Социализм. История благих намерений - Александр Монович Станкевичюс

старых денег на новые производился с ограничениями, а именно – 10 рублей в старых деньгах на 1 рубль в новых. Переоценка вкладов населения в сберкассах и Госбанке осуществлялась на более льготных условиях – вклады размером до 5 тыс. рублей включительно оставались без изменения, т. е. переоценивались 1 рубль старыми деньгами на 1 рубль новыми. В постановлении 14 декабря 1947 г. отмечалось, что при проведении денежной реформы произойдут “известные жертвы”. Объявлялось, что “большую часть жертв государство берет на себя. Но надо, чтобы часть жертв приняло на себя и население, тем более что это будет последняя жертва”. Реформа привела к принудительному изъятию денег у всех, кто каким-либо образом накопил значительные суммы. Пострадали в основном те, кто хранил деньги в “кубышках”, вне государственных сберегательных касс. Больше всего среди этой категории населения оказалось именно сельских жителей» [287]. Сельское население буквально «обули и раздели» даже в том, что касается широко тиражируемого «сталинского снижения цен после войны»: «…в последующие несколько лет в СССР регулярно проводились снижения розничных цен на товары народного потребления. Как правило, объявлялось, что эта мера связана с “успехами, достигнутыми в области промышленного и сельскохозяйственного производства, ростом производительности труда и снижением себестоимости продукции”. Однако в основе данной политики лежала перекачка средств из сельского хозяйства. В значительной степени снижение цен было подчинено политическим, а не экономическим целям. Оно вырастало из колониальной политики по отношению к деревне и приводило к еще большему ухудшению материального положения крестьян» [287].

Другая причина, почему продовольственный кризис был превращен в голод, заключалась в советской внешней политике. В разгар голода 1946–1948 гг. СССР щедро поставлял зерно в другие страны в политических целях. Например, Франции было выделено 0,5 млн т зерна в 1946 г. просто для того, чтобы поддержать французских коммунистов перед выборами, на которых они действительно смогли получить больше всего мест в парламенте [274]. Само собой, щедро получили и восточноевропейские страны: Чехословакия, Югославия, Польша, Румыния, Болгария, Венгрия и т. д. Совокупно в 1946–1947 гг. все вышеперечисленные страны, включая Францию, получили 2,5 млн т зерна. Еще больше было экспортировано в последний голодный 1948 г. – 3,2 млн т зерна [116, с. 149]. Список стран-получателей помощи прибавился Бангладешем, Пакистаном, Израилем и т. д.

Само собой, простые жители «голодающих районов рассматривали поставки зерна за границу как политику, враждебную по отношению к ним: “Меньше продавать хлеба за границу. Кормить досыта свой народ…”, “Куда идет наш хлеб – в Берлин для наших исконных врагов, кто уничтожил богатства нашего труда? А теперь сидите (дурака вы трудитесь), а мы будем пожирать ваш труд”» [274].

Письма советских граждан свидетельствуют об ужасе, который царил среди них в связи с голодом. Вот только несколько выдержек из множества личных свидетельств: «Надвигающийся голод страшит, моральное состояние подавленное. Дети наши живут зверской жизнью – вечно злы и голодны. От плохого питания Женя стал отекать, больше всего отекает лицо, очень слабый»; «дома дела очень плохие, все начинают пухнуть от голода: хлеба нет совсем, питаемся только желудями»; «мы погибаем от голода. Хлеба нет, есть нечего. Жить осталось считаные дни, ведь, питаясь водой, можно прожить только неделю»; «хлеба нет, и не знаем, как пережить голод. Хлеба никому не дают. Народ начинает опухать. В нашем колхозе и в соседнем хлеба совсем не дали – дело плохо»; «жить мне осталось недолго: я совсем обессилел от голода, ноги и лицо стали опухать, голова кружится»;

«я продал всё, чтобы спасти жизнь. Больше продавать нечего, остается одно: или умереть, или решиться на что-то другое, иначе погибель. Я уже начинаю пухнуть. Мне не страшна тюрьма, ибо там я могу получить кусок хлеба» [121].

Безусловно, вышеназванные факторы говорят нам о том, что такого положения дел можно было избежать. И госрезервы зерна были вполне обильными, и урожай не был катастрофическим. Но сама социалистическая система с ее централизованным производством и распределением благ со всеми вытекающими отсюда издержками не была в состоянии справиться с такой задачей. Одной из издержек мощной централизации экономики была бюрократизация и связанная с ней бесхозяйственность (так как по факту блага никому не принадлежали), сочетаемая с информационной слепотой государственных органов в силу отсутствия рыночных цен. В результате огромная часть урожая была потеряна, испорчена влагой из-за несвоевременной подачи транспорта (который принадлежал государству) и т. д. Историк В. Зима в подробностях рассказывает, как это было, в своей книге «Голод в СССР 1946–1947 годов: происхождение и последствия»:

«В послевоенное время порча государственного хлеба на элеваторах, складах, железнодорожных станциях, пристанях и при перевозке достигала неслыханных размеров. Убранное с таким трудом и сданное государству зерно сваливалось в грязь, мокло под дождем, покрывалось снегом, портилось, списывалось и тайно уничтожалось. Проявляя нездоровую озабоченность пополнением хлебных резервов, правительство опять-таки репрессиями пыталось остановить растущую бесхозяйственность и безразличие к государственной собственности. Это подтверждали два грозных постановления Совмина СССР и ЦКВКП(б) от 27 июля и 25 октября 1946 г. “Омерах по обеспечению сохранности хлеба, недопущению его разбазаривания, хищения и порчи”, которые способствовали очередному усилению административной и уголовной ответственности. Однако в последующие месяцы порочная практика даже усилилась. В самом начале января 1947 г. в Секретариат ЦК ВКП(б) поступила записка от уполномоченного Комитета партийного контроля по Челябинской области “О массовой порче зерна на Троицком элеваторе Челябинской области”. Не менее тревожные сигналы были получены из Алтайского края, Ульяновской области, Удмуртской АССР и др. С большим опозданием 4 октября т. г. Совмином СССР было принято постановление “О мерах по обеспечению сушки сырого и влажного зерна и сохранности хлеба”. Прямой контроль за выполнением постановления был полностью возложен на МВД. О нарушениях установленного порядка хранения хлеба информировались местные советские и партийные органы, а злостные нарушители и саботажники привлекались к уголовной ответственности… Ряд колхозов и совхозов не принятый у них из-за сильной влажности хлеб бросали на дворах ссыпных пунктов. При проверке Балаковского пункта “Заготзерно” в Саратовской области на его территории было обнаружено на земле 113 т брошенного зерна, словно сами колхозы в нем не нуждались. Хотя в 1947 г. многие из них не рассчитались со своими колхозниками зерном по трудодням. Директор известного на всю страну Лабинского совхоза Краснодарского края, после безответных обращений в вышестоящие инстанции, направил телеграмму Маленкову. В ней он сообщал, что у них в совхозе из-за неподачи вагонов в бунтах лежало неукрытое и в больших количествах портилось И тыс. т хлеба. В то же время рабочие совхозов не обеспечивались хлебными пайками и голодали. На открытой площадке железнодорожной станции, как и на заготовительном пункте, уже никто не смел брать обреченное