Политические сочинения. Том II. Социальная статика - Герберт Спенсер

на деле оно никогда им не бывает. У этого полипа постоянно несколько индивидуумов соединены вместе. Если каждые два полипа рассматривать отдельно, то они соединены между собой лишь временно, но соединение нескольких особей тут постоянно: мы всегда видим группу, хотя неделимые этой группы постоянно переменяются. Здесь уже резко обозначается стремление к индивидуальности. Гидры постоянно, хотя безуспешно, стремятся стать настоящими неделимыми. Стремление к индивидуальности обнаруживается, далее, в том, что размножение путем почкования постепенно утрачивает свое значение, и рядом с ним является более совершенный способ воспроизведения – посредством яйца. Bryozoa[134] представляет нам подобный пример – где размножение яйцами существует одновременно со сравнительно слабым почкованием.

После того как достигнута полная отдельность организмов, закон этот обнаруживается в последовательных усовершенствованиях органического строения. Все высшие создания отличаются от низших большей индивидуальностью частей, большей определенностью их природы и их отправлений. Гидры, о которых мы только что говорили, суть простые мешки со щупальцами около внешнего отверстия, их совершенно безопасно можно выворотить наизнанку; желудок делается тогда кожей, а кожа – желудком. Тут явное отсутствие специальных особенностей: обязанности желудка и кожи исполняются одной и той же тканью, которая не индивидуализирована разделением на две части, с приспособлением каждой к достижению особой цели. Контраст между таким состоянием и тем, при котором существует подобное различие, достаточно объяснит значение индивидуализации органов. Эту последнюю можно отчетливо проследить через всю область животной жизни, наблюдая постепенное развитие форм нервной системы. Acrita[135] – класс, к которому относятся все вышеупомянутые животные – «не имеют ни нервных масс, ни нитей, и предполагают, что нервное вещество распространено у них на мельчайших частицах по всему телу»[136]. В следующем классе Nematoneura мы видим первую попытку индивидуализации в нервной системе. Нервное вещество явно скапливается в нити. У Homogangliata оно сосредоточивается в известном числе небольших равных масс – ганглиях. У Heterogangliata некоторые из этих небольших масс собраны вместе и составляют массы большего объема[137]. Наконец, у Vertebrata[138]бо́льшая часть нервных центров соединена и составляет мозг. Остальные составные части организма тем же самым путем соединяются в определенные системы: мускульную, дыхательную, пищеприемную, для выделения и всасывания, для обращения соков и т. д. Все эти системы опять разделены на части, имеющие специальные отправления.

Точно такой же смысл имеют и изменения в жизненных проявлениях, сопряженные с этими изменениями в устройстве. Обладать большим разнообразием чувств, инстинктов, сил и способностей, иметь более сложное устройство своих особенностей и принадлежностей – значит более резко отличаться от созданий всякого иного рода, обнаруживать более определенную индивидуальность. Все существа, органические и неорганические, имеют известные общие свойства: вес, подвижность, инерцию и т. д.; затем, есть добавочные свойства, которыми обладают только одни органические существа, а именно: способность расти и способность размножаться; далее, есть свойства, которыми обладают одни только высшие органические существа, например, слух, зрение и т. п. Итак, эти высшие органические существа, обладая характеристическими особенностями, которых не имеют остальные, отличаются через это от большего числа созданий, чем все прочие, и отличаются в большем числе отношений; отдельность, индивидуальность в них сильнее. В то же время у существ более высокого типа замечается бо́льшая сила самосохранения, и эта способность принадлежит тому же самому стремлению к индивидуальности. Чем ниже организм, тем больше его зависимость от внешних условий. Ему постоянно грозит разрушение со стороны стихий, от недостатка пищи, от врагов; он почти во всех случаях кончает тем, что подвергается разрушению. Все это показывает, что в нем недостаточна сила для охранения своей индивидуальности: он ее теряет, возвращаясь в неорганической форме, или абсорбируется другим индивидуумом. Наоборот, там, где есть сила, проницательность и быстрота – все признаки высшего устройства – там существует и соответствующая этим качествам способность охранять свою жизнь; неделимое уже не так легко разрушить, потому что со стороны его предпринимается многое, чтобы предупредить разрушение; индивидуализация проявляется тут в более совершенном виде.

Самое сильное проявление этой наклонности мы видим у человека. По сложности своего устройства он отстоит всего далее от неорганического мира, наименее отличающегося индивидуальностью. Его ум и приспособляемость обыкновенно дают ему возможности сохранить свою жизнь до старости, закончить весь цикл своего существования, то есть осуществить и расширить свою индивидуальность до крайних ее пределов. Кроме того, он обладает сознанием, способен понять свою индивидуальность. Мало этого, мы только что разъяснили, что и все преобразования в человеческих делах ведут к дальнейшему развитию той же способности: их можно назвать стремлениями к индивидуализации.

Наконец, мы должны обратить внимание на тот существенный факт, для которого предыдущий очерк служит введением. Означенный факт состоит в том, что то, что мы называем нравственным законом – закон равной свободы, – есть именно такой закон, при котором индивидуализация достигает своего совершенства, и что способность понимать и действовать на основании этого закона – самое совершенное свойство человечества, свойство, которое теперь вырабатывается. Возрастающее требование личных прав заключает в себе возрастающую претензию на уважение внешних условий, необходимых для полного развития индивидуальности. В этом заключается не только сознание этой последней и понимание средств, которыми она может охраняться, но еще убеждение в том, что можно требовать для себя сферу деятельности, необходимую для надлежащего развития индивидуальности, и соответствующее такому убеждению желание делать такое требование. Как скоро довершится происходящая теперь перемена, как только каждый будет обладать деятельным инстинктом свободы и соответствующей ему симпатией, тотчас уничтожатся все теперь существующие ограничения индивидуальности: и правительственные стеснения, и притязательность одних людей по отношению к другим. Никто не будет встречать препятствия при развитии и упражнении своих способностей, ибо, охраняя собственные права, каждый будет в то же время уважать равные права других. Не будет более ни законодательных ограничений, ни законодательных тягостей; один и тот же процесс сделает их и ненужными, и невозможными. Тогда в первый раз в истории мира будут жить существа, личные особенности которых будут в состоянии находить себе полное удовлетворение во всех отношениях. Как уже сказано было выше, окончательно развившийся человек осуществит одновременно совершенную нравственность, совершенную индивидуализацию и совершенную жизнь.

§ 13. Эта высшая индивидуализация должна быть связана с наибольшей взаимной зависимостью. Несмотря на кажущуюся парадоксальность такого взгляда, прогресс ведет в одно и то же время и к полному сепаратизму, и к полному объединению. Сепаратизм тут такого рода, что он вполне согласен с самыми сложными комбинациями для удовлетворения общественных нужд; объединение, в свою очередь, таково, что ни в чем не мешает полному развитию каждой личности. Цивилизация порождает состояние и свойства, в которых примиряются противоположные,