Граница и люди. Воспоминания советских переселенцев Приладожской Карелии и Карельского перешейка - Коллектив авторов

в сороковом году. Правда, он уже пожилой человек, врать не будет. Что... они жили, вот... где Первомайское, там где-то до вой э... после финской Зимней войны жили. И что там осталась семья финна Вот. И говорит: «Он к нам приходил за молоком». У него у него дети, семья осталась... за молоком приходил. «Мы, — гово­рит, — ему молоко давали, все, — говорит и... Он, — говорит, — плохо говорил по-русски. Но говорил, что «я остался, вот, и...» . И... ничего с ним не... его не забрали. Ничего. Правда, во время войны я... он не знает, что с ним произошло. Вот, во время сорок первого года. А так семья осталась, говорит, и все. И это несколько, несколько я слышал несколько разных... Мне даже в Первомайском показы­вали: «Вот, здесь, — говорит, — финн жил в сороковом году, остал­ся до сорок первого. Вот, здесь семья их жила». Но нигде никто не говорит, что с ними... применяли репрессии. Эти семьи, значит, так благополучно жили до сорок первого, а потом уже тут... [нрзб] многие... не многие, но несколько... я слышал таких...

И А когда сюда пришли финны, вот, после сорокового года... сорок первого, да? Русские тут не оставались, или всех эвакуировали?

С Вот, в Ряйсяля не осталось русских. Но, когда я написал большую статью в газету, там про... вот... ну, про гибель, вот, людей. Вдруг — отзыв, и в газете... я потом ему звонил. Со... с... такой, Матросов такой, к сожалению, он умер. Вот, его семья была в Ка-а... Каукола. Ну, это в... Севастьяново сейчас там, Севастьяново. Немножко се­вернее они были туда. И их колхоз не эвакуировался. Остался под... полностью под... ну, финны пришли. И у него там отзыв называл­ся: «Они нас не обижали». Он сказал, что финские солдаты, когда пришли, колхоз был... ну, мужчин они, собирали и посылали на захоронения наших красноармейцев. Вот... собирали. А потом че­рез месяца два, видимо, стали приходить, гражданское население. Их интернировали в лагеря. Вывезли в Финляндию эти семьи. «Но так, как, — говорит, — я был мальчиком», — сколько, четырнадцать лет что ли было... Он быстро овладел финским языком и стал служить как переводчик. Его возили. Поэтому ему... мне, говорит, было очень хорошо в Финляндии. Я ездил по всей Финляндии, по лагерям. Но, видимо, как переводчик. Вот... так что о финнах в общем-то отзы­вы... Вот, понимаете, у русских людей как-то два... два мнения о фин­нах. С одной стороны, это — страшные солдаты с финками там, с автоматами и все прочее. Один, может... и женщины стреляют там... вообще ужас. А с другой стороны, какое-то преклонение перед фин­нами. Вот, когда я работал в Лужайке, вот, мы там в колхозе... Там даже председатель колхоза — это, вот, запишите, интересный такой обычай или как... легенда. Не-не. Это — правда. У пограничников у наших большие вышки, высокие. Ну, они смотрят там... на фин­нов. Вот... и председатель колхоза приходит туда, ну весной, к на­чальнику заставы. «Там, — говорит, — ты заставь этого... погранич­ника, который сидит там, смотрит... Начали ли они пахать». Нет, че­стное слово. Если они пахать начали, значит, нам. мы тоже начнем, там. Сено они начали косить? Значит, мы начнем косить. Уборку начали, значит, и мы. Это, честное слово, это я... это я не вру. Это, вот, такой, вот, обычай был. Смотрели всё. Потому что, вот, прекло­нение такое было, что лучше хозяйства, чем у... финны хозяйству­ют... не научиться. Поэтому, вот, такое, обычай. Пограничники обязательно говорили: «Да, начали пахать». Значит, надо пахать. Вот, и даже были... но это слухи, это, может быть... ну, там, надо бригади­ру было ходить по полям, что... Вот, одна женщина-бригадир ходи­ла-ходила, вот, по... по... ну, это было, может, в сорок седьмом году. Ну, смотреть. И случайно... смотрит — заблудилась она. Смотрит — дом стоит. Она пошла в дом. Заходит — там сидит семья, обедает. Она по-русски там сказала: «Здравствуйте, где я?» А там ей по-фин­ски отвечают: «Эн юммере, эн юммере». Она якобы зашла на терри­торию Финляндии, вот. Ну, ей чего-то дали там попить. Она, может быть, не ела, не знаю... и потом скорее показали: вон, туда. И убе­жала к своим. Вот, это я слышал. А что финны заблудились — я не...

И Такого не было, да?

С Я даже... не рассказывали.

И И <чтобы> на старые места приходили... этого тоже нет? Вот, хозяин что приходил...

С Легенды... легенды были. Что, вот, финны вроде пришли, вот, смот­ри тут... вот, яма. Тут не было ничего. Кстати, когда финны уходи­ли, они вещи некоторые закапывали. Это я знаю. Потому что мама моя даже как-то там раз нашла чего-то закопано. Но, правда, все-все это самое, как сказать, разры... сгнило. Вещи. Вот... но чтобы... И вот, некоторые го<ворят>... «Вот, смотри, финны прибежали куда-то. Вот, раскопали, там, фундамент раскопали. Значит, там золото, там чего-то». Но я в это... не знаю. Конкретно я ничего этого не видел. Кстати, я кино... как-то у меня хорошо показывает финское телевидение. Я случайно один раз смотрел кино, как трое финнов пришло раскапывать — я понял — церковное... эти, всякие, там. штуки. Как они раскопали, потом убегали там, их приключения разные. И вот, через Выборг они все-таки убежали. Слава богу, их не успели убить, и я очень рад за них, что они убежали и унесли, это, серебряные чашки, чайники, какие-то штуки...

Интервью 2

№ 533 [Леопольд Леонидович Нейкен, 1930 г. р., ур. г. Торопец Ка­лининской области. Запись 16.08.02, г. Лахденпохья. ЕУ-Лахден- 02 ПФ]

[Начало записи, к сожалению, очень плохого качества и не поддается расшифровке].

С И с тех пор заболел краеведением. Сперва у меня было литературное краеведение. Вот последний пример. Вот, сейчас... вчера выш­ла газета — там я рассказываю о пребывании в нашем районе Леонида Андреева и Николая Рериха. Факт здесь у нас абсолютно неизвестный. Я год копал этот факт, искал подтверждения Веб найдено, и вот сейчас в двух номерах это напечатано. Сейчас я жду подтверждения из этого самого... из Финляндии, вот. Попросил своего товарища, попросил взять в русской библиотеке в Хель­синки — у него там ученица работает — ксерокс газеты «Русский листок» за восемнадцатый год. Значит, я докопался уже до этих вещей. Потом события войны меня заинтересовали. А потом пошла вся история. Мне предложили написать книгу. Потом