Граница и люди. Воспоминания советских переселенцев Приладожской Карелии и Карельского перешейка - Коллектив авторов

тоже очень интересуются. И они... Кстати, я уди­вился, что, вот, та зона — Лахденпохья... а там гораздо меньше кон­тактов с Финляндией и, вот, такого научного контакта, чем... чем у нас. Вот, это я не... я думал, что у них вообще все.. Они удивляются. Я говорю: «Вот, у нас есть карты, вот, книги, вот... вот, то-то, вот, то-то есть». Они прямо завидуют, говорят. «Ой, пришли нам, пришли нам, вот, то-то, то-то». И я удивился, что там совсем... видимо, там контакт по производству, по лесу, но там жулик с жуликами. Жулик из Финлян­дии приезжает договаривается по вывозке леса, я это не знаю. Но это слышал, такое есть. В Финляндии тоже жуликов хватает, как и у нас. Вот... а по науке чего-то там похуже...

И А вот, еще, если вернуться к камням здесь. Местное населе­ние обращало внимание на них?

Понимаете., обращает только, вот, сейчас, благодаря тому, что, вот, я... Просят меня — с удовольствием выслушивают — вот, расска­зать что-нибудь. Историю совершенно не знают. То есть, вот, я вам говорю... как-то плохо выражаюсь. Приехали на пустое место. Я, вот.. как вам сказать... как... ну, пустое, вот, совершенно. Мы привезли другую идеолог... как правильно сказал — лучшее выра­жение — знаете, кто по этому сделал: Маннергейм в приказе по окончании Финской войны. У него приказ есть хороший. Я его пе­речитываю, ну, в русском переводе, конечно, десять раз. Что он... «Придет другая идеология, придет другая культура, люди, которые совершенно...» Но он в России-то всю жизнь прослужил до это­го. Он, видимо, знал, что получится. То придется всем... ну, совсем другое. Как татары приходили, допустим, на Киевскую... даже хуже, может быть, им... Или, как гунны пришли... я не хочу сказать, что русские — дикари. Мы — не дикари, но мы другое... другой куль­туры, другой... другие, другие люди...

И Юрий Петрович, у меня такой вопрос: а не рассказывали ли Вам, что тут есть какие-то места... ну, конечно, Вы — начальник, может быть, Вам не очень рассказывали. Но все-таки — где водит? Ну, какие-то места, где можно заблудиться легко, и как то, вот, так... непонятные такие.

С Вы знаете, что. Вот, я... и много так общаюсь, я коммуникабель­ный. Меня начальником, ну, считают в кабинете, какие вопросы ре­шить. Вы знаете, что. Нет таких мест.

И Нет таких, да?

С Нет таких мест. Нет. Вот, где на родине, там, вот, есть колдун — водит. Это, там, болото, там...

И Где на родине?

С Ну, где-то, вот, допустим, в Ярославской...

И Они рассказывают, да, что на родине...

С Да, бывает, вот, такие. Что там болота такие, пропадают люди там А здесь, вы верите, вот почему-то такого, водил леший — нет такого. И были случаи — да, заблудится человек — но все равно он чисто. как вам сказать... с материалистической точки зрения «Что устал, вот, я, блудил, но...» . Никогда не говорит, что, вот, кто-то меня завел.

И А вот, еще у меня такой вопрос: а если человек заболел, а врачи не могут вылечить, куда он едет лечиться? К знахарю?

С Вы знаете, такие есть. Какие-то знахари есть, есть. Я, правда, вам не назову, но обычно это, вот, детские болезни, вот. Но это прие… прибывшие оттуда, с России, с внутренних частей. Не здесь.

И Они тут живут, или они где-то живут в округе?

С В округе живут и тут может быть есть. Но они большинство умерли, уже умерли.

И А в Карелии, вот, тут... далеко, не ездят в Карелию?

С Нет, они ездят обычно под Ленинград. Но сейчас, видите, сейчас вместо, вот, этих знахарей, действительно народных умельцев, появи­лось столько, вот, этих лживых всяких, вот, этих экстрасенсов, что сейчас... сейчас время такое. А были какие-то бабки, которые, по-моему, даже в этом была кто-то... в Студёном какая-то женщина. Ну, вот, такие детские там и...

И А какие?

С Ну... то чего-то с животом, чего-то с брюшком, там, чего-то, вот, кто то не спит, кричит. Вот, такие.

И А никак не называют эти болезни?

С Нет. Нет. Нет. Был тут... вот, вспомнил я. Мне рассказывали очень много: был тут... из Ленинграда приезжал такой знахарь, говорит. Мне главный инженер совхоза приходит и говорит... чего-то сказал, Ну, я... он... «Он выпивал, этот знахарь, чего-то водку, а я, — гово­рит, — пришел, ну: «Посиди немножко». Я, — говорит, — потом при­хожу, а мне знахарь все рассказал, что у меня болит, все. А сам, — говорит, — пьяный знахарь, не может слова сказать. А все расска­зал». Но это — приезжий. К нему, кстати, масса людей ходила. Жил он там, вот, около речки, где мы были. Вот, там, где-то у кого-то жил. Но это всё приезжие. Местных таких знаменитостей не было. Это я вам точно скажу, не было. Но во всяком случае, здесь.

ФИ А вот, еще относительно, вот, родины и родных мест. Как Вам кажется, местное население сегодня считает, что в основ­ном. что эти, именно, Ряйсяля и.. Мельникова, — это их родина, так, с маленькой буквы? Их родные места здесь? Или они го­ворят о родине, то они все еще имеют в виду, вот, которые.

С Они имеют в виду Россию. Россию. Вы знаете...

ФИ Россию в каком смысле?

С Ну, вот, откуда они сюда приехали — вот, ту, ту Россию. Ярославс­кую... я говорю, даже ездят в отпуск, как вырвутся. Вот, я поехал... Он не говорит, что «я поехал в Яро...» Он го<ворит> «Я поехал на родину» . Для молодежи — труднее сказать. Я тут не могу... но все-таки тоже как-то относится не...

И А Вы сказали — едут в Россию, а это что?

С Ну, нет Я условно так.

И А, понятно.

С Я сказал — Россия. Ну, потому что, хоть убей меня, все равно это в душе чего-то...

И Понятно, ага. А скажите, пожалуйста, а для Вас, вот, это мес­то... где у Вас родина? Есть?

С А для меня родина — Карельский перешеек. Это я без всяких... умру я... ни на что не променяю Точно. Родина для меня — Ка­рельский перешеек. Я настолько влюблен в нее... ну, нет у меня слов, нет выра... это без... без дураков все. Я... это для меня, вот, это — родина. Может быть, не Мельниково, не только Мельнико­ве. но вообще, вот, Карельский пе... Карельский перешеек вместе