Гении разведки - Николай Михайлович Долгополов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Шла середина августа. Надо было срочно перебираться в Калинин, чтобы верующие поняли, что назначенный еще в период советской власти епископ не бросает их в час испытаний. А немцы бы оценили, что священнослужители, в отличие от значительной части горожан, не ушли вместе с покидающей Калинин Красной армией, их выбор остаться здесь осознанный.
Обстановка на фронте складывалась неблагоприятная. И что бы ни писали «Правда» с «Красной звездой», на Лубянке сложилось понимание неизбежности сдачи города. Разведывательно-диверсионную резидентуру туда завезли в последний момент. Чуть не разминулись с митрополитом Николаем (Ярушевичем), успевшим объявить верующим, что к ним назначен архипастырь, которого он просит любить и жаловать. Митрополит Николай уже выходил из храма, когда только прибывший епископ Василий с ним облобызался, а Михеев с Ивановым поспешно подошли под благословение. Митрополит Николай быстро умчался в Москву, а 12 октября Калинин оставили все части Красной армии.
В городе на два-три дня наступило безвластие. Начались повальные грабежи магазинов, государственных зданий, частных домов. Били стекла, тащили все с оставленных складов, из учреждений и лавок в основном те, кто ждал прихода немцев, надеялся прожить и под ними.
Только церковь мерзавцы не тронули. Василий Ратмиров вместе с Ивановым (оперативный псевдоним «Васько») и Михеевым («Михась») успели провести церковные службы и при Советах, и при безвластии. Верующие приходили. Чувствовалось, что владыка Василий пришелся им по душе.
Руководитель группы «Васько» встретился с радисткой, которую успели-таки подобрать вместо скандального атеиста.
Бывшей служащей московского Центрального телеграфа Любови Алексеевне Бажановой — псевдоним «Марта» — исполнилось 23 года. Прошла краткосрочную подготовку. Ей быстро втолковали то, что должна была знать любая верующая. И радистка, и прихожанка из нее получались неплохие. Но хотя еще до Калинина чекисты знали, что на оккупированной территории к молодым женщинам немцы пристают, насилуют, угоняют в Германию, действительность оказалась еще хуже, чем в Москве представляли. Не давали солдатня, полицаи, вся нечисть никакого прохода женщинам. И по подсказке «Васько» «Марте» пришлось изображать старуху, мазаться углем, золой, покрывать голову старческим грязным платком. А вот встречаться с разведчиками ей оказалось на первых порах неожиданно просто. Она не пропускала богослужений, прослыла верной прихожанкой владыки Василия и, приходя в церковь, получала от «Васька» текст радиограмм. Немцы «Марту» не трогали.
Пока была рация, моментально передавали шифровки через Бажанову. Увы, дом, в котором она снимала угол, был позже разбит при авиационном налете. Рация осталась под обломками. Это затруднило работу. Корили себя и начальство. Ну как можно было отправляться на неизвестно сколь долгое оседание с одной радиостанцией? Пришлось на время у себя дома устроить тайник. Хранили в нем добытые сведения, записанные условным, им одним понятным кодом.
Разбомбили и церковь Покрова Пресвятой Богородицы, где прошли первые богослужения. Епископ, его помощники и за ними паства облюбовали городской собор. О владыке пошла среди верующих лестная слава. Заботлив, со всеми доброжелателен, очень доступен. И совет даст, и ласковым словом ободрит. Верующие в надеждах не обманулись. И к двум иподиаконам отношение сложилось доброе. Молодые, подтянутые, может, не слишком и разговорчивые, они являли пример строгости и скромного послушания. Было в них еще одно притягивающее: мужчин такого возраста в городе почти не оставалось. В собор потянулись и девушки.
Жаль, но у младшего по возрасту иподиакона обнаружилось нездоровье. Однажды прямо во время службы, уже при оккупации, случился у него припадок. Вдруг начал задыхаться, упал, изо рта пошла пена. Хорошо, что не растерялась какая-то женщина. Подбежала, испугавшись, что язык завалится и служка задохнется. Типичный эпилептический припадок.
Его умело имитировал «Михась». А как иначе было дать понять пастве, а заодно и немцам, почему здорового — с виду, только внешне — парня не призвали в армию? И, предупредив владыку и напарника, разыграл целое представление. А пульс довел до высокого неимоверным усилием воли. В эпилепсию поверила и та самая первой подбежавшая к нему прихожанка, что оказалось исключительно важно. Православная немка Елена Рудольфовна Линде работала помощником бургомистра Калинина. Давно жила в городе, где трудилась врачом. Знала в Калинине если не всех, то многих. Михеев в своих записках утверждал: «По нашим сведениям, она была гестаповка по профессиональной принадлежности». Часто бывала на богослужениях. Тут, не исключаю, была и вера. И наверняка приглядывалась к владыке Василию. По подсказке чекистов, он посвятил усердную прихожанку в историю собственной жизни. Главное, на что клюнула Линде, легенда о пребывании непокорного священника в лагерях под Сыктывкаром в начале 1930-х. Это, по мнению осведомительницы, зачисляло епископа Василия в стан врагов советской власти, открывало дорогу немцам к его вербовке.
Существовал определенный риск, что СД может проверить факт отсидки, чего и близко не было. Об этом знали высокие церковные сановники, некоторые из которых переметнулись на сторону фашистов. Однако Бог помог и на этот раз. Положение на фронте было нестабильным. Забот у немцев хватало, поверили на` слово.
Разведывательная группа попала в условия тяжелые. Храмы подвергались бомбежке. Жить было негде. Голодали, и не выжили бы, если бы не благодарная паства, приносившая, пусть по крохам, скудное пропитание служителям Божьим.
Решили идти к бургомистру, обратившись к нему через Елену Линде. Она, имевшая собственные планы на использование владыки, охотно согласилась устроить встречу. Решили, что епископа Василия будет сопровождать «Михась», признанный эпилептиком. «Васько», пышущего здоровьем, оставляли в тени. К чему лишние вопросы о призыве в армию, да могли и отправить здоровенного мужика на принудительные работы в Германию. И с тех пор на все встречи с властями Ратмирова сопровождал «Михась».
Беседа с бургомистром, бывшим полковником царской армии в офицерском кителе без погон, продолжалась недолго. Линде
