Окрик памяти. Книга вторая - Виктор Ефимович Копылов

других привязывают его местонахождение и причину появления к Полярному кругу, считая обелиск предшественником существующего ныне. Памятник представляет собой усеченную четырехгранную пирамиду, установленную на кирпичном постаменте. Обелиск по высоте достигал конька крыши одноэтажного дома и выглядел весьма внушительно.

Сравнительно недавно казачество Тюмени решило отдать честь Ермаку-атаману и установило напротив главного здания краеведческого музея крест и камень-закладку для будущего монумента (илл. 436). Время идет, камень рушится, а продолжения инициативы что-то не видится...

Побережье Северного Ледовитого океана и его островов изобилует разного рода навигационными, мореходными и топографическими знаками, буями и маяками.

ГЛАВА 19. ВУЗ И ВЛАСТЬ

(Неюбилейные воспоминании по поводу некруглой даты)

«Вещь воистину страха

исполнена и ужаса –

невежество в начальниках».

Петр Первый.

«Главным признаком ханжи

принято считать противоречие

между.... образом мыслей и действий».

Михаил Кольцов.

«Знание и гласность – основной

диагностический инструмент,

отличающий отжившее от здорового».

Олжас Сулейменов.

История науки и техники неотделима от истории высших учебных заведений, готовящих инженеров для промышленности. В нашем крае более трех с половиной десятилетий историю подготовки специалистов высшей квалификации формирует Тюменский индустриальный институт, с 1994 года – нефтегазовый университет. В декабре 2003 года ему исполнится 40 лет. Не дожидаясь, когда наступит столь круглая с нулем дата, я решил заранее поделиться с читателем своими воспоминаниями по истории института, но не вообще, для этого необходима отдельная книга, а только отдельными фрагментами взаимоотношений руководства вуза с властными структурами, сохранившимися в памяти и в дневниковых записях, сделанных по свежим впечатлениям. Возможно, эти записи, сделанные в 70–80-х годах, во многом потеряли свою актуальность, но с их помощью удалось сохранить дух и настроение того времени. Комментарии к изложенным эпизодам излишни, они оставлены на усмотрение самого читателя.

Автору, научному работнику и инженеру-нефтянику, пришлось в течение многих лет работать в Тюмени, принимать участие в становлении высшего нефтяного образования на сибирской земле, посещать нефтяные промыслы, руководить вузом и отдельными направлениями научных исследований, общаться с интересными людьми, пережить много радостей и испытать настоящее человеческое удовлетворение от сделанного. Не все и не всегда было гладко, особенно во взаимоотношениях с министерствами и другими властными структурами. Приходилось встречаться с руководителями, в том числе из партийных верхов, оставившими в памяти самые добрые воспоминания. Я восхищался их умом, напористостью, волей, умением распорядиться властью таким образом, чтобы она не оскорбляла и не унижала людей, стоящих ниже на иерархической лестнице, или просто подчиненных.

К сожалению, бывало, и нередко, когда однажды побывав в кабинете высокого начальника, больше не испытывал даже малейшего желания повторить свой визит, недоумевая: как смог такой хам, пошляк и просто дурно воспитанный человек занять столь важный пост? Увы, ушедшая система власти стимулировала рост таких людей, когда вместо ума, такта, уважения к людям, инженерной и политической грамотности требовалось совсем другое: умение стучать кулаками по столу, добиваясь необходимых целей, когда виртуозно отчеканенными угрожающими фразами предлагалось выложить на стол партбилет, считать за доблесть выражаться матом по всякому поводу и без повода, унижать женское достоинство, но при всем этом низкопоклонничать перед начальством, угождать ему, никогда не «высовываться» и, не дай Бог, хотя бы в чем-то дать понять, как высокие инстанции малокомпетентны. Такие люди чаще всего были озабочены, в целях сохранения карьеры и кресла, только интересами центра. Особенно ярко этот контраст характеров в различных ячейках власти стал мне известен в годы деканства, проректорства и ректорского руководства Тюменским индустриальным институтом (1964–1986 гг.), когда каждый день, как на лезвии ножа, приходилось балансировать, стараясь не перешагнуть грань, за которой следовала неминуемая опала со стороны партвластей или министерства, либо потеря уважения к самому себе, или невозможность сделать что-либо полезное для родного вуза. В те годы партийная власть была всесильна, и, лишившись ее поддержки, добиться чего-либо было невозможно. Подобно стенокардии, схватившей сердце, партийные органы с их железной дисциплиной цепко удерживали возле себя руководителей учреждений, возвышая выслужившихся и безжалостно обрекая на политическую смерть любого «выскочку» или несогласного.

В силу изложенных причин на протяжении около шести десятилетий (1930–1990 гг.) в Тюмени можно было, по крайней мере, трижды наблюдать откровенное охлаждение местных властей к судьбам технических вузов, созданных по их же воле. Все зависело как от уровня культуры, информированности, настроения и капризности партийной верхушки, так и от чисто конъюнктурных соображений. Энтузиазм и эйфория властей по случаю образования той или иной ячейки высшего технического образования могли быстро смениться равнодушием к своему первенцу, охлаждением к собственному начинанию.

Так, в начале тридцатых годов был закрыт автодорожный институт, а многие его преподаватели, надо полагать, немало досадившие партвластям своей независимой позицией, спустя несколько лет были репрессированы. В пятидесятых годах, когда заведующий УКП Уральского политехнического института Ф.И. Гурьев безуспешно пытался пробить идею существования в Тюмени собственного технического вуза, потребность в институте сочли в верхах преждевременной. И только открытие промышленно значимых нефтяных и газовых месторождений сдвинуло с мертвой точки процесс организации вуза нефтяного профиля. Однако и здесь, после нескольких лет любовного отношения к детищу обкома, после смены в 1973 году старого поколения партийных руководящих кадров новыми, снова наступил спад внимания. В обкоме быстро привыкли к конвейерной системе ежегодного пополнения инженерными кадрами. Вместо помощи и содействия начались бесконечные контрольные проверки различными комиссиями по самым малозначительным поводам. По отношению к руководству вуза с каждым годом все чаще слышались откровенная нервозность и раздражение, особенно по итогам хозяйственной деятельности института. Можно было бы и согласиться с придирками в части хозяйственного неумения ректората, если бы не одно немаловажное обстоятельство: во всей стране не было ни одного вуза, включая столичные, в которых подобные недостатки не имели бы место. Причина запустения вузов лежала много глубже, чем это видел на поверхности партийный надзор, – тотальное невнимание государства к высшей школе.