Ткань Ишанкара - Тори Бергер

было просто валяться на кровати и не спешить на тренировку к Гюнтеру или на занятия к сэру ’т Хоофту, но повторный стук заставил ее подняться и с полуоткрытыми глазами добраться до входной двери. Тайра мельком посмотрела на часы – было около девяти утра – накинула на плечи шелковый халат в стиле господина Хранителя и открыла дверь.

Рания прижала руку к груди и быстро поклонилась. Тайру в отличие от Гюнтера и Фархи такое пренебрежение Церемониалом не возмущало, хотя она прекрасно понимала, что за предыдущие годы Рания уже должна была бы привыкнуть к формальностям. Последние полгода, и это было хорошо заметно со стороны, Рания нарывалась, намеренно как можно более небрежно выполняя положенные Церемониалом действия, но Тайра не выносила сор из избы, предпочитая оставлять эту недосказанность между собой и своей Стражницей. Рания ловила ее взгляд, и девушки обходились без слов: Стражница и так знала, где ее место.

Тайра жестом пригласила ее войти и тихо прикрыла дверь.

– Чего тебя в воскресенье так рано принесло? – сонным голосом поинтересовалась она.

– Это тебя рано принесло, – Рания плюхнулась в кресло, по пути сцапав с тарелки апельсин. – Ножик дашь?

Тайра протянула ей нож рукояткой вперед.

– В каком смысле – меня рано принесло?

– Тебе же через год положено было сюда явиться. Чего дома не жилось?

– Не жилось, – мрачно ответила Тайра. – Тебе-то что, я ж не к тебе перебралась.

– А с братом почему не осталась?

– Хочу, чтобы он жил спокойно.

– А мы?

– Кто – мы?

– Гюнтер, Фарха, я, – Рания застыла на ней взглядом, наполовину очищенный апельсин сочился ароматной влагой, и Тайре на секунду показалось, что Рания разрезала ладонь, и по ее кисти стекает кровь, золотистая в лучах пробивающегося сквозь занавеску утреннего солнца.

– Присяга только через год, – напомнила Тайра. – Я пойму, если ты откажешься.

– Не надо меня обижать, – настойчиво попросила Рания. – Я не боюсь смерти. Просто я не готова.

– Я и говорю: я пойму, если ты откажешься. Тебе меня навязали, выбора у тебя не было, а я тебе этот выбор предоставлю.

– Я не о том! – Рания резко разломила апельсин пополам. – Я еще не умею драться. Что будет, если за тобой придет Лига? А если я не смогу тебя защитить?

– Ну, у меня руки пока не отвалились.

– Давай по-честному, – Рания кинула Тайре половину апельсина. – Гюнтер тебя боится как огня, хотя и виду не показывает. Ты уходишь – он крестится и молитву читает. Он твоим Стражем никогда не будет. То, что он с тобой общается – полностью заслуга сэра ’т Хоофта, его слово для Гюнтера и сейчас закон. Фарха слишком увлекается искусством, ей красоту в бою подавай, эстетику, а вывернутые внутренности ей поперек горла. Из нас всех в бою адекватно себя веду себя только я, а я одна вас всех не потяну.

Тайра на секунду задумалась. Рания собиралась ее защищать. Странно… Неужели Гюнтер не рассказал ей о ее основных обязанностях?

– Ты Закон хорошо знаешь? – осторожно спросила Тайра.

– Это ты сейчас к чему?

– Просто ответь.

– Хорошо. А в чем дело?

– Да так, – Тайра пожала плечами. – А какое-нибудь ваше внутреннее положение, специально для Стражей, у вас есть?

– Не знаю, я еще не Страж. А что?

– Да так…

Тайре стало интересно, почему Гюнтер не сказал Рании о том, зачем она на самом деле приставлена к ишанкарской Некромантессе, но, вспомнив о том, как складывались их с Ранией отношения в последний год, решила промолчать: мало ли, а вдруг Стражница решит воспользоваться своим правом.

– Не понимаю я тебя, Рания, – призналась Тайра. – Если ты готова драться из-за меня на смерть, почему ты в Ишанкаре со мной воюешь?

– Я разве воюю? – прищурилась Рания.

Тайра несколько секунд смотрела ей в глаза, но поняв, что Рания непробиваема, решила играть в открытую.

– Все видят, что ты ко мне неровно дышишь. Мимо не пройдешь, чтобы меня не задеть. Эстер уверена, что мы с тобой враги. Она уже меня спрашивала, какого парня мы не поделили.

