Питерские монстры - Вера Сорока

Он увидел голубя и побежал за ним.

– Арсений, мне кажется или мы гоняем голубей? – Павлик ненавидел бегать.

– Это только так кажется. На самом деле этот голубь знает другого, который знает еще одного, который живет на чердаке и видел вашу знакомую.

Макс, Павлик и Арсений обыскали чердак и нашли следы на пыльном полу. Арсений совершенно ими не заинтересовался, посмотрел на голубей, в окно и пошел к выходу.

– Теперь-то куда?

– Туда, – указал Арсений и, сбивая с ног прохожих, пошел через мост.

Алиса достала из кармана пальто монетку, прищурилась и попала точно Чижику-Пыжику по макушке. Он встрепенулся, недовольно чирикнул и подлетел к ней.

– Ч-ч-ч-ч-чего надо? – прощелкал Чижик-Пыжик.

– У меня послание для Шахматного клуба, – сказала Алиса и подала птичке, сидевшей на ее плече, маленькую записку. – Это очень важно, – добавила она.

– Ч-чц-чепуха, – обиделся Чижик-Пыжик, – я тебе не Поч-ч-чта России, для меня все послания важные. – Он взял записку, больно цапнув Алису за палец, и улетел.

А она пошла к старой лодочной станции, отвязала лодку и легла в нее. «Как в гроб, – подумала Алиса, – хотя в гробу невозможно целый день пялиться на небо». Алиса точно это знала, потому что ей уже приходилось лежать в гробу.

Когда из всей семьи в живых остались только она и отец, в дом пришли большевики.

Они сипло дышали, громко смеялись и пахли мясным рынком.

Отец говорил с ними в кабинете, но слов было не разобрать, только глухое бормотание.

Однажды в дом зашел их главный. В галифе, фуражке, но без револьвера – почему-то с огромным черным зонтом. Господин Иванов сбрил усики и стал смотреть еще злее.

– Господин Иванов. – Алиса была так напугана, что обрадовалась даже ему.

– Товарищ Иванов, – с неприятной ухмылкой поправил он. – Мы же с вами товарищи, мисс Алиса, не так ли?

Люди вокруг заржали.

В тот вечер отец Алисы уступил. Наверное, впервые в жизни. Он попытался жить при новой власти, выполняя указания товарища Иванова, но всем было ясно, что долго так не сможет продолжаться. В их доме поселились посторонние люди, а товарищ Иванов занял кабинет отца.

Алиса целыми днями болталась по городу, не желая возвращаться домой. На нее часто нападали – она убегала и пряталась. Но когда убежать не получалось, приходилось вытягивать из людей всю влагу. Сначала неумело, но с каждым разом все увереннее. Потом она совсем перестала убегать и уже сама начала подкарауливать в переулках и кабаках.

Ночью, в конце сентября, Алиса услышала тяжелые неторопливые шаги за собой. Она уже давно не убегала, но в ту минуту ей снова захотелось бежать и прятаться.

– Алиса, – окликнули ее, но даже тогда она не сразу остановилась.

– Папа?

– Идем, нам пора. – Он что-то прижимал к груди. Что-то увесистое.

– Куда?

– Спрячемся, пока все это не кончится. У друзей, – добавил он.

Отец взял Алису за руку, прямо как в детстве. Его ладонь была огромной и горячей – не вырваться.

Он привел ее на Васильевское кладбище. Прямо к разрытой могиле.

– И где они… – спросила Алиса с беспокойством, – твои друзья? – Она знала, что монстры Петербурга позабыли старых друзей и сами выживали как могли.

– Скоро будут, – сказал отец. – Я принес тебе подарок. – Он достал из-под пальто маленького щенка. – Эта собака сделана из дождей и в Петербурге будет жить вечно. Но как только тебя попытаются убить, она исчезнет. Это будет первая жизнь. Второй заберут уже твою.

Алиса погладила прохладную шерсть собаки.

За спиной отца загорелись глаза. Сначала пара, потом еще, а потом только один.

– Это погребцы, – сказал отец. – Они позаботятся о тебе.

– Как? – Алиса забеспокоилась.

Одноглазый подошел к Алисе совсем близко. Она закашлялась от запаха гниющих цветов и сделала шаг назад. Из пустой глазницы погребца выглянул любопытный опарыш. Земля под ногами Алисы обвалилась, и она чуть не упала в свежую могилу. Отец отвернулся. Алиса попыталась что-то сказать, но одноглазый погребец внезапно притянул ее к себе и поцеловал в губы. Потом так же резко толкнул спиной назад в могилу. Когда Алиса приземлилась, то уже не дышала.

