Эхо прошлого - Диана Гэблдон

долг звал. Завязав волосы, я стала обследовать грузы в поисках чего-нибудь полезного. Мистер Смит и Йен поплыли на «Чирок», надеясь найти там мою собственную аптечку, но я не питала особых надежд после того, как увидела повреждения на месте нашей бывшей каюты. Удачный выстрел «Аспида» пробил борт «Чирка» ниже ватерлинии, и если бы он не сел на мель, то, вероятно, все равно рано или поздно затонул бы.

На палубе я произвела быструю сортировку раненых: один человек убит, у нескольких незначительные повреждения, трое тяжелых, но опасности для жизни нет. Скорее всего, раненых было больше на «Чирке», судя по тому, что рассказывали моряки про корабли, которые обменялись залпами с расстояния не более нескольких ярдов. Стремительный и кровавый маневр.

Через несколько минут после того, как все закончилось, в поле зрения показался «Питт»: его разношерстная команда, по-видимому, пришла к определенному компромиссу, и судно теперь переправляло раненых. Сквозь завывание ветра я услышала окрик их боцмана.

— Следующий, — пробормотала я и, взяв в руки меньшую из ампутационных пил, приготовилась к собственным стремительным и кровавым маневрам.

* * *

— У вас же есть пушки, — сказала я Эйбраму Зенну, который прилаживал для меня пару подвесных фонарей, потому что солнце уже почти зашло. — Предполагается, что капитан Хикмен был готов их использовать. Неужели он не подумал, что возможны потери?

Эйбрам виновато пожал плечами.

— Это наше первое плавание по каперскому свидетельству, мэм. В следующий раз мы подготовимся лучше, я уверен.

— Первое? Что за… Как давно капитан Хикмен плавает? — резко спросила я, одновременно с остервенением перерывая груз, и, наконец, порадовалась, обнаружив сундук с отрезами печатного ситца.

Эйбрам задумался, хмуро глядя на фитиль, который резал.

— Ну-у-у, — произнес парнишка, — какое-то время у него была рыбацкая лодка, где-то около Марблхеда. Он, я имею в виду капитан, владел ею вместе с братом. Но после того как брат погиб от рук капитана Стеббингса, Хикмен начал работать на Эммануэля Бейли, первым помощником капитана на одном из его, мистера Бейли, я имею в виду, кораблей. Мистер Бейли — еврей, — пояснил Эйбрам, заметив мои вскинутые брови. — Владеет банком в Филадельфии и тремя кораблями, которые регулярно плавают в Вест-Индию. Наш корабль также принадлежит ему, и именно он получил для капитана Хикмена каперское свидетельство от конгресса, когда была объявлена война.

— Понятно, — проговорила я более чем ошарашенно. — Но это первый рейс мистера Хикмена в качестве капитана шлюпа?

— Да, мэм. Но у приватиров, как правило, нет ведающего грузом, понимаете, — искренне сказал он. — Это работа ведающего грузом — заботиться о снабжении корабля и не забывать о таких вещах, как медикаменты.

— А ты в курсе всего этого, потому что… Как давно ты ходишь в море? — с любопытством спросила я, вытаскивая бутылку чего-то похожего на очень дорогой бренди, чтобы использовать его в качестве антисептика.

— О, с восьми лет, мэм, — сказал он и встал на цыпочки, чтобы подвесить фонарь, который отбрасывал теплый, успокаивающий свет на мою импровизированную операционную. — У меня шесть старших братьев, и самый старший вместе со своими сыновьями управляет фермой. Остальные… Ну, один — корабельный плотник в Ньюпорт-Ньюс, это он как-то раз поговорил с капитаном и замолвил за меня словечко. Я стал одним из юнг на «Антиохии», судне, которое ходило в Ост-Индию. Я вернулся с капитаном в Лондон, а через день мы отправились в Калькутту. — Эйбрам присел на корточки и улыбнулся мне. — С тех самых пор я стал моряком, мэм. И мне это нравится.

— Здорово, — сказала я. — А твои родители… Они еще живы?

— О нет, мэм. Моя мать умерла, рожая меня, а папа — когда мне было семь. — Казалось, его это нисколько не беспокоило. «Но, в конце концов, — подумала я, разрывая ситец на перевязочные полоски, — все это случилось половину его жизни назад».

— Что ж, надеюсь, море и дальше будет тебе по душе, — сказала я. — Ты же не стал сомневаться… после сегодняшнего?

Эйбрам задумался, его мальчишеское искреннее лицо сосредоточенно наморщилось в отблесках фонаря.

— Нет, — неторопливо ответил он и посмотрел на меня своими серьезными глазами, уже не столь юными, какими они были несколько часов назад. — Я знал, когда подписывал контракт с капитаном Хикменом, что возможны сражения. — Эйбрам сжал губы — наверное, чтобы унять дрожь. — Я смогу убить человека, если придется.

— Не сейчас… не надо, — очень тихо проговорил один из раненых. Он лежал в тени, вытянувшись вдоль пары ящиков английского фарфора, и медленно дышал.

— Нет, не сейчас, — сухо согласилась я. — Но, возможно, тебе захочется поговорить об этом с моим племянником либо с мужем, когда все немного успокоится.

Мне показалось, что на том мы и закончим, но Эйбрам последовал за мной, когда я выложила свои примитивные инструменты и принялась стерилизовать единственным возможным способом — обильно поливая их бренди, пока в трюме не запахло так, словно здесь гнали виски. Это возмутило раненых, которые считали подобное использование хорошего напитка расточительством. Огонь в камбузе потух во время сражения, и я поняла, что пройдет некоторое время, прежде чем у меня появится горячая вода.

— Вы патриотка, мэм? Простите за любопытство, — добавил Эйбрам, краснея от неловкости.

Вопрос застал меня врасплох. Простым ответом было бы: «Да, конечно». Ведь Джейми был мятежником, о чем сам и заявил. И хотя первоначально он сделал признание из-за простой необходимости, я подумала, что сейчас необходимость становилась убеждением. Но я? Конечно, когда-то была.

— Да, — ответила я. А что еще я могла сказать? — А ты явно патриот, Эйбрам. Почему?

— Почему? — Его, казалось, поразило, что я спрашиваю об этом, и он застыл, глядя на меня поверх фонаря, который держал в руке.

— Расскажешь позже, — предложила я, забирая фонарь.

На палубе я сделала все, что могла, и раненых, которым требовалось мое дальнейшее внимание, спустили вниз. Сейчас не было времени для политических дискуссий. Или так мне казалось.

Эйбрам отважно взялся мне помогать и делал это довольно хорошо, хотя время от времени ему приходилось прерываться и блевать в ведро. После второго приступа рвоты он принялся расспрашивать раненых — тех, кто мог отвечать. Не знаю, делал ли он это из простого любопытства или пытался отвлечься от кровавых манипуляций.

— Что вы думаете о революции, сэр? — серьезно спросил он у седого моряка с раздробленной ногой. Тот был из команды «Питта».

Моряк бросил на него недовольный взгляд, но ответил — наверное, для того, чтобы отвлечься самому.

— Чертовски пустая трата времени, — хрипло проговорил он, впившись пальцами в край сундука, на котором сидел. — Лучше воевать с «лягушатниками», чем с англичанами. Что с них возьмешь? Господи боже, — бледнея, пробормотал он себе под нос.

— Эйбрам, дай ему что-нибудь, чтобы