Книга Москвы: биография улиц, памятников, домов и людей - Ольга Абрамовна Деркач

Многие уже поняли, что речь идет о Музее изящных искусств имени Александра III, теперь изобразительных имени Пушкина. Второе, после Эрмитажа, собрание западного искусства в России обязано своим рождением энтузиазму Ивана Владимировича Цветаева. Замечательный был человек. Родился в семье сельского священника на Владимирщине. С 30 лет – профессор Московского университета, завкафедрой теории и истории изящных искусств. Решил превратить учебный кабинет кафедры, где хранились слепки с шедевров мировой скульптуры, в учебный же музей – и добился своей цели.

Только представьте себе: собрать средства (кроме главного дарителя, Нечаева-Мальцева, стеклозаводчика из Гусь-Хрустального, выложившего больше двух миллионов рублей, были еще Морозов, Мамонтов, Юсуповы и другие), выбить у московских властей землю под здание, организовать конкурс на проект нестандартного здания (одним из условий конкурса было: «для фасадов предпочтителен стиль греческий», что и было выполнено – на Волхонку смотрит копия ионического ордера афинского Эрехтейона – храма Афины и Посейдона на Акрополе), уговорить взяться за строительство здания одного из лучших архитекторов того времени – Романа Клейна, а за инженерные составляющие проекта – систему остекления и отопления – так вообще лучшего инженера России Владимира Шухова.

А еще годами (пока строился музей долгие 14 лет) мотаться по Европе, выбирать скульптурные шедевры и заказывать, заказывать с них слепки (на оригиналы ведь никаких денег не напасешься, да и зачем они учебному музею?). Музей получился великолепным, недаром на постройку пошло 530 вагонов белого мрамора с Урала, из Греции, Норвегии, Бельгии, Венгрии. Торжественно открыли музей с именем императора Александра III. В 1917 году имя «сатрапа» из названия исчезло, но принадлежность университету сохранялась до 23-го. Двадцать лет был безымянным Музей изящных искусств, за это время из музея слепков превратился в лучший музей западного искусства Москвы. Все было просто: реквизированные частные коллекции передавались сюда. А московские купцы знали толк в искусстве.

В 1937-м музей переименовали – он стал изобразительных искусств и по случаю 100-летнего юбилея смерти получил имя Пушкина. Логики – абсолютно никакой. Наверное, просто нечему имя было присвоить, а тут собрание шедевров – и ничье имя не носит. Так Иван Цветаев, сам того не ведая, стал основателем Пушкинского музея. Знали бы об этом его дочки – не так ревновали бы вечно отсутствующего папочку к «братику»-музею. А Марина Ивановна Цветаева в этом же году тоже обрела своего Пушкина: ее очерк, напечатанный в 37-м, так и назывался: «Мой Пушкин». Судьба…

Церковь Иоанна Воина

Ветер в окно

Пересказывать архитектуру словами – дело безнадежное. Можно долго рассказывать про фронтоны, пилястры и закомары, но вместо восторга вызвать у читателя кромешную скуку. Конечно, говоря о церкви Иоанна Воина на Якиманке, нельзя умолчать о том, что построить ее, по преданию, решил сам царь Петр и чуть ли не по собственным чертежам. Решение это будто бы созрело у него после Полтавской баталии, и приступил к делу решительный царь немедля: в том же 1709 году. Многим исследователям эта церковь кажется похожей на Меншикову башню, поэтому ее иногда приписывают тому же архитектору Ивану Зарудному.

Но нам показалось любопытней другое. Представьте себе, а еще лучше пойдите и посмотрите церковь Николая Чудотворца в Хамовниках – это в начале нынешнего Комсомольского проспекта. Ее строительство закончено в 1682 году – почти за тридцать лет до сооружения церкви Иоанна Воина. Потом перейдите Крымский мост и заверните на Якиманку. И вам сразу станет ясно, как за эти тридцать лет петровского правления изменилась, переродилась, вся перетряхнулась старозаветная Русь. Глянешь на церковь Иоанна Воина – и сразу ясно: окно в Европу прорублено и западноевропейские, в том числе и архитектурные, ветры вовсю в него дуют. Вот и посвежело вокруг.

ЦУМ

Центральный «Мюр и Мерилиз»

Застряло в памяти где-то когда-то читанное: было, кажется, у Антона Палыча Чехова два пса, и звали собачек Мюр и Мерилиз. Хотели было проверить, сунулись в доступные нам книжки – не нашли. С сожалением оставили кинологическо-литературоведческие изыскания: не о Чехове – пока! – речь, а как раз о Мюре и Мерилизе, подсказавших насмешнику-писателю собачьи клички. Живи Чехов в наши дни, прозвища хватило бы только на одно животное. Потому как то, что тогда звалось звучными словами «Мюр и Мерилиз», мы называем коротким, как собачья команда «фас!», словом – ЦУМ.

Мюр и Мерилиз – это не ткани и не вино, это купцы, причем британского происхождения, оттого и фамилии на наш слух непривычные. Шотландец Эндрю Мюр был, говоря по-русски, шурином, то есть братом жены, Арчибальда Мерилиза и, именно в силу этого обстоятельства, его преемником. Если верить энциклопедии «Москва», Мерилиз в Москве не живал, дел тут не имел, а имел торгово-промышленное товарищество в Питере, основанное еще в 1843 году. Это уж шотландец Эндрю стал московским купцом первой гильдии и открыл в старой столице отделение фирмы «Мюр и Мерилиз».

Газет и пароходов у купца Мюра в Москве не было. Были: мебельная фабрика на Пресне, а также сеть магазинов, торговавших самыми разными товарами – от клеенки до головных уборов. Вот эти последние нам интереснее всего, поскольку то, что позже стало Центральным универсальным магазином, родилось из магазинчика дамских шляп и галантереи, открытого в купленном Мюром здании на Театральной площади. К 1889 году в магазине уже было 25 отделов, а здание его перестраивал Роман Клейн. Потом он перестраивал, вернее строил его практически с нуля, еще раз в 1906-1908 годах – тот прежний корпус дважды горел, пока не сделался совсем непригодным для солидного торгового дома.

Как хотите, а в этой постройке замечательному зодчему Клейну изменил вкус. Или заказчик попался несговорчивый. Иначе никак не объяснить, почему в углу между Большим и Малым театрами выросло откровенно конфликтующее с архитектурной средой площади псевдоготическое здание. Куда более гармонично смотрелись бы здесь неоклассические формы, которые архитектор использовал чуть раньше и чуть позже, когда возводил Музей изобразительных искусств и здание кинотеатра «Колизей» на Чистопрудном бульваре, то, где сейчас театр «Современник». Но для своего времени и своих целей здание универмага было недюжинным – объемы, просторы, электроосвещение, лифт! – и потому как магнитом притягивало покупателей.

В 1918