Халатная жизнь - Зоя Борисовна Богуславская

переоценивал свою роль и в лондонском изгнании, свое значение как раздражающего фактора для Кремля. Когда он уже был, с моей точки зрения, тяжело болен, он говорил: «Если меня не будет – не будет проблем».

Возможно, проблем нет с Березовским, поскольку он умер.

Где-то прочитала, что Америкой, кроме официальной власти, правят десять богатых семейств, и этого достаточно. Мне кажется, и у нас наступило время сильнейшего влияния на внешнюю и внутреннюю политику нескольких очень крупных фигур. Но я вижу, как переменилось к нам отношение. Кажется, совсем еще недавно, когда мы приезжали в Италию, Францию, Германию, Эмираты… нас встречали восторженно, нас любили. Причем это была не просто любовь, это было предпочтение другим. Сейчас, боже мой, только что здороваются. Даже при встречах с самыми уважаемыми людьми делают усилие над собой, чтобы не выказать переменившегося отношения. Ну куда это годится?!

Я всегда вспоминаю Пастернака: «Но продуман распорядок действий, и неотвратим конец пути. Я один, все тонет в фарисействе. Жизнь прожить – не поле перейти».

* * *

Это моя версия кончины. Я помню его голос, когда он говорил: «Потерян смысл жизни». Голос никакой, сипловатый, очень тихий, очень болезненный. Он только что, в очередной раз, вышел из клиники. Ему было очень плохо, то и дело ложился на лечение.

Это было после проигранного суда, после ликвидации его офиса. Он остался без секретарш, без помощников, не мог уже с раннего утра заниматься сотнями дел сразу. Вообще ничего не мог, потому что остался без рычагов, без исполнителей его задумок, решений. Он был как без рук.

Так началась депрессия. Любой его новый шаг оборачивался для него мучением. Попытки выздороветь, вернуться, с кем-то общаться не увенчивались даже минимальным успехом. Терялась, исчезала надежда на какой-либо смысл существования, действия в позитивном организационном качестве. Полная бессмысленность и бессилие что-либо изменить, сделать и породили крайнюю степень депрессии, серьезнейшую клиническую болезнь. И что ему оставалось – в психушку ложиться?

Я с ним разговаривала несколько раз, но только по телефону. Он еще раньше ругал меня, что не пользуюсь скайпом, чтобы можно было видеть друг друга. Но я не могу, не умею, раздражаюсь, когда там что-то выключается, прерывается. Повторяю, голос у него был слабый, никакой. Однако о самоубийстве или о чем-то подобном не упоминал, не намекал. А вот в разговорах с членами семьи, насколько я слышала, проскальзывал этот мотив.

Я считаю, он хотел, желал смерти много раз. Он желал смерти и цеплялся за жизнь одновременно. Но не верю, что он сделал это сам. У него на это не было моральных сил, он не мог совершить над собой физическое насилие.

Поэтому я думаю, что он упросил кого-то помочь ему уйти из жизни, тихо и бесшумно. Сказал, что не может больше так мучиться. Ведь депрессия – мучительная внутренняя боль, это беспрерывная тревога, ужас, человек находится в постоянном предощущении, что сейчас что-нибудь случится страшное.

* * *

Безусловно, Березовский любил женщин. Он любил их той мужской, снисходительной любовью, при которой воспринимают женский пол в качестве одной из самых ярких составляющих жизни, как соблазн, как счастье жизни, но никогда равными себе. Я не помню женщин вокруг него, которых он считал равными себе с точки зрения интеллекта, обсуждения каких-то серьезных проблем, будь то бизнес или политика, принятие важных решений.

Это было исключительно мужское сообщество во главе с ним. Наверно, и окружение тому способствовало, в котором на первых ролях был Бадри Шалвович Патаркацишвили – типичный грузин, щедрый, обаятельный, крутой, мачо в полном смысле этого слова. А у людей такого склада нет женщин-партнеров, тем более равноправных, равнозначных партнеров. Вообще, личная жизнь Бадри мне была абсолютно неизвестна. И когда его не стало, для меня было очень большим открытием, что у него есть внебрачный сын, что там возникли споры о наследстве между его официальной женой и матерью этого сына.

Вокруг Бориса было много женщин, и ни одна из них, насколько я знаю, не говорила и не вспоминала о нем плохо. Мне кажется, он исполнял все их просьбы, все желания. Знаю точно, он не выносил обиды, слезы женские. Стоило кому-то из женщин нахмуриться, расстроиться или, не дай бог, заплакать, он моментально сдавался, обещал сделать все, что от него требуют. Это бывает у людей, которые ощущают, сочувствуют и понимают обиды более слабых, не могут выносить, когда кто-то из них страдает или даже просто переживает.

В последние годы ближе всех к нему была, конечно, Лена Горбунова-Березовская. Он очень ценил ее ум, ее умение разбираться в людях. Наверно, она помогала ему в сборе информации – она постоянно была погружена в интернет.

Ее некоторые недоброжелатели (а у такого человека они всегда найдутся!) обвиняют Лену в корысти, расчетливости. Думаю, если бы она была корыстна, то половину тех денег, которые он нажил, Борис бы не растратил, и она бы сумела открыть себе немалые счета в банках, как сделали предыдущие его жены. Например, потом оказалось, что у второй его жены, Гали, денег намного больше, чем у самого Бориса Абрамовича.

Галя была законной женой Бориса почти до последних лет его жизни. Про развод с ней пресса писала очень много, назывались астрономические суммы, которые отошли ей и детям по суду. Но надо сказать, до последнего времени этот развод ничего не значил в его жизни, поскольку он это сделал, я думаю, для Лены и для последних двух детей. Может, и потому, что предощущал опасность для своей жизни…

После развода и слухов о цене, которую он заплатил, я спросила его об этом. Он так внимательно на меня посмотрел, это было его типичное, когда вдруг он не сразу может ответить, но вот прокручивается какая-то версия, мысль в его голове. Остановил на мне взгляд и сказал: «Не совсем так». Я ответила: «Ну не совсем так не совсем». Меня же не интересовали ни сплетни, ни истинная ситуация, а только разговор как таковой. Поэтому он дал мне понять, что какие-то договоренности между ним и Галей сильно сокращали эту сумму. Я знаю, что Галя в его сознании никогда не была склочницей или корыстной, а оставалась женщиной со своими отношениями, которые другим были не видны.

Я не думаю, что он умел ссориться всерьез с женщинами, с которыми он был. Вот я этого не видела. Я видела несколько примирений, которые были с Леной, он умел подольститься, я еще раз повторяю, что в корне этого лежало то, что он женщин не считал равными, он действовал