Грюнвальдский бой, или Славяне и немцы. Исторический роман-хроника - Гавриил Александрович Хрущов-Сокольников

поля битвы, но их не было. Крайне занятый сражением, Витовт совсем забыл данное Ягайле обещание извещать его каждые четверть часа о ходе боя и теперь, измучив уже другого коня, пересел на третьего и помчался к крайнему левому флангу, ведя туда подкрепление.

Окружённый блестящей свитой и своими шестьюдесятью телохранителями в кованых доспехах, король быстро помчался к холму, откуда хотя отчасти можно было видеть поле сражения.

На половине пути ему встретилась целая толпа молодых людей, судя по одеждам, из зажиточных семейств Великой Польши, и встала на колени.

— Что это значит? — спросил удивлённый Ягайло.

— Заклинаем вашу королевскую милость, — заговорил за всех один из них, — теперь, здесь же, в виду врагов, посвятить нас в рыцари вашей державной рукой.

Ягайло был очень тронут этим выражением любви и доверия непокорной лапотной шляхты, которая всё-таки ещё чуждалась его как короля «на Кракове». Он вынул меч, и собственноручно ударил им плашмя по спине каждого из коленопреклонённых шляхтичей, производя их в рыцари.

Громкие крики восторга и виваты новопосвящённых были ему ответом.

— Враги перед нами, — вдруг заговорил Ягайло, — я уверен, что каждый из вас докажет, что он достоин этой воинской чести.

— Умрём за тебя, государь! Рады биться до смерти! — загремели молодые энергичные голоса.

— Зачем же до смерти, до победы! — весело отозвался Ягайло и, пришпорив коня, помчался на холм. Но сражения оттуда уже не было видно. Вдали, на противоположной стороне долины, на вершине возвышенности, виднелись отчётливо 16 знамён рыцарского войска. Это всё больше были хельминские войска, находившиеся под непосредственным начальством самого великого магистра и долженствовавшие своим появлением в решительную минуту на поле битвы решить участь сражения.

— Однако, ты прав, Николай, не много у них войска в запасе! — улыбнулся Ягайло, показывая на рыцарские дружины.

— Не много-то не много, зато войска отборные, да и сам великий магистр с ними, — отвечал с поклоном воевода-канонник, — я издали узнаю его по золотому шлему с тремя рядами перьев.

Король хотел сделать ещё какое-то замечание, но топот примчавшейся во весь опор лошади, заставил его обернуться.

К нему подскакал, весь покрытый пылью, рыцарь, в котором Ягайло без труда узнал литовского боярина Румпольда, одного из ближайших советников Витовта. Он соскочил с коня и преклонил колено.

— Ну, что скажешь, победа? — быстро спросил Ягайло.

— Крыжаки оттеснили нас. Смоляне ещё держатся, государь великий князь заклинает ваше величество двинуть войска на помощь.

— И много легло? — быстро переспросил король.

— Все поле покрыто телами, государь, а под моим государем убито два коня.

— Он жив? Цел?.. Говори же, говори, — король волновался всё сильней и сильней.

— Благодарение Создателю! На счастье наше цел и невредим!

Ягайло перекрестился. В это время из опушки вынесся на всех рысях Витовт, окружённый свитой, и подскакал к Ягайле.

— Государь и брат! — заговорил он ещё издали, — немцы сломили моих литвин, но сами расстроены до конца, веди в бой твои храбрые полки — и победа наша!

— Вперёд! — крикнул Ягайло своим грубым голосом, обращаясь к окружавшим его витязям, — пошлите приказ Зындраму начинать! Вперёд, во славу Пресвятой девы!

Голова польского войска, особенно тот полк, в котором помещалось большое королевское знамя, был в нескольких шагах от короля, воины слышали приказ Ягайло идти в давно желанный бой, крики восторга и радости загремели кругом. Быстро развернулось и сверкнуло в воздухе огромное королевское знамя с громадным белым орлом в короне, и все поляки, охваченные священным восторгом, бодро и смело двинулись вперёд.

Ягайло пропускал знамя за знаменем мимо себя, говоря своим любимым воинам по нескольку одобрительных слов. Войска отвечали радостными кликами и спешили поскорее выбраться из леса на простор, где ждали их смерть или торжество победы!

А смоляне всё ещё держались.

Собрав в ожидании наступления поляков последние три дружины резерва — Сигизмунда, сына Корибута-Новгород-Северского, Киевскую и Витебскую, Витовт двинулся с ними из леса на помощь смолянам, и как раз вовремя.

Они, правда, не потеряли, не уступили ни пяди земли, но число их быстро уменьшалось, и та минута была недалека, когда немцы по их трупам могли бы ворваться в самый центр разбитого и ещё не успевшего перестроиться литовско-русского войска.

Почти одновременно Витовт подвёл свои войска к смолянам, и из-за опушки леса, с левой стороны, показалась голова польского войска, выступавшая под звук труб, литавр, и с развевающимися знамёнами.

Как мы уже знаем, немцы отхлынули от смоленцев, перестроились и дружной массой бросились на новых врагов.

Новая опасность, новые враги, казалось, придали им новые силы. Первый удар был ужасен, богатырь польский Марцишек из Врацимовиц, несший государственное знамя, получил страшный удар по шлему мечом, и хотя крепкий шлем спас его голову, но витязь закачался и упустил из руки знамя. Оно упало среди общей свалки, и это дурное предзнаменование наполнило скорбью сердце Ягайлы, который продолжал смотреть на бой с того же холма.

— Ай! Смотри, смотри! Наше знамя пало! — вскрикнул он, обращаясь к Николаю Тромбе, который тихо читал молитву за спиной короля.

— Успокойтесь, ваше величество, наши герои не такие люди, чтобы с первых шагов отдать знамя государства. Вероятно, случайность какая.

Действительно, кругом поверженного польского знамени закипел отчаянный кровавый бой. Немцы, упоённые только что одержанной победой, дрались как львы, нападали с дерзостью, не имеющей границ, и в первое время оттеснили предзнаменный полк.

Но тут четыре польских прославленных рыцаря Завиша, Наленч, Гадбанк и Елица кинулись в самую густую чащу сечи и сразу повернули дело обратно. Страшная физическая сила этих богатырей-героев, удесятиренная теперь энергией отчаяния, произвела чудеса, горы немецких трупов скоро окружили их, и Марцишек снова поднял и поставил государственное знамя, заваленное было сотней трупов.

Крики радости и восторга загремели кругом в польском войске, а Ягайло, видевший этот новый поворот боя, утёр слезу и благоговейно поцеловал по очереди все свои реликвии.

Поляки ободрились. Наступал решительный