Питерские монстры - Вера Сорока

вены на ее руках и шее зашевелились. Верочка согнулась и закашляла, как будто превозмогая рвоту.

– Знаете что, я знаком с одним издателем. Хотите, я поговорю с ним насчет вашей книги? Думаю, он сможет помочь.

– Мне никто не может помочь. Меня разрывает такая зависть и злость, что если я не буду есть остальных, то заживо съем себя.

Из рук Верочки маленькими беспокойными червяками стали выползать вены. Они начали тянуться из носа, глаз и ушей. Синеватые вены принялись рыскать по темной комнате, слепо натыкаясь друг на друга и боясь приблизиться к огню.

– Знаю я твоего издателя, – вдруг сказала Верочка бескровным ртом, и из него тоже полезли синюшные вены. – Вот он, тут.

Из Верочки вытянулась длинная темная вена и указала на противоположную стену.

Макс поднес горящую книгу, чтобы прочитать короткий текст:

«Здравствуйте, уважаемая Верочка.

Спасибо, что обратились в издательство БТУ. На текущий год у нас уже сформирован издательский портфель, но Вы можете попробовать связаться с нами позже.

С уважением, Кошкин А. А.».

Макс подошел еще ближе и наткнулся на что-то у стены. Прямо под его ногами лежало изъеденное тело знакомого издателя. Огонь добрался до сгнившего куска книги, подавился и погас.

Набухшая вена тут же напала на Макса и укусила его за руку. К ней присоединились еще несколько вен в оперении из капилляров. Они походили на сгусток хищных холодных спагетти, залежавшихся в холодильнике. Каждая стала жалить и кусать.

Макс прикрыл глаза, ничего по сути не изменив.

Вечером они собирались поиграть в сказку или дело. В магазине неизданных книг было людно, хотя это слово и не вполне подходило покупателям. В отделе с непонятно чем находились два призрака. Они выглядели почти как настоящие люди – в плащах и с зонтами, – только иногда зачитывались и забывали касаться пола.

Алиса никак не могла сосредоточиться на недописанном романе о монашках-роботах, присланных двенадцатью апостолами-программистами из будущего.

Она захлопнула книгу. От хлопка привидения спохватились и вернулись на пол.

– Он ведь не такой дурак, правда?

Павлик задумался только на секунду.

– Такой. А что? – Он засунул карандаш за ухо, что-то прикидывая в уме.

– Поперся к монстру, только чтобы узнать, что он молодец? – Алиса разозлилась еще больше.

– Ну… – Павлик все еще что-то считал и не сразу понял, к чему все это. – Да ну-у-у! – До него наконец дошло.

– Точно тебе говорю. – Алиса резко встала.

– Подожди, я закрою магазин, и пойдем вместе.

– Некогда, – крикнула Алиса уже из-за двери.

Макс прикрыл глаза, ничего по сути не изменив. Он почувствовал прикосновения маленьких ледяных вен, которые лезли под рубашку и оплетали руки. Вспомнились острые плотоядные скарификаторы из детской поликлиники. Он попытался отбиться, но после резкого взмаха вены еще сильнее сжались на его руках и шее.

Макс хотел что-то сказать, ведь всегда можно договориться, даже с монстрами. Но холодные вены тут же пробрались в рот и пролезли в горло. Максим стал задыхаться и подумал, что, в сущности, ничего особенного не проносится перед его внутренним взором, как было положено по канону. Он попробовал вдохнуть, но у него не получилось. Умирать было ужасно обидно и страшно.

Алиса бежала и рычала от злости. Она чувствовала, что не успевает. Что ей придется начинать все сначала. А ей не хочется сначала, ей хочется как сейчас.

Сквозь далекую ватную тишину Макс услышал шипение, утробный рык и ругань. Максим еще раз попробовал вдохнуть.

На этот раз ему удалось. В горле запершило, и захотелось кашлять. Внезапно стало нестерпимо больно глазам. Свет был резким и зеленоватым, как сильно разведенный васаби.

Монстр Верочка лежала на полу, и вены постепенно заползали в нее обратно.

– Ты талантливый кусок идиота! – запыхавшись, сказала Алиса. Она вытерла рукавом маленький красный рот. – Не мог у меня спросить?

– Извини. Просто ты можешь соврать, а монстры не врут, – виновато ответил Макс, осматривая ожоги на руках.

