Питерские монстры - Вера Сорока

которого называл Карабас-барабак из-за страшного грохота. На нем сидел знакомый кот. В уличных драках он потерял глаз, но не утратил королевского достоинства. Всем своим видом он как бы говорил: «Я вижу своим одним больше, чем ты когда-нибудь сможешь увидеть двумя».

Кота Макс не называл никак. Он знал: как только даст коту имя, сразу придется за него беспокоиться.

Кот сонно потянулся. Макс остановился.

– Привет.

Кот сдвинул уши.

– Пойдешь со мной?

Кот осмотрел Максима.

– Я дам тебе имя. Говард Филлипс. Тебе нравится?

Говард Филлипс зажмурил свой зеленый глаз в знак одобрения.

Макс и Говард Филлипс зашли в квартиру. Макс был смущен, потому что давно не водил к себе гостей. Говард Филлипс смущен не был. Он быстро исследовал территорию и признал диван законной собственностью.

Макс гладил Говарда Филлипса, пока тот не уснул. Он спал так безмятежно, что можно было не сомневаться – человек, который снится Говарду Филлипсу, точно счастлив.

Утром Макс спустился в бакалею, чтобы купить Говарду Филлипсу еды и прочих кошачьих принадлежностей. У кассы была длинная очередь. Мимо прошла Рая.

– Добрый день, Рая. – Максим поздоровался с ней, как здоровался с любым знакомым львом или мостом.

Женщина остановилась и улыбнулась, показывая морковную помаду на зубах:

– Добрый. – Она осмотрела Максима и сказала непреклонно: – Идем, я для тебя кассу открою.

Рая пробивала покупки и напевала.

– Сама не знаю. Проснулась сегодня, и как будто дышать легче стало. Такое хорошее настроение. И день такой хороший.

На бейдже красовалось гордое: «Раиса».

Вечером, когда Макс возвращался домой, на него налетела собака и принялась обнюхивать и стучать хвостом по огромным бокам.

– Фу! Эдгар, фу, кому сказала. – Девушка сняла наушники. – Ты извини, он вообще спокойный.

– Я кота завел, наверное, из-за кота.

– Точно. – Она улыбнулась. – Он любит котов. Такая вот странность. А меня Алиса зовут.

– Макс.

– Сегодня день такой хороший. Не как обычно. Может, погулять хочешь?

– Хочу. Давно хотел, – вдруг признался он.

– А я давно тебя тут жду. У ямы.

– Я зову ее Пранаяма, – зачем-то ляпнул Макс и тут же об этом пожалел.

Сейчас она посчитает его психом и сбежит.

– А я зову ее Лила Туранга, – сказала Алиса и осталась.

Они гуляли до утра и говорили обо всем. Потом он проводил Алису и Эдгара По домой, но продолжал вести с ней внутренний диалог.

В восемь зазвонил телефон.

– Максим, ты извини, что так рано, но я не спал всю ночь.

– Бывает, светло же.

– Нет, я не про это. Просто день такой хороший и ночь. Но не суть. Я перечитал твой роман. Знаешь, мне понравилось. Раньше не нравилось, а теперь как будто что-то изменилось. И плевать, что неформат. Я хочу его издать.

– …

– Алло, ты там?

– Да.

– Почему молчишь?

– Глажу кота. Он так спит сладко.

– Ты извини за то, что тогда наговорил. Период был сложный. Так что, заедешь завтра в издательство?

– Заеду. С собакой к вам можно?

– Ты и собаку завел?

– Не я. Просто не один буду.

– Да хоть с русалкой. Ты, главное, больше никому рукопись не отправляй, ладно?

– Идет.

Максим почесал Говарда Филлипса, тот выпустил когти от удовольствия и перевернулся на другой бок. Засыпая, Макс думал, что кот, которому он снится, наконец-то видит хороший сон.

Кот проснулся.

Питерская одиссея

Пирушка у Павлика достигла того момента, когда все замедлилось или прекратило происходить вовсе. Самой активной стала легкая штора, дышащая ночным ветром. Она то опадала, то надувалась, будто бок огромного спящего существа. Где-то побулькивал задыхающийся кальян, на диване целовались.

Максу надоело наблюдать за шторой, и он отправился на кухню. Там, как водится, осталось два философа, которые были призваны силой мысли решить все загадки бытия. Максим немного посидел с ними, но так и не вошел в резонанс. Как только он ловил ускользающую мысль, она убегала и отращивала хвост заново.

Павлик сидел на подоконнике и ел некрасивые соленые огурцы из банки.

– Начинаю забывать, как нужно правильно веселиться, – пожаловался он. – Думаю, еще несколько лет – и я стану на что-нибудь копить или, того хуже, строить планы на будущее.

