Христофор Колумб - Игорь Валерьевич Ноздрин

Командующий предлагает проверить сомнения, но люди устали, заканчивается продовольствие. Назад или вперед? Кто даст ответ? Эскадра прошла вдоль Кубы 1 200 миль. Сколько надо проплыть через Индийский океан в Кастилию? Где чинить корабли, закупать продукты? Хватит ли собранного золота на дорогу домой? Мысли бегут в воспаленном мозгу. Можно сойти с ума, обезуметь от грандиозных замыслов.

Адмирал не сошел с ума, не сделался посмешищем эскадры. Взвесив за и против продолжения плавания, пришел к выводу, что пора возвращаться на Эспаньолу.

* * *

В начале июня 1494 года флотилия достигла крайней точки маршрута – бухты Кортес, от которой до западной оконечности Кубы (мыса Сан-Антонио) лежало шестьдесят миль. Цель экспедиции осталась не осуществленной. Колумб не нашел Китай и не знал, что представляет уходящая на юг полоска земли. Мнения моряков разделились.

– Мы стоим у Малаккского полуострова, – утверждал Микеле Кунео, веривший адмиралу.

– Это южная окраина острова, – возражал де ла Коса.

Многие члены флотилии были убеждены, что Куба не материк. Аббат Лусена, человек далекий от моря, не соглашался с мнением командующего. Что тут говорить о Пералонсо Ниньо или братьях Кинтеро, знавших толк в ветрах и течениях, закаленных школой самого Колумба! Они догадывались о характере земли, но не перечили командующему. Только сильные морские течения в западном направлении вдоль кубинских берегов наводили на мысль о возможном проходе в Индийский океан.

Возвращаться в Испанию с таким настроением было нельзя. Фердинанд с Изабеллой не одобрили бы действий Христофора, усомнились в открытии западного пути в Индию, отчего возникли бы непредсказуемые последствия, вплоть до лишения адмирала титулов. Какой он вице-король, если страны до сих пор не открыты и неизвестно, можно ли доплыть до Азии через Атлантический океан? Неудача второго похода наносила удар по авторитету Колумба, тормозила поиски западного пути в Индию.

Португальский опыт освоения африканского побережья выработал правила решения спорных вопросов. Когда на корабле не существовало единого мнения относительно совершенных открытий, капитаны предлагали членам экипажа в письменном виде дать оценку результатов экспедиции. Это было сбором свидетельских показаний с обоснованием тех или иных предположений. По возвращении в Лиссабон специальная комиссия рассматривала документы, принимала окончательное решение. Колумб знал о практике лузитанцев, решил использовать ее, но поступил иначе.

На палубе «Ниньи» объявили общий сбор.

– Пятьдесят дней назад мы вышли в море, – сказал Колумб, – проплыли вдоль Земли Хуана триста тридцать лиг[66], достигли Золотого Херсонеса. Я хотел продолжить плавание, но капитаны и кормчие просили не удаляться от Эспаньолы. Экипажи судов устали от трудного похода, днища каравелл протерлись о грунт, в трюмах заканчивается продовольствие. Офицеры опасаются, что в таком плачевном состоянии мы не дойдем до Индий, не вернемся в Кастилию. Я согласился с их мнением. Перед тем как дать команду возвращаться в Изабеллу, я хочу закрепить наши успехи особым документом, в котором говорится о сделанных открытиях. Текст мемории составил нотариус Фернан де Луна. Он прочтет документ и в соответствии с традицией попросит вас скрепить его подписями.

– Зачем? – не поняли моряки. – В прошлом походе мы не делали этого!

– Так надо! – властно заявил командующий.

Вперед вышел нотариус, развернул свиток, громким голосом произнес:

– Двенадцатого июня тысяча четыреста девяноста четвертого года от Рождества Христова мы приняли решение прекратить поиски страны Великого хана, вернуться на остров Эспаньолу, так как корабли пришли в негодность и заканчивается продовольствие…

Де Луна подробно перечислил открытия, заверил Фердинанда с Изабеллой в том, будто Земля Хуана является частью азиатского материка, «началом Индий и их концом; следуя этой землей, можно посуху дойти до Испании».

Команда парусника слушала нотариуса, удивленно поглядывала на Колумба. Люди не говорили о материке, возражали адмиралу, собиравшемуся отправиться на завоевание Иерусалима. Почему теперь им навязывают странное мнение, не подтвержденное точными географическими открытиями?

– Всякий, кто когда-либо осмелится утверждать противное тому, что здесь значится, – заканчивал чтение де Луна, – уплатит штраф в сумме десяти тысяч мораведи, да будет у него урезан язык, а если недоброе скажет грумент[67] или лицо равного положения, то получит сто плетей и будет лишен языка.

– Это слишком строгое наказание за несогласие с вашим мнением! – возмутились матросы. – Человек не выдержит сотню плетей.

– Такова воля вице-короля, – ответил нотариус.

Тот согласно кивнул.

– Итак, – продолжил Христофор, – каждый из вас под присягой должен заверить меморию. Упорствующих в заблуждении, утверждающих, будто Земля Хуана – остров, ждет суровое наказание!

– Я не подпишу документ, – заявил аббат Лусена.

– Почему?

– Вы ошибаетесь, выдаете желаемое за действительное.

– У вас есть доказательства?

– Нет.

– Тогда почему вы упрекаете меня во лжи?

– Я не виню вас в сознательном обмане. Вероятно, вы верите или хотите верить в мечту, но разве у вас есть неопровержимые свидетельства истинности совершенного открытия? Вы молчите – значит, у вас нет их! В описаниях географов и путешественников Золотой Херсонес не похож на гнилые болота, вдоль которых мы плыли последние дни.

– Они говорили о западном береге полуострова, а мы находимся у восточного, – возразил Колумб.

– Здесь нет материковых птиц и зверей, полноводных рек, высоких гор. Все свидетельствует о том, что мы подошли к западной оконечности острова, – промолвил Лусена.

– Птицы, звери, высокие горы скрываются за низменным берегом, – пояснил адмирал. – Отсюда мы не видим холмов, но это не значит, что они не существуют.

– Надо продолжить плавание и доказать аббату, что мы уткнулись в полуостров, за которым лежат богатые цивилизованные страны, – предложил Микеле.

– Где ты видел, чтобы на одной стороне полуострова жили дикари, а на другой – образованные люди? – спросил священник.

Итальянец не знал таких берегов.

– Мы не можем плыть дальше, – вместо Колумба продолжил Пералонсо. – Никто не знает, как далеко на юг уходит земля, есть ли там продовольствие.

– Хватит! Наплавались! – загудели матросы. – Пора возвращаться в Изабеллу!

– Аббат Лусена рассуждает как священник, а не моряк, – обратился к ним Колумб. – Вы обязаны учесть свой опыт, сделать правильный выбор.

Люди вспомнили об отрезанных ушах, сделали «правильный выбор», согласились выполнить требование командующего. Моряки поклялись на Библии считать Землю Хуана материком, по которому пешком пройдешь в Испанию. Лусена отказался подписать удивительный документ. У Христофора не поднялась рука на священника, за строптивость он запретил ему выезд из Эспаньолы в Кастилию. В тот момент Колумбу было чрезвычайно важно доказать всему миру, что он нашел дорогу в Индию, стоит у ее ворот.

Кормчий Хуан де ла Коса не спорил с командующим, подписал филькину грамоту, но изобразил на карте Кубу островом.

* * *

Летние события у западной оконечности Кубы вызывают у меня воспоминания о походе Бартоломео