Граница и люди. Воспоминания советских переселенцев Приладожской Карелии и Карельского перешейка - Коллектив авторов

ФИ Как... когда?

С В сорок шестом году. В сорок шестом году вернулись в Выборг. Немного жили в самом городе. А потом — поселок Южный — потом Ленино, потом опять, говорят, он называется «Южный». Но город сейчас расстроился, уже поселка нет. Там уже большие дома. Конечно... и, вот, до сих пор это что-то... как мы приехали в дру­гое... ну, не страну, но, наверное, на другую планету. Вот, такое чув­ство. Честное слово! Потому что такие чистые д[ома]... улицы. Хоть они... город разбит был... чистые улицы. Как-то... все... такое удоб­ство, все и... и... и, вот, до сих пор у меня чувство, как мы приехали в какой-то... не знаю... в другую цивилизацию, это точно. Хоть я был маленьким. Но потом город стал осваиваться по... по русско­му обычаю и все... Помню, меня... А я ходил в седьмую школу... я не знаю, как по-фински. Это тут, вот, пожарное депо было, городс­кое, в городе пожарное депо, и рядом — школа. Но это — финс­кая школа была. И там — по фасаду — ученые[149]. Я не помню их фамилии. На третьем, на втором этаже, ну, в таких, вот... ученые. И помню, что там были, в школе — парты для одного, вот, ученика, чтоб один сидел. Это для меня... удивляло очень. И в некоторых классах по... потолки были деревянные, поли... лакированные де­коративные доски, так вот, были — я не знаю, почему. Видимо, и у финнов была привилегированная школа. И широченные коридоры. Там... я, там, не знаю... не меньше, чем класс. С этой стороны — класс и с этой. Были» огромные коридоры широкие. И на третьем этаже был спортивный зал. И чего удивляло: там, правда, не ра... там было отделение для девочек душевое, отделение для мальчи­ков. Но души уже, конечно, не работали. Это... Ну, всякие снаря­ды были, чего-то все было уже... уже ломалось все. И помню: ту­алеты. Внизу были туалеты. И все блестело хромированным этим... всякими, там [Нрзб.]. Все было хромированное, все блестело. Ну, потом уже, когда я... Я семь классов закончил. Ну, у меня боле­ло... в больнице я долго, два года лежал, в больнице. Вот, и уже потом, когда заканчивал школу, там все было уже разрушено, раз­бито и... и, не знаю... все... вот. Ну, как мы мальчишки — мы мно­го очень бродили по... остолопы... бродили по окрестностям, соби­рали патроны, собирали снаряды, собирали, там, всякую, вот... Игра­ли в войну. И почему-то я до сих... но не до сих, конечно, уже до последнего]... ну, лет, может быть, двадцать-пятнадцать... я понял... Мы считали, что здесь были немцы. Мы не принимали, что даже финнов это близко... что мы воевали с немцами, и все это фаши­сты, значит... здесь, вот, на Карельском перешейке были немцы. Мы не знали, что такое существовало: финская армия. И видимо, и взрос­лые, по-моему, не знали. Потому что папа, несмотря на то что по­том воевал, он мне ничего не рассказывал, что здесь немцев прак­тически не было, вот, на Карельском перешейке.

ФИ А вот, вам в школе или, вот, так, вообще, местная админист­рация или руководство никак не объясняла, что это за место и почему все так выглядит?

С Видите, очень много было и тогда таких разговоров, что финны... как, ну, назывались — белофинны — захватили как бы у России, отняли эту территорию. Это было исконно русские земли. Это... с незапамятных времен это русские здесь... государственность была русская. А финны, белофинны вое... вот, когда-то там, значит, под­говорили буржуи и захватили эту территорию. Потом мы вернули, и все на том закончено. И очень много... вот, я рассказывал Мари­не[150]... Очень много нам говорили, что финны, которых... которые убежали, так называе... отсюда, через границу, переходят некоторые и вырезают семьи. Вот, колхозные семьи. В лесу, если финна встре­тишь, он сразу тебе перережет горло, и разговор... И почему-то я сам считал, вот... Ну, когда стал разбираться, когда стали докумен­ты... что и во время войны, вот, маленькие группы финнов... они без автоматов, без всего, с ножами только ходили — я не знаю, во рту держали или нет — и вырезали госпитали, раненых, санитаров. Ну, я понял, что это — нет. Вот, я понял, что... знал, что финны с ножами бегают и на деревьях кукушки сидят. Но, вот, сейчас про­читал, что кукушек таких не было и что финны ножи носили, но это — национальная принадлежность. Как у... этого кавказца, там, вот, эти кинжалы, так у финна — обязательно ножик. И даже до сих пор — маленький, большой, там. Очень красивый... Мне этот обычай нравится, но только не разрешают ножи носить. Вот, так. Но все равно, я говорю, в моей семье, вот, было такое отношение, что финны очень... Мы считали их... ну как... высокое благосостояние. Потом, когда я уже стал... закончил техникум сельскохозяйственный, работал в Выборгском районе, мне приходилось ез­дить по всей территории Выборгского района по совхозам по пле­менному делу животноводства — вел я. Вот... Я понял, что очень много финнов... Тоже было разделение на богатых и на бедных. Потому что, вот, я был в таких еще домиках, в которых, видимо, жили, вот, батраки или как их называют... очень-очень бедные. Были дома очень бедные. Но были и богатые. Вот, это, вот, как-то... ну удивило меня, с одной стороны. Потому что в семье и я считал, что все финны богатые. Ну, такого, видимо, не бывает. Потому что и среди них есть... <...>

И Юрий Петрович, немножко назад если возвратиться...

С Пожалуйста...

И А вот, Вы говорили, что финны бегают с ножами. А не было таких рассказов, что некоторые переходят тайно границу. А... ну, как крестьяне знают тропинки, и есть подземные ходы под границей. Вот, Вы не слышали этого?

С О, этого был... этого было [достаточно]... Я считаю это... и даже я откровенно говорю, что это распространяло КГБ, специально эти слухи распространяло КГБ. Потому что не могли придумать... Вот, в пионерском лагере — станция Пруды. Я не знаю, как по-фински. Это недалеко от Калинингра... от Каменогорска. Я был там. И нам пионервожатая, вот, начинает рассказывать, что финны, они, значит, пе... как-то границу перебегут, потом возьмут соломинку и в озе­ре лежат и через соломинку дышат. Ну, чтоб их собаки... А ночью выходят... значит, зарежут кого-то... там, семью, которая в лесу