Рания усмехнулась, но взгляд ее оставался по-прежнему холодным.

– Ты приходишь сегодня невесть зачем, говоришь, что готова быть моим Стражем, что присягу примешь, но Страж так себя со своим магом не ведет. Если я не устраиваю разборок на людях, это не значит, что мне это нравится. Веди себя, как положено по Закону, не позорься и меня не провоцируй. Убить я тебя не убью, но от Зиндана спасать больше не буду, а доведется – и сама тебя туда отправлю.

– Кто ты, чтобы меня воспитывать? – возмутилась Рания.

– Я твой маг, имею право, – тоном сэра ’т Хоофта ответила Тайра. – Не можешь быть со мной рядом – я тебя отпущу, надоела твоя агрессия. Или объясни, в чем дело, и попробуем разобраться вместе.

– В чем разбираться? – Рания отбросила нож, и он, не удержавшись на столе, с глухим стуком упал на пол. – Характер у меня такой, что все иногда раздражает.

– Не верю. Два года я тебя не раздражала, а потом в один день все изменилось. Должна быть причина.

– Нет никакой причины.

– Если нет причины – ты нестабильна. Это к тебе нужно приставить Стражей, чтобы они защищали от тебя окружающих.

– Что за чушь! – Рания подскочила с кресла, и Тайра подумала, что проговорилась, благо, Рания в гневе не поняла, что именно Тайра имела в виду.

– Сядь! – приказала Тайра, и Рания, не ожидая от нее такого тона, медленно села обратно в кресло, сложила руки на коленях и опустила глаза.

Тайра выждала некоторое время, успев с изрядной долей сарказма подумать о том, что утро началось просто восхитительно, и уже спокойным голосом сказала:

– Я к тебе в подруги не набиваюсь и в душу к тебе не лезу. И так понятно, что с Фархой отношения у меня складываются лучше. Но раз уж ты собираешься принести присягу – веди себя подобающим образом. Нам с тобой бок о бок всю жизнь предстоит провести, а ты уже заранее все портишь.

Рания не ответила, она упрямо смотрела вниз и ждала разрешения уйти.

– Захочешь поговорить – я теперь всегда здесь. Мне эта ситуация неприятна так же, как и тебе. Не захочешь – я тебя отпущу. Еще до присяги отпущу, и никто тебя ни в чем не упрекнет, потому что все знают, что я далеко не подарок, и даже сам сэр хет Хоофт временами готов меня прибить. Вопрос лишь в том, уйдешь ты от меня с честью или без нее. Еще раз нарушишь Церемониал или Закон, я тебя прогоню. Больше твое неуважение я терпеть не стану. Я доступно объяснила?

– Да, госпожа аль’Кхасса, – официально ответила Рания.

– Тогда я все сказала.

Рания молчала и не шевелилась, и Тайре показалось, что если бы не ее упрямство и затаенная злость, она вполне бы могла расплакаться. Она явно не ожидала, что Тайра ее отчитает. Тайра и сама не ожидала, что так получится.

– Чаю хочешь? – спросила она, чтобы наладить обстановку.

– Нет, госпожа аль’Кхасса. Можно мне уйти?

Тайра пару секунд раздумывала – мысль о том, чтобы заставить Стражницу пить с собой чай насильно, показалась ей забавной – и согласно кивнула.

– Можно. Иди.

Рания встала, по всем правилам поклонилась и вышла за дверь. Тайра легла на кровать, обняла подушку и задумалась.

Тайра никогда не участвовала в затяжных конфликтах. Даже когда они ругались с Хидамари (поругаться с Аишей еще надо было суметь, но Хи была мастером в области дурацких ссор), они быстро мирились, потому что Тайра просто отказывалась поддерживать воинствующее настроение. Хи ходила, надувшись, несколько дней, а потом общение возобновлялось, словно никакой ссоры и не было. Пару раз, конечно, была неправа и Тайра, но тогда на душе лежал камень, было грустно и стыдно смотреть в глаза своему отражению, Тайра брала телефон и звонила Хи, чтобы попросить прощения. Хи ерничала, но ей было приятно, что Тайра позвонила первой, и спустя пару часов они уже бродили по городу и ели мороженое в хрустящих вафельных рожках. Сейчас, вспоминая все эти обиды, Тайре было смешно и странно от того, что они могли обижаться