Гении разведки - Николай Михайлович Долгополов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Подкинул им бывший полковник еды: кормили епископа и двух его помощников только хлебом. Зато благодаря энергии Ратмирова и его спутников удалось оборудовать городской собор для богослужений. Разведчики торопились. Требовалось полностью легализоваться, добывать сведения: надо было общаться с паствой, привлекать еще больше прихожан, завоевывать их доверие, заводить конфиденциальные беседы.
Это удавалось. Выясняли, кто остался верным патриотом, а кто добровольно работает на фашистские спецслужбы. Очерчен круг лиц, сотрудничавших с немцами втихую. Эти были особо опасны. Маячила надежда, что наши отобьют Калинин, и фашисты, конечно, заранее готовили приобретенную агентуру на оседание. Разведчики добыли информацию о штабах немцев, расположившихся в Калинине, о численности местного гарнизона. Узнали, что хранится на военных складах. С тревогой заметили: из своего тыла фашисты перебрасывают в Калинин пополнение.
Чутко следили за настроениями в городе. Признаться, они часто менялись в зависимости от побед и поражений Красной армии. Откуда только узнавали жители о положении на фронтах? Отобраны были все радиоприемники, но сарафанное радио работало и, что удивительно, пусть с определенными перекосами то в ту, то в другую сторону, однако бесперебойно и относительно безошибочно. На непрерывные вопросы горожан, что же будет, владыка отвечал осторожно: все во власти Божьей, как соблаговолит Господь. Однако напоминал и постоянно, что родина у нас у всех одна.
Как-то утром владыка увидел возле собора сооруженное немцами прямо на земле подобие звонницы. Откуда только набрали столько колоколов? Офицер на ломаном русском приказал всем молчать, а звонари, неизвестно откуда взявшиеся, ударили в колокола. Рядом в специальной машине шла запись искусственного торжества. Потом звонницу мгновенно разобрали, колокола убыли в неизвестном направлении. Немцы, довольные тем, что колокольный звон удалось записать без помех, объяснили: готовится парад в честь предстоящего взятия Москвы. Эта сделанная заранее запись будет имитировать приветственный звон колоколов Кремля. «Васько» не сдержался, сплюнул. «Михась» покачал головой: не верил, что сдадут Москву.
Начали замечать: некоторые тверчане «раскусили» владыку Василия. Записали его и двух молодых иподиаконов в предатели. Один раз даже немцы посоветовали им остерегаться партизан и подпольщиков. Это было, с одной стороны, хорошо, прибавляло уверенности в том, что они надежно зашифровались, помогало добывать новые сведения. Но ведь могли ни за что прихлопнуть и свои.
Пока же за разработку епископа взялась Елена Линде. Предложила ему познакомиться с важным представителем новой немецкой власти. И на встречу с ним прийти без провожатого. Василий Михайлович, не раздумывая, рассказал о разговоре «Васько» и «Михасю». Решили, что владыке лучше пойти одному.
Утром Линде, предъявив пропуск, беспрепятственно провела Ратмирова в дом, где располагалось гестапо. По тому, как уверенно проходила Елена Рудольфовна через все кордоны, с каким почтением ее приветствовали, владыка быстро понял, что здесь секретарь бургомистра была своей. Начальник гестапо, относительно молодой оберштурмбаннфюрер повел разговор в присутствии Линде, выступавшей безукоризненной переводчицей. Поблагодарил епископа за помощь, выразил надежду, что божьи проповеди во славу немецкого оружия привлекут на сторону фюрера еще больше прихожан. И попросил сообщать ему или фрау Линде о всех, кто покажется пастырю неблагонадежным. А еще выяснить: правда ли, что где-то в самом городе или неподалеку от него большевики оборудовали тайные склады с оружием? Не слышал ли он такого от прихожан? Это же явная вербовка.
Заодно оберштурмбаннфюрер попросил Ратмирова тут же, в кабинете, поподробнее написать о лагере в Коми, где сидел священник. И владыка повел степенную речь о пастве, ради которой он готов отдать все, о сложностях военного времени, о постоянном недоедании.
Василий Михайлович умело тянул время. Но в душе сразу же приуныл. В лагерях он никогда не был. И не ожидал, что Линде сообщит об этой выдумке, предназначенной лишь для ушей бургомистра, в гестапо. И что прикажете писать о неведомом Сыктывкаре?
Тут неожиданно зазвонил телефон. Неприятный, понятно по виду и раздраженному тону гестаповца, разговор затянулся надолго. И беседа с владыкой была скомкана. Немцу стало явно не до него. Ратмирову предложили поддерживать все связи через секретаря бургомистра. Владыка поспешно кивнул головой и с достоинством удалился. Что-то произошло. А что, Ратмирову узнать было не дано. Возможно, это что-то и спасло его и всю группу от провала.
Епископ подробно обсудил случившееся с двумя разведчиками. Решили во что бы то ни стало держаться подальше от гестаповца. На встречи с бургомистром ходить только вдвоем с «Михасем». Определилась и роль секретаря бургомистра Линде. Это она, а не престарелый белый офицер, фактически правила городом. И потому впредь ко всем указаниям, отдаваемым Еленой Линде, относились с удвоенной осторожностью, хотя принимали их с внешней готовностью. Вскоре она пристроила в храм еще одного священника. Проверили, и он оказался немецким агентом, задачей которого было присмотреться и поближе сойтись с группой прихожан — молчаливых, малоприметных. Потом «Михась» и «Васько» выяснили, чем они, такие безликие, приглянулись немцам. В случае чего эти обученные абвером агенты должны были остаться в городе, как когда-то осела в Калинине сама Линде.
Пока же Иванов и Михеев помогли Василию Михайловичу написать «воспоминания» о Коми. И хотя оба там, как и он, никогда не сидели, о лагерях были наслышаны от сослуживцев. Ратмиров отнес бумагу в гестапо. Оберштурмбаннфюрер куда-то торопился. Договорились встретиться позднее.
Епископ негодовал. Никогда он не будет предателем. В этом не сомневались и два иподиакона. Но как отвести беду от владыки? И «Михась», как теперь он делал всегда в момент испытаний, обратился к молитве: «Услышь нас, Господи. Пронеси чашу страдания мимо нас».
И Господь услышал. Один из доверенных бургомистра тихонько сообщил владыке, что немцы уходят. Гестаповец, тот, что пытался вербовать владыку, уехал одним из первых. На восточной окраине города началась стрельба, фронт снова приближался.