Другой погребец взял в руки щенка и поцеловал его в нос. Щенок тут же обмяк и полетел в гроб вслед за Алисой.

– Двести лет, – сказал отец Алисы.

– Сто, – засмеялся третий погребец. – Сейчас все долги обесценились. Поэтому откопаем ее через сто.

Отец Алисы кивнул и ушел.

В арке, возле дома, его окликнули.

– Где же ваша милая дочурка? – спросил товарищ Иванов.

– Умерла, – сухо ответил отец Алисы.

– Очень удачно.

Товарищ Иванов подошел ближе, стряхивая капли с зонта.

– Прекрасный вечер, не правда ли? – поинтересовался он и, все еще улыбаясь, резко, почти без замаха, всадил заостренный наконечник зонта в живот отца Алисы.

С глухим хлопком раскрылись спицы, и лезвие провернулось внутри.

Отец вскрикнул от неожиданности, не удержался на ногах и упал в натекшую из переулка лужу. Товарищ Иванов брезгливо пнул его носком ботинка, зачерпнул немного дождевой воды и вылил на лицо последнего питерского уррнака.

Товарищ Иванов вышел из арки. Капли, стекающие с его открытого зонта, под фонарем приобретали цвет гнилых помидоров.

Макс купил билеты в музей, и они с Павликом приготовились слушать экскурсию о большевистском штабе, который был устроен в квартире в конце 1917-го.

– Может, мне стать экскурсоводом? – вслух размышлял Арсений. – А что, я умею рассказывать интересные истории и просить людей ничего не трогать.

Но как только они вошли в кабинет, Арсений тут же замолчал, увидев кресло.

– Она спала здесь, – сказал он на ухо Максу.

– А потом? Куда пошла потом?

– Пока не знаю. Но прошло уже больше пяти часов. Это точно.

Макс увидел старую семейную фотокарточку и провел пальцем по детскому лицу Алисы.

– Молодой человек, не трогайте, пожалуйста, экспонаты.

– А кто это? – спросил Макс, не убирая рук.

– Это семья, которая проживала в квартире до революции.

– Куда они переехали?

– Никуда, – как-то безразлично ответила экскурсовод. – Все они были убиты большевиками. Такое время, знаете ли.

Макс отдернул руку от фотокарточки.

– Идем, это все брехня. – Павлик потащил Макса к выходу вслед за Арсением.

Экскурсовод недовольно закатила глаза и продолжила, а Павлик в отместку спер фотографию и маленький чемодан, стоявший у входа.

Арсений немного поколебался у дверей и пошел в сторону моста.

– Куда сейчас?

– Не знаю, – ответил Арсений, – у меня в голове только дурацкая песенка про Чижика-Пыжика.

– Значит, к Фонтанке? – предположил Макс.

– Да, – уверенно сказал Арсений. – А может быть, и нет, – не менее уверенно добавил он и пошел к Чижику-Пыжику.

– Бабуля рассказывала, что Чижик носил важные сообщения, но потом появились телефоны, и услугами птички теперь пользуются только в экстренных случаях.

– Значит, Алиса передала кому-то послание. – Арсений почти перешел на бег.

– Только вот Чижик нам не расскажет – он хранит тайну переписки, – добавил запыхавшийся Павлик.

Когда стемнело, Алиса зашла в ДК «Первомайский». Поздоровалась с дремлющей вахтершей и поднялась в комнату на втором этаже, где располагался Шахматный клуб.

Все были в сборе. Алиса села во главе стола.

– Вы все прекрасно знаете меня и знали моего отца, – без приветствий начала она. – У каждого из вас был долг перед моей семьей. Поэтому я прошу защиты в счет уплаты старого долга.

Все молчали.

– Алиса, дорогая, – начала неприметная женщина в плюшевом ободке на сальных волосах. – Все долги уже дважды списаны – власть сменилась, и страна сменилась.

Никто не поддержал, но и не высказался против.

– Алиса, – как бы нехотя начал полный мужчина в спортивном костюме, – мы, конечно, монстры, но ты должна понять, что сейчас другое время. Долги чести – это хорошо и важно, но вокруг рыночная экономика. Мы все интегрированы в современное общество и живем в относительной гармонии с городом людей. Понимаешь? Они дают нам, а мы – им.

– И Плотоядный туман их тоже гармонично ест? Или Карюжник? – поинтересовалась Алиса.

– Алиса, мы все должны кого-то есть, – заговорил молодой женоподобный мужчина. – Туман ест бездомных собак и бездомных людей. Это нормально, он в своем праве.

– Мы все знаем о заслугах твоей семьи, – снова заговорил человек в спортивном костюме, – но мир изменился. – Он грузно вздохнул. – Мы очень