Окрик памяти. Книга вторая - Виктор Ефимович Копылов

– Категория опасных собеседников: не признают чужого мнения не потому, что с ними не согласны, а потому что оно не свое.

– Поражаюсь, казалось бы, несовместимыми чертами характера одного знакомого мне чиновника: он пыжится от неуемно-высокого самомнения в присутствии людей ниже себя по должности, но проявляет полное отсутствие элементарного самолюбия вблизи начальства.

Одна из высших форм эгоизма: заставлять окружающих оценивать характеры и поступки других людей только со своей точки зрения. Если какой-то человек его недруг, или, наоборот, фаворит, то этот персонаж должен быть и твоим недругом или человеком, пользующимся твоим особым расположением.

Демонстрация невоспитанности: звонить тебе по телефону, не называя себя, и ждать, когда узнают голос звонящего. Кое-кто злоупотребляет этим приемчиком настолько, что он вызывает раздражение даже по отношению к хорошим людям.

– Один мудрый человек на заре моей производственной карьеры говорил мне, что к своей должности, пусть самой высокой, надо относиться как к удобному номеру в гостинице: закончилась командировка, и ты уезжаешь без сожаления о роскошных апартаментах. Строгое следование этому правилу позволяло избежать многих разочарований и ошибок в жизни, а главное – не давало засидеться на руководящем кресле, когда пришла пора уступить его более молодому и энергичному выдвиженцу. Всю жизнь с пониманием следовал этому совету.

Я часто и наивно дружбу должностных лиц ошибочно принимал за добрые человеческие отношения. Какое разочарование в людях наступало после того, когда должность, мною занимаемую, приходилось оставлять по тем или иным причинам. От «дружбы» не оставалось и следа.

– Молодые начинающие руководители, к несчастью, нередко страдают довольно распространенным нравственным недугом, считая, что не они существуют для учреждения, а оно для них. Разумеется, не для всех подобное характерно, все зависит от уровня ума, мудрости и самокритичности.

Низкопоклонство перед Западом идет в России уже три века, еще со времен Петра Первого. Страна все догоняет, догоняет иноземную технику, в очередной раз пытаясь решить свои проблемы за счет знаний и денег иностранцев. Неверие в собственные силы, в том числе инженерные, в творческий потенциал народа по-прежнему характеризует наших высоких руководителей всех рангов. Итог такого недоверия – либо дальнейшее отставание, либо перерождение руководящих кадров по принципу: «Народ недостоин своих вождей». В который раз убеждаешься в правоте знаменитого знатока истории В.О. Ключевского: «История никогда ничему не учит, она лишь наказывает за незнание ее уроков».

В мае 1986 года я добровольно оставил должность ректора после 13-летнего пребывания на этом хлопотном посту. За исключением текущих дел, в том числе и значительных (строительство двух пансионатов с почти двумястами квартир для сотрудников института, трех девятиэтажных общежитий для студентов, двух дополнительных учебных корпусов, столовой на 1000 мест и др.), главным своим достижением я считаю следующее. Вуз не только не отстал в интеллектуальном отношении от других нефтяных вузов страны, включая московский, но и кое в чем их превзошел. Если до моего ректорства в институте было всего 4 доктора наук, то к 1986-му году их стало 30.

Семидесятые годы запомнились началом небывало мощного использования в мире информационных систем. Еще в 1973 году мы не знали термина «персональный компьютер» (РС). Но к 1980-му году в институте работали классы РС, их обслуживали подготовленные в срочном порядке специалисты из среды преподавателей-компьютерщиков. Телевизионный учебный центр первым в стране среди вузов перешел на передачу цветного изображения, наметились учебно-технические приложения лазеров. Как нигде, удалось привлечь талантливых студентов к научной работе (премия и лауреатство Ленинского комсомола в 1979 г.) и мн. др.

Такой рывок стал возможен благодаря молодости ректора и его молодой команды. А когда ощущения молодости стали уходить и, наоборот, возникла небывалая ранее тревога за собственное здоровье, я ушел из ректората по собственному желанию и без сожаления, сколько бы ни пытались некоторые объяснить мой уход другими причинами.

Одновременно я счел необходимым постепенное сокращение собственной аспирантуры. Наука, как и искусство, – барышня весьма ревнивая и жестокая. Чтобы удержаться на высоте положения, быть лидером в научной школе, требуются громадные и ежедневные усилия, подтверждающие твое мастерство и лидерство. С возрастом такая необходимость и возможность самосовершенствования постепенно затухают, блекнут не только идеи, но и сама вероятность их возникновения в твоей голове. Блистать на своем поприще всю жизнь не удавалось еще никому, будь то футболист, ученый или премьер-министр. Вот почему время жизни научных школ, как и театров с выдающимися режиссерами, сравнительно невелико: 15–25 лет.

СОЗИДАТЕЛЬНЫЙ ФЕНОМЕН СТАРИНЫ (Послесловие)

«Писателю необходима такая же

отвага, как солдату: первый должен

так же мало думать о критиках,

как второй – о госпитале».

«Современное всегда на дороге

из прошлого в будущее».

Наконец-то ощущение счастливого ужаса, сопровождавшего меня в самом начале работы над книгой и последние два года, к концу повествования сменилось на умиротворение в душе и удовлетворение от громады сделанного. Все, что планировал и намечал, выполнено. Доволен тем, что неимоверные усилия воли, с которыми приходилось принуждать себя сесть за компьютер, были оправданными и не оставили меня, несмотря на возраст. В который раз убедился, что вдохновение, о котором любят говорить пишущие, приходит не тогда, когда лежишь на диване, бездумно смотришь в потолок и ждешь его редкого визита, а после того, как втиснешь себя, упирающегося, в кресло рабочего стола.

Разумеется, просматривая свою работу вновь и вновь, я многое хотел бы в ней изменить, добавить и написать иначе, но когда-то надо же остановиться и поставить последнюю точку, да и объем книги не может быть безграничным. Некоторые параграфы, в погоне за сохранением документальности изложения, мне самому кажутся излишне суховатыми. С другой стороны, отчетливо сознаю, что фактический материал всегда долговечнее, чем его интерпретация, и не может, в отличие от последней, изменяться под влиянием временных или конъюнктурных факторов. Как и где найти золотую середину? Найдено ли равновесие между тем, что задумано и реализовано автором, и ожиданиями читателя? Стоит ли рисковать