Социализм. История благих намерений - Александр Монович Станкевичюс

большевики совершенно грубым образом нарушили сельскохозяйственное производство, насильно изымая продукцию или заставляя сдавать ее фактически бесплатно по завышенным нормам, попутно разрушая общинный быт и взаимоотношения, установившиеся на селе, и запрещая продавать продовольствие на рынке. Государство тем самым стало абсолютным монополистом в распределении продовольствия. Само собой, приоритет был у городов и армии, а значит, сельская местность оставалась на грани выживания. Все это привело к масштабному голоду в России в 1921 г., жертвами которого стало до 5 млн человек. При этом в Казахстане голод начался еще раньше, поскольку за неимением больших запасов зерна продразверстка там изымала скот, который для животноводов-казахов был ключевым источником их выживания.

Разумеется, голод не был спланирован большевиками с целью уничтожить как можно больше населения. В том-то и дело, что он был вызван грубейшей социалистической политикой и социалистическими предрассудками в отношении крестьянства. Большевики до конца были уверены, что у крестьянина что-то припрятано в закромах. В отличие от голода при Сталине в 1931–1933 гг., в 1919–1921 гг. власть отреагировала на бедствие созданием бесплатных столовых и раздачей сухпайков, переброской продовольствия из незатронутых голодом регионов в затронутые, а также закупкой его за рубежом. Была создана комиссия помощи голодающим (ЦК Помгол). На фоне бедствия Ленин также решил усилить давление на Церковь, организовав конфискацию церковных ценностей, что было лишь циничным использованием ситуации в своих политических целях. Голод был официально признан, и большевики в июле 1921 г. обратились за помощью к иностранным государствам, признав свою готовность принять любую помощь, независимо от ее источника. Помогали и религиозно-благотворительные общества, Международный Красный Крест, Миссия Ватикана. Самый большой вклад в организацию продовольственной помощи сыграла «Американская администрация помощи» США, руководителем которой был будущий президент страны Герберт Гувер. Однако одну из самых важных ролей в победе над голодом сыграл переход к новой экономической политике и отмене продразверстки с заменой ее продналогом в марте 1921 г. Фактически это был обычный налог натурой, при этом допускалась и свободная продажа сельхозпродукции на рынке. В том же году вышел неплохой урожай, а к 1922 г. голод в целом утих, хотя и встречался в отдаленных регионах даже в 1923 г.

Голод 1919–1921 гг. оказался крупнейшей гуманитарной катастрофой в Европе в XX в. При этом финансовая помощь бедствующим от советского правительства уступала оной от США и благотворительных организаций и других стран в целом, хотя могла бы быть значительно больше. Во время голода в России большевики тратили миллионы на поддержку кемалистов в Турции, где в то время шла война с Грецией. В то же время можно услышать в качестве оправдания отсылки к засухе и действиям белогвардейских и чехословацких частей, мешавших полноценному использованию железнодорожного транспорта. Однако, в отличие от голода в Индии и Ирландии, где непогода действительно очень часто служила причиной повторяющегося кризиса, в России ничего подобного голоду 1919–1921 гг. еще не случалось. Едва ли засуха стала причиной голода в Казахстане, где у казахов изымался скот. Иными словами, трагедии могло и не быть, если бы большевики не проводили политику «военного коммунизма».

Следующий масштабный голод произошел в СССР в 1931–1933 гг. О нем мы уже подробно говорили во второй части книги, поэтому здесь ограничимся лишь общими чертами. Главной причиной голода стала форсированная коллективизация, т. е. окончательное уничтожение крестьянских хозяйств и принудительное их перемещение в колхозы. Село было разорено, миллионы крестьян бежали в города, миллионы были сосланы в самые дальние уголки страны. Большевики изымали пищевую продукцию у хозяйств в ходе «хлебозаготовок», причем зачастую начисто, оставляя людей без еды вообще, в качестве наказания за провал заготовок. В ходе исполнения закона «о трех колосках» с августа по декабрь 1932 г. большевики осудили 125 тыс. человек и свыше 5 тыс. казнили. Согласно заявлению Государственной Думы РФ от 2 апреля 2008 г., «в результате голода, вызванного насильственной коллективизацией, пострадали многие регионы РСФСР (Поволжье, Центрально-Черноземная область, Северный Кавказ, Урал, Крым, часть Западной Сибири), Казахстана, Украины, Белоруссии. От голода и болезней, связанных с недоеданием, в 1932–1933 годах там погибло около 7 млн человек». Несмотря на наличие засухи, которая не впервые настигла сельскохозяйственные регионы, основной причиной именно голода, т. е. массовой смерти людей из-за отсутствия еды, было разрушение сельского хозяйства в ходе коллективизации, нарушение правил севооборота, игнорирование реального наличия запасов зерна в угоду плановым хлебозаготовкам, т. е. нереалистичные завышенные нормы сдачи хлеба и традиционные большевистские предрассудки в отношении крестьянина, нежелание признавать провал коллективизации и сокрытие голода от международной общественности, которая могла бы оказать помощь, как в 1921 г.

Последний голод в СССР произошел в 1946–1948 гг., почти сразу после окончания войны. Из-за засухи на начало 1947 г. было собрано всего 17,5 млн т зерна, что было намного меньше, чем в 1940 г. (36,4 млн т) и в 1945 г. (20 млн т) [287]. Однако такой урожай вовсе не обрекал страну на голод, если бы его смогли распределить должным образом, тем более что государственные резервы хлеба были в начале 1946 г. даже выше, чем в 1940 г.: 10 млн т против 4,3 млн т соответственно. Даже в середине 1947 г. они оставались выше, составляя 4,7 млн т [274]. Несмотря на засуху и плохой урожай, причины избыточной смертности, оцениваемой в 1–1,5 млн человек, были искусственными и системными: низкая эффективность колхозного хозяйства, порча урожая на элеваторах из-за бесхозяйственности и бюрократизма, экспорт зерна во Францию и восточноевропейские страны в политических целях и денежная реформа 1947 г., ударившая по деревне, – всего этого в середине XX в. в европейской стране можно было бы избежать.

Как пишет И. Ратьковский и М. Ходяков в работе «История Советской России», «в первый послевоенный год колхозы и совхозы не могли противопоставить засухе такого комплекса мер, который не допустил бы ее пагубного воздействия: не соблюдались основные требования агротехники (сроки посева, качество семенного материала и т. д.). На Украине, в Белоруссии во многих колхозах при проведении весеннего сева приходилось использовать вместо лошадей коров» [287]. Советская власть снова пыталась применять методы чрезвычайных полномочий, но многочисленные мелкие колхозы, составлявшие основу сельского хозяйства, не имеющие достаточного уровня механизации, мотивации и опыта, просто физически не могли демонстрировать чудеса. Настолько низкая отдача от колхозного хозяйства стала очевидной даже обычно упертому социалистическому руководству, поэтому с 1950-х гг. колхозы начали сокращать за счет укрупнения в более крупные хозяйства, сократив с 1950 г. по конец 1952 г. с 225 тыс. до 95 тыс. В дальнейшем колхозы все больше отходили от прежней модели принудительного коллективного хозяйства крестьян, превращаясь в агрокомплексы, управляемые чиновниками, присылаемыми «сверху». Те же авторы пишут про денежную реформу, что она нанесла значительный ущерб колхозникам, ухудшив и без того тяжелое их положение в голодные годы: «…тяжелым ударом по деревне стала денежная реформа… Обмен