– Фигня, это как кататься на велосипеде, ты никогда не разучишься. – Макс уселся рядом. – Бросай огурцы и поехали к нам. Алиса обрадуется. Будем слушать пластинки и дыхание чая.

– Пластинки и чай? – Павлик запустил руку в банку. – Неужели я все еще ведусь на такое?

– Еще как. Не бойся, коньяк поедет с нами.

– А огурцы?

– И огурцы, – великодушно согласился Макс.

Они взяли початую бутылку коньяка, банку некрасивых огурцов и вышли в выцветшую ночь. Их путь лежал вдоль дороги. Макс изредка оборачивался на шум двигателя и голосовал. Мимо проехал троллейбус с разбитой фарой и остановился. За рулем никого не было. Двери открылись, и Макс с Павликом зашли.

Салон был нарядно украшен бумажными снежинками, плешивым разноцветным дождиком и плакатами со щенками и котятами.

– Куда вам? – спросило существо, угнездившееся на отделанном мягкими игрушками кондукторском троне.

– Нам бы домой, – ответил Максим.

– Дом – понятие метафизическое, – ответило существо и выпустило из себя несколько рук для перемещения.

– Кто вы, уважаемый? – поинтересовался Павлик.

– Я троллейбусный пастух и вывожу троллейбус на кормление каждую пятую ночь месяца.

– Наверное, ваш троллейбус не любит феврали, – заметил Макс.

– Совершенно верно, – откликнулось существо, – но ему понравитесь вы.

– Съесть нас вздумали? – забеспокоился Павлик.

– Разумеется, – откликнулось существо, – мне нужно кормить троллейбус, за этим я и живу. Да и вас не жалко, – заурчало существо.

– Это еще почему? – возмутился Макс.

– Раз вы ходите в ночи, значит, никому не нужны.

– Послушайте, нас ждут, нам заваривают чай, – запротестовал Максим.

Существо потрогало воздух своими руками-лапками.

– Тебя только ждут. Ты можешь идти, а его, – существо указало на Павлика, – съедят.

– Знаешь, а оно в чем-то право. Меня действительно никто и нигде не ждет, – печально заключил Павлик.

– Не раскисай. У меня есть план, – прошептал Макс. – Мы раскачаем троллейбус, и у него оторвется рог. Тогда существо выйдет, и мы успеем сбежать.

Павлик кивнул в ответ. Даже если тебя никто не ждет, это не повод, чтобы кормить собой муниципальный транспорт.

Они стали бегать из стороны в сторону, раскачивая троллейбус. В конце концов рог отвалился, и все замерло. Существо приоткрыло глаз, недобро посмотрело на Павлика с насеста, затем вышло и плотно закрыло за собой двери.

– Скорее открывай люк, – быстро сообразил Макс, – вылезем через верх.

Они выбрались через открытый люк на крышу, и когда существо вернулось, то не обнаружило ничего, кроме банки огурцов.

– Черт! – Павлик вскрикнул и прикрыл ладонью рот. – Я забыл огурцы.

– Оставь, их уже не спасти, – вздохнул Макс.

Существо обошло троллейбус, но так никого и не обнаружило. Оно ласково погладило теплый металлический бок всеми руками и ушло внутрь.

Макс и Павлик проехали на крыше несколько кварталов и аккуратно спустились, когда троллейбус остановился на светофоре.

– Наверное, нужно было проехать еще? Нам ведь по пути, – засомневался Макс.

– В самый раз. Иначе непонятно куда бы он нас увез.

– Может, хватит приключений на сегодня? – Максим смотрел вслед троллейбусу, прыгнувшему в реку.

– Смотря откуда смотреть. – Павлик закурил. – Сейчас вот конец дня или самое его начало?

По дороге они зашли в небольшой парк, где доживала ярмарка. Кто-то медленно танцевал, кто-то торговал листьями, кто-то давал уроки перевоплощения в горгулий.

– У меня есть немного денег. Может, поймаем такси?

– Можно. – Павлику тоже захотелось научиться быть горгульей.

Макс достал из пальто серый кошелек и вдруг увидел старого знакомого.

– Подержи, я только поздороваюсь и сразу вернусь.

Сразу не получилось, и Павлик стал ходить между деревьями, изучая маленькие прилавки.

Вернувшись, Макс застал Павлика на скамейке в обнимку с самоваром. Максим сел рядом, и самовар оказался между ними.

– Какие новости? – поинтересовался Павлик.

– Говорят, скоро будет потоп. Надо у Невки спросить.

– Полезно водить дружбу с русалками.

– Иногда с ними даже проще, чем