Берлин, Александрплац - Альфред Дёблин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рейнхольд обсуждает с другими, что бы такое предпринять? Без слесаря им не обойтись, при этом сезон в разгаре, у Рейнхольда есть поручения от двух скупщиков, которых он благополучно отбил у Пумса. Все – одного мнения, что Карлушку-жестянщика надо взять в оборот, что это жулик, который, в случае чего, моментально вылетит из союза.
Жестянщик видит, что против него что-то затевается. Он отправляется к Францу, который много сидит дома, чтоб тот сообщил ему, в чем дело, или даже стал на его сторону. Но Франц заявляет: «Сперва ты подвел нас в этом деле на Штралауерштрассе, а теперь и вовсе не желаешь нас знать, о чем же тут говорить?» – «Потому что я не хочу иметь дело с Рейнхольдом. Он – мерзавец, ты его не знаешь». – «Нет, он парень хороший». – «Дурак ты, дурак, ты же понятия не имеешь, что делается на свете, у тебя глаз нет!» – «Не морочь мне голову, Карл, с меня и так довольно, мы хотим работать, а ты нас подводишь. Берегись, плохо тебе придется». – «От кого? От Рейнхольда? Погляди-ка, как я смеюсь! Во все горло! Вон как у меня живот трясется! Пожалуй, силы у меня не меньше, чем у Рейнхольда. Он, верно, принимает меня за некую маленькую сучку, которую… Ну ладно, я ничего не сказал. Пусть-ка он меня тронет». – «Проваливай, брат, проваливай, но я тебе говорю – берегись!»
И вот надо же быть такому случаю, что два дня спустя жестянщик идет с двумя товарищами на дело на Фриденштрассе и при этом попадается. Каретника тоже замели, и только третьему, который стоял на стреме, удалось смыться. А в сыскном живо докопались, что Карл принимал участие и в деле на Эльзассерштрассе, отпечатков пальцев на кофейных чашках больше чем довольно!
Почему же я, однако, засыпался, думает Карл, как это «быки» могли пронюхать? Не иначе этот мерзавец Рейнхольд донес! По злобе! За то, что я не пошел с ними. Он, сука, хочет меня закопать, этакая сволочь, заманил нас в ловушку. Этакий бродяга, этакий негодяй, каких еще свет не видывал! Каретнику Карл дает знать, что во всем виноват Рейнхольд, это он сделал накатку[666], надо пришить его к делу. Каретник, при встрече в коридоре, кивает в знак согласия. Тогда Карл просится к следователю и еще в сыскном заявляет: «Третьим с нами был Рейнхольд, но он успел скрыться».
Рейнхольда задерживают еще в тот же день. Он все отрицает и может доказать свое алиби. Он бледнеет от злости, когда встречает у следователя тех двоих и ему устраивают с ними очную ставку, и эти сволочи показывают, что он тоже принимал участие в краже в конфекционном магазине на Эльзассерштрассе. Следователь слушает, поглядывает на их искаженные ненавистью лица, думает, тут дело нечисто, – уж больно они злы друг на друга. И верно, два дня спустя выясняется, что алиби Рейнхольда правильно, что он сутенер, но в этом деле не замешан.
Время – начало октября.
Рейнхольда выпускают на свободу. В сыскном знают, что он нечист, и будут вдвойне следить за ним. А на каретника и на Карла следователь накричал, чтоб они не смели зря оговаривать людей, поскольку Рейнхольд доказал свое алиби. Ну им крыть нечем.
Карл в камере так и пышет злобой. На свидание к нему приходит шурин, брат его бывшей жены, с которым он остался в очень хороших отношениях. Через него он получает адвоката, настаивает на том, чтоб тот был опытный специалист по уголовным делам. Этого адвоката, малость попытав его, насколько тот понимает толк в юридических тонкостях, он спрашивает, что полагается за содействие при погребении трупа? «Как так? Что такое?» – «Ну, если найдешь человека, который уже мертв, и закопаешь его?» – «Может быть, такого, которого вы хотели скрыть, который был застрелен полицией, или что-нибудь в этом роде?» – «М-да, во всяком случае, такого, которого не сам убил, но все-таки не хочешь, чтоб его нашли. Что полагается за это по закону?» – «Что ж, вы этого убитого знали, вы ожидали какую-нибудь выгоду от того, что вы его закопали?» – «Выгоды никакой, просто так, по дружбе, для оказания помощи, потому что труп лежит, мертвец, а не хотелось бы, чтоб его обнаружили». – «Чтобы кто обнаружил? Полиция? Собственно говоря, тут только сокрытие находки. Но при каких обстоятельствах этот человек погиб?» – «Не знаю. Меня при этом не было. Я же только для примера спрашиваю, по чужому делу. Я и не помогал даже. Даже и не знал ничего, ровно ничего. Лежит человек, мертвый. И вот говорят: давай закопаем его». – «Кто же вам это говорит?» – «Чтоб закопать? Да все равно кто. Я только хочу знать, что мне за это может быть? Совершил ли я какое преступление, если помог закапывать?» – «Постойте, постойте. Так, как вы мне рассказывали, это, собственно, не есть преступление, или, во всяком случае, не тяжкое. Конечно, если вы совершенно непричастны к самому убийству и не заинтересованы в нем. Но почему же вы тогда помогали?» – «Я же говорю, что я только помогал закапывать, по дружбе, ну да это все равно, во всяком случае в убийстве я не принимал никакого участия, и у меня не было никакого интересу в том, найдут труп или нет». – «Что ж, человек был убит по приговору тайного трибунала из своих же?» – «Предположим, что так». – «Послушайте, держитесь вы подальше от таких дел. Я, собственно, все еще не понимаю, куда вы гнете?» – «Ну, большое вам спасибо, господин защитник, то, что
