Катана - Кирилл Васильевич Кудряшов

родных и друзей уже мертвы, и примкнули к марширующей по планете армии зомби, — Неужели ты никак не можешь понять, нам некуда идти! Наших домов, наших родных… Нашего мира, уже нет!

— Я не верю!

Звери снова подняли морды, но Лена не видела этого сквозь застилающие глаза слезы.

— Я в это не верю! Это сон, галлюцинация!… - она не смогла продолжать.

— Прислушайся. — Костя поднялся с земли, и, обняв за плечи, прижал к себе.

— Я не хочу больше слышать этот чертов лес!

— Я говорю не о деревьях, сейчас они молчат. Прислушайся к себе, представь, что ты приложила ухо к замочной скважине в двери, за которой начинается город. Ты слышишь?

Она слышала, но отказывалась слышать. Более того, она видела то, чего вовсе не желала…

Она видела многоэтажные дома, охваченные пожарами, видела лужи крови на земле, в которых, словно оголодавшие свиньи, валялись полуразложившиеся и покалеченные мертвецы, всасывая кровь и дерясь из-за каждой капли. Слышала испуганные крики детей, переходившие в визг и вопли боли когда омерзительные чудовища добирались до них и вцеплялись холодными пальцами в их шеи… Город, страна, возможно уже весь мир, бились в агонии. Неимоверным усилием мысли Лена отогнала ужасное видение, и высвободившись из Костиных рук отпрыгнула в сторону, размазывая слезы по щекам.

— ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!

— Может! — шептал лес, — И более того, это происходит, и происходит с тобой! Ты все видела своими глазами!

— НЕТ! Я видела, как какой-то маньяк ворвался в зоопарк… Нет, два маньяка, одного из которых в клочья разорвали тигры, которые потом выслеживали нас, но не тронули, так как были уже сыты! Все остальное — плод моего воображения! — она ухватилась за эту мысль, как тонущий хватается за соломинку в тщетной надежде, что она выдержит вес ее мыслей и удержит над пропастью безумия, — Костя, нам нужно бежать отсюда, бежать в город и позвонить в милицию! Пойдем, еще не поздно, эти звери наверняка не погонятся за нами, они ведь наелись…

Лена прислонилась к сосне и согнулась пополам, борясь с позывом рвоты, представив себе, чего именно наелись эти кошки. Наконец спазм отпустил, и она смогла, наконец, поднять глаза на Костю. Он отрицательно покачал головой, взвешивая в руке катану, оказавшуюся поразительно легкой.

— Уйдем отсюда! — молили ее глаза.

— Нет! — твердо ответил его взгляд.

— Тогда я уйду одна! — выкрикнула Лена, и развернувшись нырнула в темноту леса. Позади что-то кричал ей Костя, сверху шелестели кроны деревьев, но она не слушала зовущих ее голосов, сосредоточив свое внимание на том, чтобы не споткнуться о предательскую корягу или выступающий корень. «Коряги, — твердила она себе, — Вот, что реально, и представляет сейчас опасность. Главное — не споткнуться, главное — выбраться из этого леса, а уж там мне помогут…»

Ни один корень ни разу за все время ее сумасшедшего бега не подвернулся под ноги — все они уходили в землю, пропуская человека. Лес помогал ей, как мог, стараясь не навредить и пытаясь остановить. Деревья не просто шептали — они кричали о приближающейся опасности, но Лена не слышала их, мчась прямо в объятия смерти…

Она громко закричала от удивления и ужаса, когда на бегу врезалась прямо в истлевший скелет, тянувший к ней свои скрюченные руки, и запнувшись о костлявую ногу, рухнула на землю. Скелет рассыпался от удара, но рядом были еще четыре ненасытные твари, всем своим примитивным существом жаждавшие крови. Лена ползла назад, отшвыривая их назад ударами ног, как только они подходили слишком близко, уже сама не осознававшая происходящего — ужас поглотил ее, как глубокая река скрывает на веки неумелого пловца, еще не готового к битве с ней. Мертвецы не отставали не на шаг, протягивая к ней свои почерневшие от лежания в земле руки и отстраняя пытавшиеся преградить им дорогу ветви…

Громкий рев вдруг разорвал воздух, и еще одна громадная кошка взвилась в воздух в прыжке, обрушивая на спины мертвецов всю мощь своих когтистых лап и острых клыков, но даже рассыпаясь под ее натиском они не чувствовали страха. Кровь, живое тело… Не важно, кто был перед ними — человек, или снежный барс, они стремились разорвать на его шее сонную артерию, чтобы вкусить горячей крови.

Пушистый хвост взметался в воздух и вновь падал вниз, когда барс сбрасывал со спины очередного нападавшего, с отвратительным звуком, словно прогнивший брезент рвалась мертвая плоть, и спустя минуту все было кончено. Истерзанные, но все еще шевелящиеся конечности валялись на земле вместе с хватающими ртом воздух головами, пытавшимися вцепиться выпадающими зубами в лапы барса…

Облизываясь он приблизился к Лежащей на земле Лене и принюхался. Это существо не источало вызывающего тошноту запаха разложения, оно было еще живым, а значит аппетитным.

— Не-е-е-ет! — яростно ревел лес, силясь обхватить ветвями шею барса, — Не смей! Ты не понимаешь, что творишь!

Но зверь не слышал его голоса. Он сделал еще один шаг к парализованной ужасом жертве, и угрожающе зарычал, уклоняясь от пытающихся выцарапать его глаза сосновых веток, почувствовав в воздухе новый запах, запах врага…

Он не успел обернуться навстречу бросившемуся на него из леса ревущему от ярости тигру, и могучая лапа перебила хребет барса, не давая ему возможности сопротивляться. С воем поверженный хищник рухнул на землю, клацая челюстями, но уже понимая, что ему не победить, и спустя секунду челюсти тигра сомкнулись на его шее, ломая кости и вырывая клочья мяса. Дернувшись в последний раз барс затих.

Тигр поднял голову, и, остановив взгляд на Лене принюхался. Он узнавал человека, но не узнавал его запаха… Что-то изменилось, и это что-то пугало громадного зверя. Медленно и нерешительно он подошел к ней и ткнулся влажным носом в щеку девушки. Та была холодна словно лед. Отстранившись тигр внимательно смотрел на человека. Чуть приоткрытый рот, испуганные глаза, уставившиеся в одну точку, и запах… Такой знакомый, но в то же время, другой, и меняющийся каждую секунду.

Правая рука девушки дернулась вперед, и если бы не мгновенная реакция тигра — выцарапала бы ему глаза. Испуганный взгляд уступил место абсолютно пустому и горящему алчностью, верхняя губа приподнялась, обнажая сверкающие в темноте белые зубы, а руки, еще секунду назад лежавшие безвольными плетями, тянулись к нему, то сжимаясь в кулак, то снова разжимаясь.

— Она мертва! Разорви ее! — приказал Лес, но тигр не мог заставить себя напасть на это обезображенное смертью некогда прекрасное существо, это было выше его сил. Он покорно отступал под натиском девушки, пятясь назад и стараясь не