Окрик памяти. Книга вторая - Виктор Ефимович Копылов

Мало кто знает, что рождение индустриального института произошло благодаря поразительной недальновидности руководства Екатеринбурга (тогда Свердловска) и ректората Свердловского горного института, где с 1949 по 1956 год существовал нефтегазопромысловый факультет. Преподаватели факультета, в основном на время приехавшие из Московского нефтяного института, всеми правдами и неправдами стремились вернуться обратно в столицу и внушали руководству института бесперспективность факультета. Вспоминается, как при распределении нас – молодых инженеров-нефтяников – декан факультета, один из ведущих ученых, профессор-геолог, весьма сожалел, что часть выпускников едет на работу в Зауралье и Сибирь, где перспективы нефтяной промышленности почти нулевые... И такое говорилось после березовского фонтана газа 1953 года! Факультет закрыли. Можно с уверенностью утверждать, что если бы ему дали еще несколько лет жизни, ни о какой организации нефтяного вуза в Тюмени не было бы и речи: все кадровые проблемы нефтяников решались бы в последующем на базе мощного научного, учебного и культурного потенциала столицы Среднего Урала.

У меня часто спрашивают: почему институт был назван индустриальным? Когда-то, еще до войны, слово «индустрия» было весьма ходовым термином, и многие технические вузы именовались индустриальными. Как, кстати, Уральский политехнический или Азербайджанский нефти и газа. Позже этот термин, вероятно, из-за частого употребления, подвергся девальвации. В Минвузе РСФСР индустриальные институты обычно создавались во второстепенных промышленных центрах и чаще всего там, где организация института Министерством считалась преждевременной либо, уступая давлению обкомов, разрешения на институт давались скрепя сердце. Так было и в Тюмени.

В конце 1973 года Б.Е. Щербина был назначен руководителем Министерства строительства предприятий нефтегазовой промышленности и уехал в Москву. Незадолго до отъезда у меня в кабинете раздался звонок из приемной первого секретаря: «С вами будет говорить Борис Евдокимович».

– Виктор Ефимович, не могли бы вы сделать для меня одно одолжение и подобрать в библиотеке института техническую литературу по технологии строительства трубопроводов. Ведь я же, возможно, слышали, учился по другой профессии.

Надо ли говорить, с каким желанием мы с заведующей библиотекой Л.П. Крюковой собрали солидную стопу книг, тут же оформили акт на списание и доставили литературу в кабинет человеку, столь много доброго сделавшему для института. Он не стеснялся говорить, что чего-то не знает, и не считал зазорным поучиться у других, более осведомленных.

В институт из родного Министерства приезжает чиновник невысокого ранга для какой-то очередной проверки. Я его ориентировал на проректора А.М. Чемакина. В день отъезда проверяющего входит взволнованный проректор:

– Он просит рыбу...

– Какую еще рыбу?

– Дорогую, муксун там, спинку...

– Взятку, что ли?

– Вроде этого, а иначе – разгромный акт.

– Пошлите его ко всем чертям.

Проходит полчаса, в дверях снова проректор:

– Я его послал куда надо, но он просит хотя бы яиц, с сотню...

(Ноябрь 1976 года).

В марте 1977 года посетил министр нефтеперерабатывающей промышленности В.С. Федоров. Для ректора института главное в его визите состояло в том, чтобы найти пути, благодаря которым министр дал бы согласие на финансирование капитального строительства. Как поступить и найти подход к министру? Перебирая домашний архив, неожиданно наткнулся на газету «Советская Башкирия», привезенную с практики еще в мою студенческую пору. Там сообщалось о присуждении В.С.Федорову вместе с А.А. Трофимуком Сталинской премии за расширение добычи и увеличение переработки нефти в годы войны. В течение вялой беседы министр не проявлял особого интереса к институту и собеседнику до тех пор, пока перед ним не оказалась упомянутая газета сороковых годов.

– Откуда она у вас? – оживился высокий гость, – даже у меня ее нет.

– Она ваша, это мой подарок.

– Благодарю. Вы и представить себе не можете, насколько он мне дорог. Это же моя молодость! Я знаю, для чего сюда меня пригасили, выкладывайте свои просьбы.

В.С. Федоров тут же записал суммы необходимого финансирования на обратной стороне обложки подаренной ему книги «Нефть Тюмени», а институт целую пятилетку не имел проблем с деньгами на строительство общежитий.

Звонок из горкома КПСС. На проводе – второй секретарь, курирующий промышленность города.

– Виктор Ефимович, сложилась тревожная обстановка на железнодорожных путях станции Тюмень. Не можем разгрузить вагоны с сыпучим материалом: из-за оттепели все смерзлось в глыбу льда. Не могли бы ученые вашего вуза в кратчайший срок подготовить проект долбежного устройства?

– На днях, кстати, в газете «Социалистическая индустрия» я прочел заметку с фотографией подобного устройства, указан завод, готовый принять любой заказ. Не проще ли послать туда человека, который не только привезет чертежи, но и, возможно, готовый экземпляр механизма?

– Ну, знаете ли, у меня нет времени читать газеты!...

– Но «Социндустрия» – орган ЦК, и в первую очередь он предназначен для партийных работников вашего ранга.

Слышу грохот брошенной в сердцах телефонной трубки...

Студенческая столовая института по ул. Мельникайте могла быть введена значительно раньше, по крайней мере, года на два. В строительной стратегии любого заказчика существовали обязательные шаги, без выполнения которых любую стройку начать было невозможно: свободная и освобожденная от частных домов площадка, установка строителями вокруг нее изгороди, а затем рытье котлована под фундамент либо забивка свай. Если стоит забор, можно надеяться, что строители тебя не обманут и что-то из средств в текущем году освоят. Вся эта цепочка была, казалось, позади. Но вдруг, следуя повальной моде для областных центров тех лет, обкому вздумалось водрузить на Центральной площади памятник Ленину. Всякая стройка должна быть ограждена, а где взять забор? Ну, разумеется, на третьестепенной площадке столовой индустриального института! Памятник сооружался ударными темпами, а на строительстве столовой был потерян целый год.

Не верьте, если кто-то будет утверждать, что в дни приемных экзаменов и зачисления в институт партийные учреждения проявляли нейтралитет. Наоборот, ради зачисления собственных чад естественные человеческие качества – скромность, честность и невмешательство – откровенно терялись, правда на короткое время. Как только заканчивалась приемная кампания, показная принципиальность и традиционное комчванство неизменно возвращались к партчиновникам.

Как-то проректор по учебной