– Тогда спой мне песню, слов которой никто не знает, и проверим, кто может соврать, а кто – нет.

Макс потерял всякий интерес к ожогам и посмотрел на Алису очень внимательно.

– Почему ты сразу не сказала?

– Боялась, что ты перестанешь меня любить. Не все хотят любить монстра.

Макс обнял ее.

– К тому же ты просто отвратительно поешь, – добавила она, успокоившись.

Максим подошел к Верочке, которая выглядела очень скверно.

– Ты ее убила?

– Не, только высушила немного. Монстр не обидит монстра, это было бы слишком по-человечески.

* * *

Осенью раздался звонок.

– Тут такое дело. Твоя книга пропала.

– Павлик, погоди, как пропала? Куда?

– Ну ясно куда, в скучные сетевые магазины. У меня ее больше нет. Так что сегодня отмечаем.

– Серьезно?

– Клянусь Самоваром!

Дом в пять окон

Алиса иногда пропадала из дома, и тогда уют оборачивался бардаком и начинало дуть из оконных щелей. Цветные чашки блекли, а ковер линял.

Обычно ее не было день или два. Все это время над домом шли дожди, и тогда Максу хорошо писалось.

Но не в этот раз. В этот раз ее не было уже неделю. Максим курил больше обычного, мало спал и успел надоесть расспросами всем городским львам.

Правда, никто из них не видел Алису.

– Павлик, в этом городе так не бывает. В этом городе за тобой постоянно следят. Так он устроен.

– Думаешь, пора доставать?

– Пора, – кивнул Макс.

Павлик открыл старый чемодан, не знавший ни колесиков, ни самолетных бирок, и достал свое секретное оружие – записную книжку с прорезанным по краю алфавитом. Макс давно ее не видел, наверное, с тех пор как люди перестали записывать телефонные номера на бумаге.

Записная книжка досталась Павлику от бабушки. Его бабуля колдовала и знала всех ленинградских монстров. А чтобы не забыть, как, к кому и с какой просьбой обращаться, стала аккуратно все записывать. Павлик обожал свою бабушку.

Эдгар По играл с птицами, когда в парке к Алисе подсели двое.

– Роман Семенович прекрасно себя чувствует, – сказал один.

– Бегает по утрам и пьет коньяк по вечерам, – добавил другой.

– Счастлива за Романа Семеновича, – вздохнула Алиса.

– А вот Аркадий Павлович совсем не счастлив. Аркадий Павлович уже заказал венок и красивую поминальную ленту Роману Семеновичу, умершему от обезвоживания.

– А Роман Семенович взял и не умер, – покачал головой другой и встал, чтобы пройтись.

Алиса сорвала лист и начала крутить его в пальцах.

– Он хороший, я не смогла его высушить.

– Аркадий Павлович передал, что он тоже больше не может хранить ваш секрет и оберегать вас от господина Иванова.

Второй вернулся, неся в руках мокрый ошейник. С него стекала вода, но Алиса испугалась так, будто это была кровь.

Двое ушли. Зеленый лист в ее руках сначала стал желтовато-красным, потом рассыпался в труху. Алиса огляделась и быстро пошла прочь.

Как назло, начались дожди, и спрятаться стало еще сложнее. Алиса не знала, куда идти, поэтому выбрала самое очевидное место. Брат Гриша учил ее прятать важное на виду, там, где никто и не подумает искать. Искать в старом доме не будут, по крайней мере, ей хотелось на это надеяться.

Чтобы проверить, что ее никто не поджидает, Алиса забралась на чердак дома через дорогу. Там она уже пряталась несколько лет назад. Наверху ничего не изменилось – тот же мусор, те же голуби. Ну или немного другие.

Алиса постелила на пол пальто, легла и стала смотреть на свой старый дом – пять окон в здании напротив. Сейчас там поселился музей.

В семь погасили свет, но Алиса все равно знала, как все устроено внутри. Третья половица слева скрипит. На седьмой видны царапины. А еще нельзя наступать на порог – он зачарован.

Но если пройти тихо, то можно подкрасться к отцу сзади, закрыть ладонями глаза и сказать: «Угадай, кто?» А отец в притворном страхе ответит: «Господи боже, да это уррнака, спасайтесь!» Пока он это говорит, нужно очень быстро забраться ему на колени. Тогда поворчит, но не прогонит.

В тот день, когда она вот так осталась у отца