Питерские монстры - Вера Сорока

Алиса ударила молотком – пошла трещина. Алиса ударила снова. И снова. И еще раз, пока штукатурка не упала вместе с куском стены.

Алиса окончательно расковыряла дыру и заглянула внутрь. Изнутри ее что-то ударило и откатилось под комод. Она, прикрывая ушибленный глаз, засунула руку под комод и нащупала гладкое и чуть теплое, похожее на стеклянный шарик. В этот момент из стены выпал еще один предмет – такой же идеально гладкий и чуть теплый, но немного другой формы – побольше.

Спустя два часа на полу под дырой образовалась небольшая горка из гладких и все еще теплых шариков разного размера. Алиса сидела напротив, пила вино из горла и с интересом смотрела на дыру в стене.

Выпал еще один теплый гладкий шарик.

Пошел мелкий, как манка, дождь. Очень быстро стемнело. Стрелка компаса снова сделала оборот и показала в другую сторону.

– Думаю, сегодня мы его уже не найдем. Надо возвращаться, – сказал Павлик.

Он замерз и проголодался. Гнев Поллианны Витальевны уже казался не страшным, а скорее убаюкивающим.

Максим кивнул и пошел налево, Павлик пошел направо. Оба остановились.

– Станция там, – сказал Павлик. – Я почти уверен.

– А я почти уверен, что там.

Между деревьями показались две старухи. Макс обрадовался и хотел спросить дорогу, но осекся на полуслове и утащил Павлика за дерево.

Одна старуха несла лопаты, а другая тащила за собой свернутый ковер. Обе были в странных старомодных шляпах.

– Чего ты переполошился, может, грибники? – прошептал Павлик.

– С лопатами?

Выпавшая из ковра рука загребала грязными ногтями мокрые листья. Старухи двигались странно, но не по-старушечьи, а так, будто не вполне хорошо могли управлять своими довольно сильными телами.

Они прошли еще немного, остановились и начали копать. Копали молча, без перерывов и суеты.

Когда они закончили, совсем стемнело. Макс с Павликом промокли, но боялись пошевелиться. Даже рукопись в рюкзаке замерла и перестала быть такой тяжелой.

Старухи развернули ковер с телом. Внутри оказалась такая же старуха, как и они сами. Все трое были так похожи, что напоминали поганок, растущих на одной грибнице.

Старухи зарыли тело, не особенно заботясь о том, чтобы скрыть могилу, привычным движением закинули лопаты на плечи, взяли скрученный ковер и ушли.

– Надо идти за ними, – сказал Макс.

– Чтобы и нас закопали? Я не хочу.

– Подумай, вдруг они еще кого-то прибьют?

– Подумай, вдруг это будем мы?! – шепотом кричал Павлик. – Вдруг нас не было в том вагоне, потому что мы потащились за страшными бабками в ночь?

– И что делать? Искать пачу мы не можем, искать станцию тоже.

– Будем спать здесь. Спать и ждать утра. – Павлик сел на поваленное дерево, оно с хрустом проломилось под ним. – А что? Они явно не вернутся выкапывать труп. Остаться здесь будет безопаснее всего.

Макс посмотрел вслед старухам, потом на свежую могилку и нехотя согласился.

– Давай будем караулить по очереди?

– Давай, – сказал Павлик.

Они сели спина к спине, Павлик прижал к себе рюкзак с рукописью и был готов отреагировать на любой звук, на любой шорох, на любое движение.

Но уже через полчаса оба крепко спали.

Маргарита и маленький Павлик качались на качелях во дворе. Маргарита даже на детских качелях умудрялась выглядеть ослепительно.

Как и в любой игре, в качании на качелях было правило: кто подлетает вверх, тот и говорит. Чтобы не сбивать ритм беседы.

– Ба, у Макса живет призрак.

– Кто такой Макс? – спросила Маргарита.

– Мальчик с нижнего этажа. Он читает мне книги.

– Ну и прекрасно.

– Что у него призрак или что читает?

Маргарита задумалась и дважды качнулась туда-сюда молча.

– В равной степени хорошо.

– Так вот, этот призрак не хочет ни общаться, ни уходить.

– Неприятно, но не смертельно. Кстати, а отчего он умер?

Маленький Павлик затормозил носками и остановился.

– Ба, ты самый внимательный человек из всех, что я знаю, но не замечаешь элементарных вещей, – сказал маленький Павлик. – Призрак с нами не разговаривает. Он просто сидит и смотрит в окно. Или уходит в шкаф. Днем еще ничего, но ночью это немного страшно. Понимаешь?

