Советский Союз. История власти. 1945–1991 - Рудольф Германович Пихоя

«Проблема Солженицына» требовала от властей решения. 29 октября 1970 г. председатель КГБ Ю. В. Андропов предложил следующий вариант: «В случае официального обращения Солженицына с ходатайством о выезде в Швецию для получения Нобелевской премии можно было бы пойти на удовлетворение этой просьбы. Что касается вопроса об обратном въезде в Советский Союз, то его следовало бы решать в зависимости от поведения Солженицына за границей. Если Солженицын решит остаться за рубежом, то, по нашему мнению, предпринимать какие-либо меры к его возвращению в Советский Союз вряд ли целесообразно»12 Власть надеялась, что «само собой рассосется»: писатель уедет за премией, там сделает несколько заявлений, которые легко назвать антисоветскими,— и не пустить его домой, в Россию. А еще лучше, если он сам, добровольно, останется в Швеции, и тогда власть может обвинять его в измене Родине, в отсутствии патриотизма...

Но Солженицын расставленную ловушку видел и от поездки в Швецию отказался. Тогда Андропов вместе с Генеральным прокурором СССР Руденко спустя месяц — 20 ноября 1970 г.— внесли предложение «издать Указ Президиума Верховного Совета СССР о лишении Солженицына гражданства СССР и принудительном выдворении его за пределы Союза ССР»13

В этой ситуации неожиданную позицию занял министр внутренних дел Н. А. Щелоков. Он обратился напрямую к Брежневу и получил в его лице заинтересованного читателя, испещрившего текст многочисленными подчеркиваниями. Эта позиция в корне отличалась от мнения Андропова. Щелоков констатировал, что Солженицын стал крупной фигурой в идеологической борьбе, что «объективно Солженицын талантлив. Это — явление в литературе». «При решении вопроса о Солженицыне,— писал Щелоков,— необходимо проанализировать те ошибки в отношении творческих работников, которые были допущены в прошлом». Щелоков напоминал, что сравнительно недавно, при Хрущеве, за одну книгу — «Один день Ивана Денисовича» — Солженицын был принят в Союз писателей, получил громкую славу, а за другую книгу, написанную с тех же позиций,— «Раковый корпус» — его изгнали из Союза писателей. «Проблему Солженицына создали неумные администраторы в литературе»,— утверждал министр МВД. Он припоминал многие ошибки прошлого в отношениях власти с писателями — от Бунина, Андреева, Куприна до Пастернака. В своем вольномыслии генерал Щелоков доходил до утверждения, в других устах звучавшего бы как антисоветское высказывание: «История показывает, что наше отношение к этим писателям было неправильным. Более того, в истории с Солженицыным мы повторяем те же самые грубейшие ошибки, которые мы допустили с Борисом Пастернаком». По мнению Щелокова, серьезнейший просчет, допущенный запрещением писателю

Солженицын вовсе не страдал наивностью, адресуя свой трактат «вождям Советского Союза». Он понимал, что их «заветное желание, чтобы наш государственный строй и идеологическая система не менялись и стояли вот так веками. Но так в истории не бывает». Пожалуй, мы не ошибемся, если заявим, что и сейчас многие положения этого трактата писателя сохраняют свою актуальность.

После издания «Архипелага ГУЛАГ», ставшего документированным, страшным по своей убедительности обвинением коммунистического режима в преступлениях на протяжении всей советской истории, начинается новая волна преследований Солженицына. Вновь инспирировались многочисленные пасквильные публикации, вопрос о Солженицыне вновь замелькал в протоколах Политбюро ЦК КПСС. На заседании 7 января 1974 г. было принято решение о привлечении писателя к уголовной ответственности «за злостную антисоветскую деятельность, выразившуюся в передаче в зарубежные издательства и информационные агентства рукописей книг, писем, интервью, содержащих клевету на советский строй, Советский Союз, Коммунистическую партию Советского Союза и их внешнюю и внутреннюю политику, оскверняющих светлую память В. И. Ленина и других деятелей КПСС и Советского государства, жертв Великой Отечественной войны и немецко-фашистской оккупации...»17

КГБ вновь и вновь предлагал выслать Солженицына, лишив его гражданства. 11 февраля 1974 г. это предложение было одобрено Политбюро ЦК. 12 февраля вышел «не подлежащий опубликованию» Указ Президиума Верховного Совета СССР «О лишении гражданства СССР и выдворении за пределы СССР Солженицына А. И.».

КГБ по-своему постарался отомстить писателю — перед высылкой он был арестован и помещен в Лефортовскую тюрьму. Ему было предъявлено официальное обвинение в государственной измене. Только потом ему был объявлен Указ Верховного Совета СССР о высылке за границу18

Неосталинизм и борьба за «идеологическую чистоту»

Сталина зарыли. Его могила у Кремлевской стены долгое время была единственной в ряду могил партийных вождей, не снабженной памятником-бюстом. 30 лет назад, 17 декабря 1969 г., в перерыве во время сессии Верховного Совета СССР среди членов Политбюро неожиданно возник разговор о приближавшемся 90-летии со дня рождения И. В. Сталина.

Поводом для него стал вопрос: публиковать ли в «Правде» статью о Сталине? Вскоре этот разговор перерос в спор, причем спор принципиальный. Поэтому он и был записан и оформлен в виде «рабочей записи» Политбюро19

Брежнев задал вопрос: надо ли вообще публиковать статью?

Главный идеолог страны М. А. Суслов настаивал на публикации. «Я считаю,— говорил Суслов,— что такую статью ждут в стране вообще, не говоря о том, что в Грузии особенно ждуг. ...Я думаю, что нас правильно поймут все, в том числе и интеллигенция, о которой здесь некоторые товарищи упоминали. Неправильно могут понять Солженицын и ему подобные, а здоровая часть интеллигенции (а ее большинство) поймет правильно».

Против выступил Н. В. Подгорный. Напомню, что именно он внес на XXII съезде проект постановления о выносе тела Сталина из мавзолея. Он и напомнил членам Политбюро, что и каждый из них, в том числе и Суслов, когда-то выступали против культа личности. «Я не думаю, что надо как-то отмечать 90-летие со дня рождения Сталина. Если выступать со статьей в газете, то надо писать, кто погиб и сколько погибло от его рук. На мой взгляд, этого делать не нужно, а не делать — это будет неправильно. ...Никто нас не тянет, чтобы мы выступали со статьей, никто не просит. Нас значительная часть интеллигенции не поймет. И, мне кажется, кроме вреда, ничего эта статья не принесет».

Против издания статьи был А. Я. Пельше. «Нанес он вреда очень много, и боль эта чувствуется до сих пор. Это поколение ведь еще живо у нас. 90 лет — это ничего особенного, ничего нового не произошло. Может быть, и не надо широкой статьи. Может быть, какую-то заметку дать». О возможном вреде статьи о Сталине в «Правде» заявил Б. Н. Пономарев.

Однако на Подгорного напал его преемник на посту первого секретаря ЦК компартии Украины — П.