Gelato… Со вкусом шоколада - Леля Иголкина

— Зачем подрядился тогда читать мне лекции?

— Не груби, — сильнее нажимаю на ее затылок.

— М-м-м, — мычит Смирнова. — Мне нечем дышать.

— Значит, стой молча и просто слушай. Вникни в то, что я пытаюсь поведать, немного заикаясь, потому что ты отвлекаешь и мешаешь, — шиплю в ее макушку. — Ворота закрываются, а вода постепенно спускается или поднимается, все зависит от места, через которое мы идем.

— А сейчас что будет?

— Спуск! — подробно объясняю, проглаживая поясницу Нии. — Это интересно, а самое главное, это нужно ощутить. Понимаешь?

— Да, — Смирнова крутит головой и выворачивает ее так, что сейчас к моей груди она прижимается только лишь щекой. — Я высоты боюсь. Мне очень жаль. Качка не пугает, как это!

— Я удержу. Не волнуйся. Все будет хорошо…

Она действительно дрожит, суетится взглядом, странно дышит и то и дело, опускает голову, словно прячется и бежит от разверзшегося перед нами ада.

— Тонь? — встряхиваю располагающуюся ко мне спиной, поднимаю свои сцепленные на впалом женском животе руки, обхватываю ее под грудью и мягко принуждаю улечься на меня. — У тебя глаза открыты?

— Да, — еще ниже опускает голову.

Заглядываю через ее плечо, касаюсь носом щечки и, конечно, вижу опущенные веки, дрожащие ресницы и суетящиеся, словно в быстром сне, глазные яблоки.

— Ты чувствуешь колебание?

— Да.

Воду медленно откачивают, уровень снижается с той же скоростью, а судно плавно опускается. На каменных стенах, окружающих теплоход, заметны горизонтальные черточки-отметки, которые сообщают, как далеко ушли мы от той позиции, в которой находились, когда зашли в этот док.

Метр… Два… Два с половиной… Три… Четыре… Пять… А дальше я устал считать! Куда как интереснее наблюдать за Тосиком, который фактически просыпает свой первый шлюз, испытывая жуткий стресс и вместе с этим интереса трепет.

— Все? — поскуливает куда-то в пол.

— Нет еще.

Мы с ней находимся фактически на крыше капитанского мостика. Такой VIP «партер» я приобрел, конечно же, за дополнительную плату. Хотел покорить Смирнову видом, которым по странному стечению обстоятельств, связанному с ее фобией, я наслаждаюсь в одиночку, потому как Тоня оказалась не смельчаком, а скорее, наоборот, некрупным, даже мелким трусом.

Да уж! С Нией не удастся повторить знаменитую сцену из давно забытого фильма о судне, затонувшем в прошлом веке:

«А как я об этом, ребятушки, бессонными ночами мечтал!».

Пока слежу за нашим «погружением» на дно речное, выслушиваю ее тяжелое сопение и вздохи, от которых, если честно, стынет кровь. Похоже, Туз находится то ли в горячке, то ли уже в агонии, и страдает от апноэ, даже ни разу не захрипев, как задыхающимся по букварю положено.

— Повернись ко мне, — не спрашиваю и не приказываю, а лишь словесно сообщаю ей то, что предпринимаю. — Вот так.

Резко и весьма самонадеянно. Сейчас она обращена ко мне лицом, странно задранным и вывернутым, словно у Нии сломана шея или повреждены те позвонки, которые удерживают башку на нужном месте. По-видимому, это паралич. Паралич, вызванный нервным страхом.

— Паническая атака? — внимательно смотрю в ее глаза.

— Нет, — Смирнова хлопает ресницами и суматошно перебирает руками, цепляясь за мои плечи, встает на цыпочки, пытаясь сократить ростовую разницу.

— Куда? — подмигиваю и, помогая, слегка ее приподнимаю.

— Чистое небо, — она запрокидывает голову и обращает взгляд наверх, — ни облачка.

Действительно, погода к нам благоволит и не позволяет за это время ни единой дождевой капли или другого осадочного катаклизма.

— Как так вышло, Тузик?

— Что?

— Один коричневый, а второй серый. Твои глаза, — как могу, отвлекаю.

— Это еще к чему ляпнул? — резко возвращает голову в нормальное положение и почти идет в атаку, нападая. — Что не так, а? Зачем спросил? Я думала, — опускает руки, упираясь ладонями в мои локти, — что с тем, с кем я столько лет знакома, такого не будет. Отпусти!

— Чего ты взъелась? Мне просто интересно, как получилось, что…

— Я ведьма, Велихов! — оскалившись, шипит. — Этот, — указывает на свой карий, — подарочек от мамы, а второй, — переводит палец на серый, — от папочки привет. Но я не испытываю дискомфорта: прекрасно вижу, слышу, все-все в деталях подмечаю. Меня устраивает то, что мне дано родителями и природой. Это у вас, козлов, проблемы, — теперь прокалывает пальцем, как шилом, мою грудь. — Прокляну! — напоследок, выплевывая угрозу, шипит.

— Комплекс, видимо!

Вот я чертов гад и раззадоренная скотина!

— Все сказал? — крутится, озираясь по сторонам. — Уже все?

— Да, — чувствую, что мы стоим, а уровень воды за шлюзовыми воротами сравнялся с тем, которого уже достигли в доке.

— Что теперь?

— Снимаемся и следуем маршрутом до второго гидротехнического сооружения.

— Я хочу посмотреть.

На что? Неужели Тосик расхрабрилась? Видимо, разговор ее завел, и она желает что-то доказать. Например, что она не трусит, что переборола свой страх или назло мне сейчас шлепнется в обморок, пристроив на пол зад. Или желает наложить обещанное проклятие, испросив разрешения у речного бога.

— Пожалуйста, — мягко разворачиваю. — Ну? — опускаю подбородок на ее плечо.

Смирнова смотрит и… В самом деле восхищается. Затаив дыхание, впившись пальцами в тыльную сторону моих уложенных друг на друга ладоней, Тоня водит носом, обозревая раскинувшийся перед нами вид.

Четкая линия бесконечного горизонта, идеально гладкая водная гладь, купающие свои кроны в речке плотно растущие по берегам деревья, полное безветрие и ослепляющий световой день. Вот все, что видит Тоня, потихоньку надевая на губы добрую и искреннюю улыбку.

— Очень… — начинает говорить, но не заканчивает предложение.

— Красиво? — подсказываю или уточняю.

— Неописуемо.

— А как самочувствие? — спрашиваю, касаясь носом ее уха. — Голова кружится, нервишки шалят, с воздухозабором нет проблем? Паника пропала?

— Немного боязно и нервно, но терпимо, — трясет головой. — Нестрашно.

Вот и славно, а я рад!

— Пожалуй…

— Да-да? — прислушиваюсь.

— У тебя есть шанс, — посмеивается.

Кинула, как сахарную кость собаке!

— С каких пор? — смеюсь. — Еще недавно ты была предельно точна и стопроцентно непреклонна.

— Вот с этих, —