Маргарита была из тех бабушек, которые понимают все и даже немного больше.

– Нам непременно нужно познакомиться с Максимом и его призраком. А теперь скажи, слабо ли тебе сделать «солнышко»?

В шумной лесной тишине зашуршало непривычно. Макс дернулся и проснулся. Павлик тоже проснулся, с ужасом осознавая, что спал.

Рыхлая могильная земля вздыбилась и начала опадать внутрь. Руки загребали методично, без истерик – как будто делали скучную ежедневную работу. Постепенно из могилы наполовину вылезла маленькая девочка, отдохнула немного, потом помогла себе вытянуть из ямы тонкие ноги и встала. Дождь смывал с белого голого тела остатки земли, но девочка как будто бы этого не замечала.

Павлик и Макс аккуратно сползли за поваленный ствол. Девочка была маленькой и хрупкой, но не казалось, что ей нужна какая-то помощь. Скорее помощь могла понадобиться Максу и Павлику.

Девочка осмотрела деревья рядом с могилой и нашла сумку. Оделась в нежно-розовое платье с бантом. Надела старомодную шляпку с завязками под подбородком. Натянула на грязные ноги белые гольфы, обула сандалики и пошла в ту сторону, куда уходили старухи.

Макс с Павликом подошли к яме. Внутри было пусто – никаких старух.

– Мне тоже страшно, – сказал Макс, – но это как с призраком в моей комнате – нельзя этого так оставить.

Павлик снова подумал про вагон, в котором их не было, но кивнул, и они пошли за девочкой.

Она передвигалась по лесу быстро, как будто точно знала дорогу. Павлик и Макс ориентировались на ее белые гольфы, которые почти светились в темноте.

Закончился дождь, вышла луна. Стало немного лучше видно, но при этом намного страшнее. Девочка вышла на поляну, где стоял небольшой охотничий дом. Внутри горел свет.

– Это дом Бабы-яги, – уверенно сказал Павлик. – Я читал, я знаю. Главное, не садиться на лопату.

– С чего ты взял? У дома ведь нет ног.

– Может, это дом-инвалид, – шикнул Павлик. – Идем, заглянем в окно.

После того как девочка зашла в дом, они подождали немного и еще половину от немного, потому что было страшно, но интересно. Ждать еще одно полноценное немного становилось мучительно.

Макс с Павликом пододвинули небольшое полено, встали на него и очень аккуратно заглянули в окно.

Стол занимал почти всю комнату. На нем лежал огромный и совсем неживой медведь. Медведь был разрезан ровно посередине. Торчали белые, как гольфики девочки, кости. Девочка наклонилась к медведю, выдрала большой кусок мяса и, почти не жуя, проглотила. Старуха рядом с ней сделала то же самое. Что сделала третья, не было видно: она сидела спиной.

Макс с Павликом тихо опустились вниз.

– Это ведь тот медведь, который сбежал из цирка, – сказал Макс.

– Думаешь, больше всего нас должен волновать медведь?

– Ты прав, идем отсюда. Это какой-то неправильный лес.

– Мертвый, – сказал кто-то, и Павлик с Максимом обернулись.

Алиса попыталась заткнуть дыру в стене, но ничего не получилось. Странные шарики не прекращали вываливаться.

Тогда она сунула несколько теплых шаров разной формы в один карман куртки, недопитое вино в другой и вышла. Она не планировала выходить из дома до следующего утра. И это как минимум. Но тайна была важнее дня затворничества. Строго говоря, тайна была важнее всего.

Если случалось что-то действительно странное, Алиса шла к Бабо. Она была самой старой в мире птицей. А еще иногда человеком и смотрительницей в музее.

В музей ее взяли потому, что она могла спать, но при этом все видеть.

Алиса купила билет, поздоровалась с любимыми картинами и сквозь тайные лестницы и переходы пошла в зал, за которым присматривала Бабо.

– Здравствуй, Бабо, – тихо поздоровалась Алиса.

– Чо пришла? – не открывая глаз, спросила Бабо.

– Спросить.

– У меня нет настроения на глупые вопросы.

– Почему глупые?

– Потому что все вопросы уже были заданы и только повторяют сами себя. Выращивают новых людей, учат их говорить, чтобы они снова произнесли вслух те же самые вопросы. Не интересуюсь.

– А что, если у тебя не будет ответа на мой вопрос? Или даже ты сама захочешь задать вопрос мне?

– Ха,