанович Рудницкий

импровизировал в их честь на темы из Парсифаля на том самом органе, на котором в свое время играл Брукнер; они, разумеется, посетили также могилу Брукнера. Наконец, они заехали в Браунау, где Гитлер родился и провел младенческие годы, но о котором у него не осталось почти никаких воспоминаний. Тем не менее Вагнеры сочли полезным для себя там побывать, поскольку в подаренной им Гитлером Моей борьбе они прочли о «счастливом предназначении» этого городка на границе Австрии с Германией и о необходимости «использовать все средства для выполнения жизненного предназначения» фюрера – воссоединения этих стран. Винифред не осталась в долгу перед оказавшим ей важные услуги Гессом и вскоре раздобыла у цюрихского предпринимателя Рене Шварценбаха средства для приобретения Гессом квартиры в Мюнхене. Уже в июне она с гордостью писала об этом своей берлинской подруге: «Гесс радуется как ребенок. У Вольфа стало меньше забот, а у меня появилась возможность получить кое-что от Гесса, о чем иначе я не могла бы его просить». Винифред продолжала поддерживать партию Гитлера, привлекала подписчиков на Völkischer Beobachter, пропагандировала основанный Альфредом Розенбергом Союз борьбы за немецкую культуру, но, выполняя пожелания мужа, избегала личных встреч с Вольфом, предпочитая поддерживать с ним связь через Гесса. Держательница мюнхенского салона, жена издателя Эльза Брукман призывала Винифред агитировать музыкантов, в первую очередь дирижеров Карла Мука и Карла Эльмендорфа, за вступление в Союз байройтских исполнителей, и в этом Винифред охотно шла ей навстречу: «Я постараюсь еще раз убедить Мука в том, что он может без опаски примкнуть к вашим сторонникам». Колебания явного националиста Мука были вполне понятны: хотя Союз позиционировал себя в качестве надпартийной организации, всем было ясно, что он тесно связан со все еще достаточно одиозной НСДАП. Поэтому Винифред просила Эльзу сформулировать свой призыв по-другому: «Нужно суметь доказать ему <Муку>, что за этим не стоит никакая политика, поскольку именно из-за нее он не соглашается сотрудничать, а я хотела бы произвести на него этим призывом наилучшее впечатление, имея в виду его критический дар!» Из выступавших на фестивале звезд союз активно поддержала только Эмми Крюгер, часто выступавшая в организуемых им концертах.

В том году активную поддержку фестивалю решили оказать также дети Зигфрида и Винифред. Как и в прошлом году, они привлекали внимание прогуливающихся в саду Ванфрида гостей фестиваля, но на сей раз стали намного развязнее и в ответ на уже надоевший им вопрос «Вы, наверно, внуки Вагнера?» нагло кричали: «Нет, мы местные коровы, пасемся на этом лугу». Особенной развязностью отличалась Фриделинда, чей независимый характер стал впоследствии причиной многих недоразумений и семейных треволнений. В своих мемуарах она писала: «Подстриженному под пажа блондину Виланду с его очаровательным пришептыванием, Верене с ее высоким, невинным голоском маленькой девочки, Вольфи с его мягкой безучастностью прощалось поразительно многое, я же, бедняга, была менее счастлива. Постоянными источниками моих проблем становились жажда бурной деятельности и безудержная прямолинейность». В том году она поступила в гимназию, где ее бунтарский характер проявился с еще большей силой, и явно превзошла в своей активности старшего брата: «Я играла с мальчишками в футбол, лазила на самые высокие деревья, носилась повсюду на велосипеде с Вереной (которую мы называли Никкель) на передней раме и с Вольфи на багажнике. Я делала что угодно, но только не домашние задания». Во время фестиваля дети организовали в подсобном помещении Ванфрида выставку живописи Альбрехта Дюрера, посвященную четырехсотлетней годовщине смерти художника: развесили открытки с репродукциями его картин и стали брать по 20 пфеннигов за вход. Разумеется, состоятельным гостям фестиваля было не жалко заплатить эту сумму, но они, понятное дело, посещали выставку не для того, чтобы полюбоваться на открытки, а ради возможности заглянуть в дом Вагнеров, хотя бы в прихожую, откуда они поднимались по лестнице в помещение «выставки». Хотя директором экспозиции назначили Виланда, все хлопоты по ее организации и получению денег с посетителей взяла на себя Фриделинда. Кроме того, дети организовали катание гостей от ворот Ванфрида до могилы Вагнера на садовой тележке, которую они оборудовали скамейками. Впрочем, заработанные таким образом средства вряд ли существенно пополнили фестивальный бюджет, поскольку дети предпочитали тратить их на жареную колбасу – подобно тому как современные дети тратят свои карманные деньги на гамбургеры и хот-доги. Следует отметить, что определенную активность и предприимчивость проявляла в детские годы не только Фриделинда. В своих мемуарах Вольфганг Вагнер писал про своего старшего брата: «Футболист Виланд собрал две ожесточенно сражавшиеся друг с другом команды, которые дважды вытаптывали лужайку справа от аллеи. Поэтому мать перенесла место для наших игр в скрытую от взоров посетителей Ванфрида заднюю, юго-западную часть парка. Беспокойство, доставляемое посетителями, заходившими в наш сад из придворного парка, вызывало у моей матери сильное недовольство. Поэтому доступ к могиле Рихарда Вагнера с той стороны она закрыла». Да и сам Вольфганг, стоявший во главе семейного предприятия на протяжении почти шестидесяти лет, обнаружил деловые способности уже в детском возрасте: «Поскольку после смерти в 1927 году моего дяди Чемберлена тетушка Ева не захотела заниматься его курятником, я унаследовал его вместе с изгородью. В нем было до двадцати кур, о которых мне нужно было заботиться, в частности кормить. Снесенные ими яйца я продавал матери по действующей рыночной цене. При этом Фриделинда исполняла менее хлопотную должность кассира. Из полученных за продажу яиц средств я должен был оплачивать зерно, которое было необходимо добавлять к кухонным отходам из Ванфрида. Поскольку мое упорство в этом занятии получило признание, Винифред перенесла куриную ферму в ту часть территории позади Ванфрида, которую отец прикупил в 1928 году и где была также спортивная площадка брата, переоборудованная впоследствии под теннисный корт».

Во время этого фестиваля произошло событие, которое оказалось судьбоносным как для впервые выступившей в Байройте примадонны Берлинской государственной оперы, драматического сопрано Фриды Ляйдер (Leider), так и для десятилетней Фриделинды. В своих мемуарах певица писала о том, как произошло их знакомство: «Во время последнего представления Парсифаля в моей уборной была страшная жара, и я прилегла немного отдохнуть в шезлонге. Вдруг появилась маленькая девочка с длинными светлыми косичками, села напротив меня, сложила руки на коленях и стала с любопытством меня разглядывать, ничего при этом не промолвив. Это была Фриделинда Вагнер по прозвищу Мауси [Мышь. – Прим. ред. ], которую я до тех пор видела лишь пару раз, и то издали. Контакт у нас устанавливался медленно – до тех пор, пока я мягко, но совершенно определенно не попрощалась с Мауси,