Династии Сперанских, Филатовых, Живаго, Овчинниковых и ХХ век. Записки счастливого человека - Алексей Адрианович Овчинников

отправлялась в Турист с вечера субботы. Мы привозили с собой несколько бутылок дешевого красного вина, которое покупали в магазине молдавских вин рядом с нашим «чкаловским» домом, и варили из него глинтвейн, добавляя в вино сахар, корицу и гвоздику. Ночевали все у нас в зимнем маленьком домике, который оказался практически безразмерным, вмещая в себя иногда до 10–12 человек. Просидев допоздна за столом, утром вставали с трудом. За ночь домик выхолаживало, и сначала я затапливал обе печки, а уж потом все вылезали из-под одеял, завтракали и отправлялись на Шуколовку. Приходили туда часам к одиннадцати, когда Юм с приехавшими на автобусе уже начинал проводить тренировку и устанавливал трассу. Все, кто входил в нашу компанию, были сильнейшими горнолыжниками в секции, членами сборной команды МГУ, и Юм, хоть и ворчал о злостных нарушителях дисциплины, которые вместо того, чтобы показывать пример новичкам, сами разлагают молодежь, но долго на нас сердиться он не мог и больше об опоздании не вспоминал (до следующего воскресенья, когда все повторялось снова).

В январе 1957 года мне удалось еще раз съездить с ребятами из университета на сбор в Бакуриани. В этот раз мы жили в домике у самого подъемника и тренировались вместе с горнолыжниками из Бауманского училища и Московского авиационного института. Среди них были очень хорошие ребята и сильные лыжники. Я уже был хорошо знаком с большинством участников, и мы очень приятно все вместе проводили время. Помимо тренировок на Кохте, мне запомнилась прогулка на лыжах в деревню Метарби, которая находилась километрах в пяти-шести от нашего лагеря. Туда вела наезженная санями снежная дорога, которая шла почти все время под гору. Мы быстро и приятно спустились по ней вниз, любуясь окружавшими нас огромными заснеженными соснами и елями и поражаясь абсолютной тишине зимнего леса, которую нарушал только скрип снега под нашими лыжами. Обратно пришлось идти пешком с лыжами на плечах. В тяжелых высоких ботинках это было нелегко, но мы были очень довольны прогулкой: она внесла разнообразие в монотонные дни наших тренировок.

Трудности возникли на городских студенческих соревнованиях. Я стабильно входил в число сильнейших на первенствах горнолыжников МГУ, и Юм рассчитывал включить меня в сборную команду. Он даже выдал мне университетскую форму – облегающую тело куртку из серебристого перкаля с вязаными вставками на плечах. Но мне мешала моя фамилия. Дело в том, что тренером горнолыжников Высшего технического училища (МВТУ) имени Баумана была Нина Васильевна Хоменкова (до замужества Полякова), подруга молодости моих родителей, помнившая меня с раннего детства (когда я был маленький, я называл ее «тетя веселая») и прекрасно знавшая, что я учусь в медицинском институте. Ей было все равно, где я тренируюсь, но на межвузовских соревнованиях по слалому команды МГУ и МВТУ были основными конкурентами. Поэтому она возражала против моего участия в университетской команде. Мне ничего не оставалось делать, как попытаться создать горнолыжную секцию у себя в мединституте.

Глава 24

Горнолыжная секция в мединституте. Кировск и летнее катание в Приэльбрусье. 1956–1957 гг.

Создание команды горнолыжников Первого московского мединститута решало проблему моего участия в городском первенстве вузов, которое ежегодно проводилось в Москве. Набравшись смелости, я пошел в институтский спортклуб к мастеру спорта Владимиру Ивановичу Петрову, который был учеником Нины Васильевны Хоменковой. Петрова хорошо знали и мои родители и называли его Владиком. Владимир Иванович в описываемые мной пятидесятые годы работал ассистентом на кафедре госпитальной хирургии и готовил докторскую диссертацию. В 1956 году он стал председателем институтского спортклуба, сменив на этом месте весьма одиозную фигуру – заведующего кафедрой физвоспитания доцента Левандовского, человека большого роста и необъемной толщины. Владимир Иванович Петров, высокий худощавый мужчина с крепкими мускулами, легко принял мое предложение. Он даже согласился возглавить горнолыжную секцию Первого мединститута при условии, что я буду его заместителем и помощником. Он взялся выбить деньги на аренду дома на Ленинских горах под спортивную базу института. Больше того, он сам нашел подходящий дом на Воробьевском шоссе, позже ставшем улицей Косыгина. Дом принадлежал какому-то знакомому Петрову старику и находился на противоположной от горы стороне шоссе. Мы хранили в этом доме лыжи и ботинки, а в дни тренировок переодевались и оставляли верхнюю одежду. Старик был ужасно склочный и мелочный. Я не имею понятия, сколько ему платили, но он постоянно ворчал, что «Владик надул его, пообещав привести машину угля» и не выполнив обещания. По договору мы должны были тренироваться два раза в неделю по два часа. Как-то раз я попытался прийти покататься в неурочное время, и старик не пустил меня в дом, сердито сказав, что «база закрыта». Он был неумолим, и разрешил мне переодеться и взять лыжи, только получив от меня трешницу.

Я нарисовал красочные объявления о начале работы горнолыжной секции и повесил их на доске объявлений в вестибюлях гигиенического (для студентов старших курсов) и анатомического (для первокурсников) корпусов, а также в спортклубе, который тогда размещался в старой церкви по соседству с клубом завода «Каучук» и носил название «Спортхрам». Отец помог мне нарисовать фигуру горнолыжника в крутом повороте, очень броскую и динамичную. За образец мы взяли рисунок с обложки только что вышедшей на французском языке книги известных лыжников Джоржа Жубера и Жана Вюарне «Ski ABC. Technique Moderne». Она и сейчас хранится у меня в память о тех временах, хотя горнолыжная техника за прошедшие годы изменилась кардинально. Объявление увидели, и на первое собрание секции пришло около двадцати человек. Я помню среди них только моих сокурсников Бориса Егорова (моего старого знакомого и будущего космонавта), Валерия Кованова, Марину Черкасову и дочку старого хирурга из госпитальной хирургии Александра Ивановича Смирнова Галю. Петров познакомился с ребятами, представил меня как своего помощника и… исчез. На тренировки он практически не приходил, поручив проводить их мне. Мы не были к нему в претензии: он был главой институтского спортклуба со множеством обязанностей, а кроме того, работал на кафедре и собирал материал для докторской. В общем, занят был по горло.

Была осень 1956 года. Мы начали тренироваться два раза в неделю. Кроме того, я ходил на тренировки к Юму, которые не совпадали по времени с нашими. Ребятам я сразу сказал, что зимой по воскресеньям мы будем кататься в Туристе. Встала проблема спортинвентаря. На спортивном складе института было несколько пар старых «мукачей» и допотопных, еще военного времени, ботинок. Купить хорошие лыжи в то время было невозможно. Их привозили из-за границы только для ведущих спортсменов, которые иногда