Граница и люди. Воспоминания советских переселенцев Приладожской Карелии и Карельского перешейка - Коллектив авторов

тоже немножко под, этим самым... под прессом времени. Вот. Закончил педучилище петрозаводское. Закончил учительский институт. И после учительского двухгодичного института я при­ехал сюда на работу учителем русского языка, литературы. В Хухтерву.

ФИ А Вас направили, или сами выбрали?

С У нас же была система. Это была правильная система. Это сейчас уже Ельцин всё это отменил. Была система. Человек... Кончает че­ловек вуз, он едет работать по направлению, куда его пошлют. И он мог, конечно, выбирать, там, но обязательно надо ехать по на­правлению. Вот, я попал сюда В Хухтерву. На себе испытал все прелести хухтерской жизни. Четыре месяца. Потом пошел в ар­мию. Отслужил, своё государству отдал. Вернулся сюда, в Лахден­похья, снова, женился. И вот, пятьдесят... без учета армии, значит, я пятьдесят первый год сегодня живу на территории района

ФИ А в каком году тогда туда, в Хухтерву попали?

С Пятьдесят второй год. Пятьдесят второй год. Единственная маши­на в районе была, которая в колхозе, которая меня и привезла на работу. Вот. А в пятьдесят пятом году я начал работать во вто­рой средней школе. Учителем. Потом ее сделали восьмилетней шко­лой. Я стал директором там. Потом перешел... в шестьдесят чет­вертом году директором этой школы. Вот, с шестьдесят четверто­го года, с февраля месяца, я директор этой школы. Перерыв неболь­шой был на работу... вот, [на| четыре с половиной года, вот, в рай­онном комитете партии. Так. Вот. Школа в этом году выдала две… три тысячи двести пятьдесят пятый аттестат. Две тысячи с лиш­ним аттестатов подписаны мною. Так что каждый второй житель, третий — либо мой ученик, либо [нрзб] родители. Либо то и дру­гое вместе.

И2 Вы преподаете в школе историю?

С Русский язык и литературу. История — это так. Это — хобби. Человек должен иметь какое-то хобби. Если у него есть хобби, значит, он живет полноценной жизнью. А если нет, то тогда либо пьянка, либо наркотики, либо разгульная жизнь какая другая. Вот.

ИЗ А Вас никогда не называли финном?

С Ну, а всё время меня называют финном.

ИЗ А кто Вы по национальности?

С А я по национальности русский.

ИЗ А почему Вас называют финном? <...>

С Не знаю. Фамилия у меня такая немножко. Смахивает на финскую — Нейкен. Она вообще-то... латышская фамилия. Это мой... фамилия моего деда. Еще... как говорят, прадеда моего, который был один из организаторов латышских праздников песни. Пастор в Латвии был. В Латвии даже есть остановочный пункт под моей фамили­ей. Я даже там побывал в порядке интереса. (Смеется] Вот.

Интервью 3

№ 535 [Валентина Александровна Комиссарова, 1927 г.р., ур. д. Тимо­хино Кадуйского р-на Вологодской обл. Запись 18.08.02, г. Лах­денпохья. ЕУ-Лахден-02 ПФ-7, 8]

С Родилась я в Вологодской, но я всю жизнь живу в Карелии.

И1 А родились Вы где?

С Вологодская область. Кодуйский район

И1 Кодуйский?

С Да.

И1 А деревня там какая?

С Деревня Тимохино. Но живу я все время в Карелии.

И2 Так, а во сколько лет Вы оттуда уехали?

С Так. Оттуда мы уехали...там, сейчас скажу. Я еще в школу не ходила, мне было шесть лет. Мы жили в деревне Ковда. Но наверно... теперь такой деревни нет, наверно. Но у нас отец работал по лесу. Он в лесу был этим... раньше были, забыла, как они назывались., вроде диспетчеров такие, вот, были. Ну, он, в общем, по лесу был. Мастер. И его направили туда работать. В Ковду. В Ковде, значит, там было всего три дома. Там ни дорог, ничего еще не было. Ни­чего не было, абсолютно ничего не было. Только что рубили лес. Рубили лес, вывозили. Там была речка. Проходила речка. И мы в этой речке ловили сёмгу и зубатку. Прямо руками. Вот так. Сколь­ко там рыбы. Потому что не было людей. А вода была еще чистая, потому что лес еще был не рублен.

И2 Это уже Карелия, да?

С Да, это уже Карелия, Карелия. Да, да, да. Это уже Карелия. Вот, и мы, вот, там и жили. Теперь, значит, так... в каком году... теперь его <отца> перевели на станцию Амбарный, Лоухский район. Вот, это тоже Карелия. Но уже... <...> Лоухский район. Да, Лоухи. Стан­ция Лоухи тоже есть. И мы там, значит, в этом Лоухском райо­не... тоже отец работал по лесу. Ну, там тоже... сейчас-то уже там всё расстроилось, конечно. А тогда тоже ничего не было. Ничего не было. Работали. Они заготавливали лес, потом пилили доски. Вот. И мы там жили до какого года... Мы там жили... до... в тридцать седьмом году у нас там забрали дядю. Как сейчас помню. Эта приехала... машинка зелененькая. Дрезина. Потому что мы у самой линии жили. Вот. И его забрали. И с концами. Вот так.

И2 Так, а кто это забрал?

С Это... Берия.

И2 А, понятно.

С Вот. Ну вот. Теперь, значит...

И2 А за что забрали-то его?

С А тогда не... ничего не сказано было. Ничего не сказали. Ну, вот, и мы там жили. Теперь мы... до какого мы там года жили... Я там в школу пошла. Мы там жили до тридцать девятого года. В трид­цать девятом году отец был на Финской. Вот. Пришел оттуда. Он попал там в плен. И очень там над ним издевались. Вот. И при­шел — у него, так, на теле, вот здесь звезда вырезана. Вот. И вооб­ще он, вот... В сорок первом году началась война, он, значит, был на брони даже. Вот, так он себя плохо чувствовал, что он был на брони в сорок первом году. Ну, вот. До тридцать девятого года мы там жили. Отец пришел, вот, с войны. Так. И мы переехали в Чупу. <...> Станция. Чупа. Станция Чупа. Тоже Лоухского райо­на. Вот, так. Но сюда ближе, южнее. Лоухи севернее. Вот, там у нас, значит... Там меня... да, нет в сороковом году мы сюда, отца направили. Сюда мы... в сороковом году приехали сюда. Ой, дев­чонки, как здесь было красиво! Это был рай. Ой! Какая была кра­сота. Кругом была сирень. И мы в сороковом году — у меня сестры старшие были. [Имя нрзб] и Мария были уже взрослые, и мы ездили на Вала<а>м. Это было что-то! Это было... даже, вот... я даже сказать не могу. Я даже не могу, вот, это... еще какое-ни­будь несчастье, дак, я бы еще хоть и поплакала бы,