Династии Сперанских, Филатовых, Живаго, Овчинниковых и ХХ век. Записки счастливого человека - Алексей Адрианович Овчинников

туннели за туннелями. Подъемы местами такие крутые, что передний вагон полз намного выше последнего, и это хорошо было видно из окон на крутых поворотах серпантина. Поезд часто останавливался, и паровозик набирал пара, как бы собираясь с силами, а затем вновь двигался вперед. Лихие грузинские парни соскакивали на ходу, бежали за медленно идущим составом, закидывали в открытые окна вагонов снежки и бурно веселились. А мы, сжатые в кучу внутри вагона, не могли даже пошевелить ногами и руками. Проехали несколько селений, где к поезду выбегали местные ребятишки в сопровождении собак и индюков. Почему-то основной домашней птицей в этих грузинских селах были именно индюки – огромные, черные с красными гребнями и бородами. Наконец на пятом или шестом часу путешествия наш маленький поезд выполз в широкую горную долину, засыпанную глубоким снегом. Ели сменились вольно растущими соснами, и мы приехали в Бакуриани.

К маленькому вокзалу собралось очень много местных извозчиков на санях, в которые были запряжены низкорослые мохнатые лошаденки. Огромная орава грузинской молодежи, приехавшая на нашем поезде, быстро разместилась в этих санях и разъехалась в разных направлениях. А мы остались на перроне. Юм исчез в надежде достать для нас грузовик. Как ни странно, минут через сорок он появился, сидя в кабине старой, видавшей виды полуторки. Мы погрузили лыжи и рюкзаки, подсадили в кузов девушек и пошли вслед за грузовиком по занесенной снегом дороге, идущей вдоль журчавшей под снегом маленькой речки. По краям сверкавшей на солнце широкой заснеженной долины поднимались лесистые горы, а впереди, чуть правее нашего пути, высился здоровенный, заросший деревьями пупырь с лысой вершиной, к которой снизу поднималась цепочка тоненьких столбиков. «Это Кохта, по-грузински Красивая, – пояснил нам кто-то из ветеранов. – На ней мы будем кататься». «Если не слишком много снега», – озабоченно сказал Юм. Километра через два, два с половиной долина резко сузилась, и мы подошли к спортивному лагерю добровольного спортивного общества (ДСО) «Буревестник», цели нашего перехода. По дороге мы несколько раз выталкивали застревавшую в глубоких снежных колеях машину. В общем, добрались.

Лагерь ДСО «Буревестник» в те годы был одним из немногих жилых спортивных объектов в Бакурианской долине, не считая небольшой спортбазы «Динамо» в центре поселка и палаточного лагеря ЦДСА в лесу на пологом склоне Кохты, километрах в двух от «Буревестника». Он представлял собой несколько небольших одноэтажных щитовых домиков, разместившихся на берегу быстрого ручья, пересекавшего обширную поляну, окруженную густым еловым лесом и отгороженную полуразвалившимся забором из штакетника. В центре – самый большой дом – столовая, остальные дома – по два и по четыре окошка. Невдалеке от столовой на улице был устроен умывальник в виде железного желоба с дырками, из которых тоненькими струйками лилась вниз на снег бегущая по желобу вода из ручья. На другой стороне – общественный туалет «М» и «Ж». Мы, глядя издали, выбирали себе наиболее симпатичные домики, кто поближе к столовой, кто, наоборот, поближе к лесу. Но все оказалось иначе. Все домики уже заняли грузинские студенты. Нас поселили на чердаке столовой, куда надо было подниматься по узкой и крутой лестнице. Залезли на чердак. Никаких перегородок, в центре железная печка-буржуйка и множество стоящих как попало раскладушек. С потолка свисает несколько электрических лампочек без абажуров. Юм отдает распоряжение: «Лыжи у входа, девушек в центре вокруг печки. Остальные – кто где хочет. Виноградов и Овчинников – за дровами, Клюев и другие – на склад за простынями и одеялами». Мы с Левой принесли кем-то наколотые, довольно сырые дрова и тщетно попытались растопить печку. Наконец мне пришла в голову гениальная мысль: надо отломать несколько штакетин от забора. Они наверняка сухие. Сказано – сделано. И в печке уже весело трещит огонь. Постепенно в центре чердака становится немного теплее. А подальше от печки – лютый холод. Пришли ребята с грудами простынь и одеял. Простыни очень сырые. Мы развесили их вокруг печки сушиться. А на улице уже смеркается, и нас зовут на ужин. Далеко ходить не надо. Спускаешься вниз и попадаешь в столовую. Там уже много народу, но нам оставлен отдельный длинный стол. Очень хочется есть, и мы с удовольствием поглощаем оставшийся от обеда ужасно острый суп харчо, картофельное пюре, гречневую кашу и маленькие кусочки какого-то жесткого жилистого мяса в остром соусе. Сразу же скажу, что это меню повторялось изо дня в день на протяжении всех двух недель, которые мы провели в лагере ДСО «Буревестник». На завтрак ежедневно была жидкая манная каша, половина стакана сметаны, хлеб с маслом и мутная сладкая жидкость с одинаковым вкусом, которая в вывешенной на стене бумажке называлась то кофе, то какао. А на ужин – гречневая каша с теми же кусочками мяса и той же острой подливкой и чай. Чего было вдоволь, так это сахара и хлеба, серого, ноздреватого, но довольно вкусного. Им мы и покрывали недостаток калорий во время завтраков, обедов и ужинов. Удивительное дело: за период с 1956 по 1961 год я бывал в лагере «Буревестник» четыре раза. Жил и на чердаке, и в домиках, где было ненамного теплее, жил в доме у подъемника, принадлежавшем этому же лагерю, но еда в столовой оставалась абсолютно одинаковой, как говорят, «без вариантов», все эти годы. Очевидно, у лагерных поваров, которые, как ни странно, менялись, была одна и та же установка и никакой фантазии.

К концу первой недели эта «острятина» так нам надоела, что перед ужином мы, сказав Юму, что идем на почту, маленькими группами уходили в поселок Бакуриани, где в ресторане «Кохта-гора», пока были деньги, заказывали себе шашлыки или люля-кебаб и запивали их красным вином мукузани. Юм строго запрещал во время сбора уходить из лагеря без разрешения и пить вино, но мы были осторожны и ни разу ему не попались. А вот с австрийцами мы в ресторане встречались не раз и даже сидели с ними за одним столом, чокаясь стаканами и дружески беседуя на ужасной смеси русского, английского и немецкого языков.

Еще одно воспоминание гастрономического характера связано с посещением спортивной базы ЦДСА. Как-то, выспавшись после обеда, мы с Кириллом Симоновым, его девушкой Людадой, Юрой Клюевым, Левой Виноградовым и Таней Рожковой пошли прогуляться в поселок. Возвращаясь, увидели огоньки у подножия Кохты, в стороне от нашего лагеря. Решили пойти посмотреть. Огоньки оказались базой ЦДСА, где младший офицерский состав горнострелковых войск обучали основам горнолыжной техники. Начальником базы оказался хорошо мне известный Дмитрий Ефимович Ростовцев, носивший к тому времени уже погоны подполковника. Скучающие