Петербургские очерки - Пётр Владимирович Долгоруков

class="p1">Арест М. Л. Михайлова. При вторичном обыске у Михайлова, имевшем место 14 сентября 1861 года, сыщики, между прочим, действительно «взяли на помощь… «бабу Аграфену» для осмотра Л. П. Шелгуновой»[431].

53

Остров Вайт (или Уайт, White — Белый) близ южных берегов Англии, известный своей живописностью, фешенебельный морской курорт, облюбованный королевой Викторией, которая имела здесь виллу.

54

Расточительность императрицы Александры Федоровны. «Мы относимся с глубоким уважением к вдовствующей императрице; мы искренно убеждены, что если бы эта государыня, доброта и благородство которой всем известны, только знала четверть правды о плачевном состоянии казны и финансов России и об опасности, которой плачевное это состояние грозит ближайшей будущности страны, и следовательно, и царствующей династии, никогда, мы убеждены в том, не допустила бы она тех безграничных и неслыханных расходов, которые произведены для нее во время поездок и пребывания за границей. Она путешествует не со свитой, а с целым племенем прислужников всех чинов и званий. Надо ли ей остановиться в гостинице — по предварительному соглашению с владельцем все жильцы изгоняются с определенного дня: гостиница целиком остается в распоряжении императрицы за плату в 3 или 4 тысячи франков в день. При последнем ее проезде через Симплон, в октябре 1859 года, пришлось в Швейцарии доставать почтовых лошадей за несколько десятков километров; так как эти лошади дожидались несколько дней, то пришлось за простой платить по известной таксе за каждый день. Сверх того, часть багажа, как мы видели собственными глазами, была препровождена из Женевы в Ниццу через гору Сени. Расходы по пребыванию подымались до безумных размеров. Если при русском дворе воображают этими выходящими за всякие пределы и непростительными расходами произвести в Европе впечатление, отвечающее могуществу обширной империи, то в этом сильно ошибаются. Впечатление получается совершенно противоположное. Эти путешествия, носящие черты чисто восточной, типично азиатской роскоши служат предметом насмешек для всей Европы, которая считает нас за людей полуцивилизованных, носящихся с идеей, достойной Азии, ослепить нашей роскошью»[432].

55

В № 6 «Листка» от мая 1863 г. помещена статья «Наш переезд в Лондон», где сообщаются сведения о процессе, возбужденном графом П. Г. Шуваловым против Долгорукова.

56

В примечании к стр. 94[433] напечатано: «Петр Григорьевич Шувалов состоял при дворе покойной императрицы, матери Александра II. Он сопровождал эту государыню в путешествиях и вел расходы ее двора. Известно, какие ужасающие хищения имели место вокруг этой доброй императрицы. Петр Григорьевич Шувалов наворовал массу денег во время этих путешествий. Войдя во вкус обогащения за счет казны, одаренный колоссальным самомнением, он вбил себе в голову глупую идею стать министром финансов России. С этой целью он напечатал в «Indépendance Belge» под инициалами P. S. несколько писем, банальных и плохо продуманных, в которых он претендует поучать европейскую публику относительно того, что всякий школьник знает лучше него. Ничтожество и низость — качества, преобладающие в этом «милостивом государе», — являются великолепными средствами продвижения в России, но все-таки надо надеяться, что финансы России не будут преданы на разграбление пошлому пресмыкающемуся и бесчестному придворному холопу, каким является граф Петр Григорьевич Шувалов».

Заочный приговор Брюссельского трибунала по иску графа Шувалова к Долгорукову состоялся 5 июля 1863 года[434].

57

Теперь мы будем говорить о министрах и членах Государственного совета. Долгоруков не успел дать всех обещанных характеристик. О некоторых лицах, намеченных в списке и не дождавшихся своего описания в «Очерках», он дает краткие, но очень законченные характеристики на страницах своего журнала «Le Véridique»[435], отличающиеся, надо сказать, вследствие их краткости, литературности и отсутствия бранчливости, большим внешним совершенством и большей убедительностью, чем печатавшиеся им в русских листках. Вообще, как указано в предисловии, Долгоруков лучше и изысканнее писал по-французски, чем по-русски, отчасти, может быть, учитывая более высокие требования к форме со стороны французского читателя.

Приводим отсутствующие в русских листках характеристики в русском переводе.

«Министр внутренних дел П. А. Валуев, родившийся в 1815 году, принадлежит к семье, известной в России с XIV века. Он много читал, много штудировал; он трудолюбив и вполне владеет бюрократической рутиной. Лично, по умеренности, свойственной его характеру, он, может быть, склонялся бы к идеям конституционным; к тому же он отличается полнейшим бескорыстием; но в качестве отца семьи, без состояния, он считает себя обязанным, чтоб удержаться на высоких государственных постах, расточать слова в смысле, приятном для каждого, и затем подписывать все, что угодно господствующим в данный момент силам. Его вступление в министерство является результатом компромисса между двумя противоположными партиями. Неспособность министра внутренних дел Ланского делалась слишком очевидной: его удалили, дав камергерский ключ и графский титул. Либеральная партия бюрократии хотела вручить портфель внутренних дел Н. А. Милютину, а стародуры — одному из своих кандидатов. При невозможности полного успеха ни для той ни для другой стороны, обе партии согласились на компромисс, и на пост министра внутренних дел призвали Валуева, который нравился либералам своими либеральными фразами, а стародуры были уверены, что он не будет бороться с ними, как вообще никогда пи с кем бороться не будет, а в день, когда их влияние превозможет, будет подписывать все, что бы они ни захотели. Валуев внешне держит себя превосходно; в нем учтивость и достоинство соединяются с самым хорошим тоном; он отличается восхитительной вежливостью; с одинаковым видимым интересом и сочувствием выслушивает он и либералов, и реакционеров; он ни с кем не спорит; имеет вид, что всем все обещает, не принимая на себя никаких обязательств, а потом делает то, что может заслужить ему благоволение власть имущих, кто бы они ни были. Так он опустился до того, что подписал секретный циркуляр с предложением провинциальным властям не принимать ни на какие, даже самые ничтожные, места студентов, которые вышли из университетов прошлую осень. Это значило лишить этих несчастных юношей последнего куска хлеба за то, что они были настолько благородны, что возмутились варварским и диким обращением с их сотоварищами; это бесчеловечное распоряжение карало благородство и приговаривало честь к голодной смерти. Надо знать П. А. Валуева, как мы знаем его в течение 25-ти лет, надо знать, как мы знаем, его честность и доброту его сердца, чтоб поразиться, как человек, добрый и человечный, мог дойти в своей слабости до того, чтоб приложить свое имя к подобной чудовищности»