Эхо прошлого - Диана Гэблдон

— Вижу корабль!

Сильно запрокинув голову, я углядела лишь машущую руку человека сверху. Я повернулась, чувствуя, как лестница крутится вместе со мной, и увидела приближающийся парус. Наверху, на палубе, гнусавый голос прокричал приказания, и босые ноги зашлепали по доскам, когда экипаж побежал по своим местам.

Джейми стоял на поручне «Питта», удерживая меня за талию, чтобы я не свалилась.

— Иисус твою Рузвельт Христос! — проговорил он крайне изумленно, и, взглянув через плечо, я увидела, что Джейми повернулся и следит за приближающимся кораблем. — Это же чертов «Чирок»!

* * *

На другом конце лестницы нас встретил высокий, очень худой человек с седыми волосами, торчащим кадыком и пронзительными голубыми глазами.

— Капитан Эйса Хикмен! — рявкнул он на меня, а затем мгновенно переключил свое внимание на Джейми. — Что это за корабль? И где Стеббингс?

Йен позади меня перелез через борт, тревожно оглядываясь.

— На вашем месте я бы поднял лестницу, — быстро сказал он одному из матросов.

Я взглянула вниз на палубу «Питта», где кучка людей, отталкивая друг друга, рвалась к поручням. Кругом махали руками и вопили, корабельные матросы и бывшие завербованные наперебой что-то выкрикивали, но капитан Хикмен был не в настроении.

— Поднимите лестницу, — приказал он матросу и велел Джейми следовать за собой. Не дожидаясь ответа и не оборачиваясь, чтобы посмотреть, идет ли Джейми следом, капитан зашагал по палубе. Джейми обвел матросов подозрительным взглядом, но, видимо, решил, что они достаточно безобидны, и, бросив Йену: «Присматривай за своей тетушкой!» — пошел за Хикменом.

Йен же ничего не видел, кроме приближающегося «Чирка».

— Иисусе, — прошептал Йен, пристально глядя на парусник. — Думаешь, с ним все в порядке?

— С Ролло? Непременно. Я на это надеюсь.

Мое лицо окоченело. Сильнее, чем просто от морских брызг; у меня онемели губы. И повсюду на краях зрительного поля мерцали крошечные огоньки.

— Йен, — проговорила я как можно спокойнее. — Думаю, я сейчас упаду в обморок.

Казалось, что давление в моей груди нарастает, не давая мне дышать. Заставив себя кашлянуть, я почувствовала мгновенное облегчение. Господи боже, у меня что, сердечный приступ? Боль в левой руке? Нет. Боль в челюсти? Да, но я сжала зубы, так что неудивительно… Я не поняла, что падаю, но ощутила хватку чьих-то рук: кто-то поймал и опустил меня на палубу. Наверное, глаза у меня были открыты, но я ничего не видела. Словно в тумане, в мозгу мелькнуло, что, похоже, я умираю, но я тут же отвергла эту мысль. Нет, черт побери! Я не могу! Но меня уже окутывал непонятный серый туман.

— Йен, — сказала я или подумала, что сказала. Я чувствовала себя очень спокойной. — Йен, просто, на всякий случай, скажи Джейми, что я люблю его.

К моему удивлению, ничего не померкло, но туман настиг меня, и я ощутила, как тело мягко обволакивает безмятежное серое облако. И давление, и удушье, и боль — все утихло. Беспечно счастливая, я могла бы уплыть в эту серую мглу. Вот только не было уверенности, что я действительно произнесла те слова, и необходимость передать их не давала покоя, словно гвоздь в башмаке.

— Скажи Джейми, — повторяла я расплывающемуся в тумане Йену. — Скажи Джейми, что я люблю его.

— Открой глаза и скажи мне сама, саксоночка, — произнес глубокий встревоженный голос где-то рядом.

Я попыталась поднять веки и поняла, что могу. Видимо, я все-таки не умерла. Попробовав осторожно вдохнуть, я обнаружила, что грудь с легкостью двигается. Мои волосы были влажными, и лежала я на чем-то твердом, укрытая одеялом. Лицо Джейми плавало надо мной, но, когда я моргнула, перестало двигаться.

— Скажи мне, — повторил он, слегка улыбаясь, хотя вокруг его глаз залегли морщинки от тревоги.

— Сказать тебе… Ох! Я люблю тебя. Где я? — Воспоминания о недавних событиях нахлынули на меня, и я резко села. — «Чирок»? Что…

— Не имею ни малейшего понятия. Когда ты в последний раз что-нибудь ела, саксоночка?

— Не помню. Прошлой ночью. Что ты имеешь в виду? Что значит «не имею ни малейшего понятия»? Он все еще там?

— О да, — довольно мрачно сказал он. — Еще там. Он выстрелил в нас два раза несколько минут назад… Хотя, подозреваю, ты не слышала.

— Он выстрелил… — Я потерла рукой лицо, с удовольствием обнаружив, что снова чувствую свои губы и что кожа снова стала теплой. — Я выгляжу серой и потной? — спросила я у Джейми. — У меня губы синие?

Его это встревожило, но он наклонился, чтобы рассмотреть поближе мой рот.

— Нет, — с уверенностью ответил Джейми, выпрямляясь после тщательного осмотра. Затем наклонился и быстро поцеловал меня, словно заверяя печатью нормальный цвет моих губ. — Я тоже тебя люблю, — прошептал он. — И рад, что ты не мертва. Пока еще, — добавил он нормальным голосом и выпрямился именно в тот момент, когда где-то в отдалении прогрохотал пушечный выстрел.

— Полагаю, капитан Стеббингс захватил «Чирок»? — спросила я. — Не думаю, что капитан Робертс стал бы наобум палить по незнакомым кораблям. Но интересно, почему Стеббингс по нам стреляет? Отчего он не пытается взять на абордаж «Питт» и вернуть его себе? Сейчас это проще простого.

Мои странные симптомы практически исчезли, и мысли прояснились. Приподнявшись, я села и обнаружила, что меня уложили на плоские крышки двух больших сундуков в каком-то закутке грузового отсека. На потолке был решетчатый люк, через который я увидела порхающие тени развевающихся парусов, а вдоль стен стояли всевозможные бочки, тюки и ящики. Воздух был наполнен запахами дегтя, меди, тряпья, пороха и… кофе? Я вдохнула поглубже, на миг почувствовав себя немного окрепшей. Да, кофе!

Из-за стены донесся очередной негромкий пушечный выстрел, приглушенный расстоянием, и я ощутила легкую внутреннюю дрожь. Осознания того, что я заперта в трюме корабля, который в любой момент может быть потоплен, было достаточно, чтобы перебить даже запах кофе.

Джейми тоже услышал выстрел и, привстав, повернулся. Прежде чем я поднялась на ноги и предложила немедленно пойти наверх, в люк просунулась круглая коротко стриженная голова, загораживая свет.

— Леди вроде пришла в себя? — вежливо спросил парнишка. — Кэп говорит, если она мертва, вы больше здесь не нужны, и он желает, чтобы вы сразу шли наверх поговорить с ним, сэр.

— А если я не мертва? — поинтересовалась я, пытаясь расправить нижние юбки, которые насквозь промокли и безнадежно помялись. Проклятье! А теперь я оставила свою нагруженную золотом юбку и карман на борту «Питта». Коли так пойдет и дальше, то мне несказанно повезет, если я доберусь до суши в сорочке и корсете.

Мальчуган — ему было лет двенадцать или около того,