Грюнвальдский бой, или Славяне и немцы. Исторический роман-хроника - Гавриил Александрович Хрущов-Сокольников

всей линии. Крики немцев сливались с воинственными кликами литовских вождей. Осколки копий, мечей летели в воздух. Массы закованных в латы и панцири людей стеснились в одну компактную массу. Кто падал, тот не вставал больше: его давили свои.

Вдруг с самого правого фланга послышался такой дикий визг и вой, который, казалось, не мог бы вырваться из человеческих грудей. Это татары султана Саладина, выбравшись наконец на поляну, со своим обычным гиком бросились на крестоносцев во фланг.

Фридрих Валленрод, великий маршал, наблюдавший с вершины холма за ходом боя, заметил ещё раньше это обходное движение. Он подал знак трубою, и два хельменских рыцарских знамени с двумя десятками братьев рыцарей, выступили из-за пригорка, за которым были скрыты, и бросились, в свою очередь во фланг татарам.

Но татары успели уже зажечь деревню Танненберг, и теперь, раскинувшись по обширной поляне, мчались назад, оглашая диким воем окрестность. Саладин хорошо помнил завет Витовта не рисковать серьёзной атакой на нерасстроенные ещё ряды рыцарей, и потому, едва заметил, что план его открыт, повернул свои полчища, и в несколько минут исчез из глаз противников в клубах пыли, которую ветер понёс прямо в глаза немцам.

Туган-мирза в боевом уборе

Этот манёвр должен был бы заставить немцев быть настороже. Нападение татар могло повториться, но, упоенные успехом первого отбитого нападения, рыцари возвратились с погони, смеясь над союзниками Витовта.

Один только комтур Марквард Зальцбах, бывший теперь непосредственно при великом маршале и испытавший силу татарских ударов при Ворскле, был другого мнения и посоветовал Валленроду оставить на всякий случай одно знамя для охраны фланга, но Валленрод, как и все рыцари, презиравший своих неприятелей, усмехнулся в ответ.

— Они получили достаточное доказательство нашей силы, — проговорил он, — и не решатся повторить нападение. Она теперь наши союзники!

— Как так, благородный брат маршал? — спросил молодой герцог Силезский, — наши союзники?

— Очень просто: они теперь побегут до самой Вильни, грабя и сжигая литовские деревни, им всё равно, какую взять добычу.

— Однако, смотрите, господа крейцхеры, — обратился он радостно к окружающим его рыцарям, — Господь даёт нам победу. Смотрите, левое крыло наше подаётся вперёд. Виват! Пусть гремят трубы победную песнь Господу. За мной, вперёд!

Подобрав поводья коня, склонив копьё, помчался он с двумя сотнями избранных витязей прямо к своему левому крылу, где кипела самая ожесточенная свалка и где рыцари начинали ломить литвинов.

— «Да воскреснет Бог, он сломит рога язычникам»! — грянула победная песнь немецких рыцарей и торжественным гулом прокатилась в бесчисленных рядах атакующих.

Прибытие новых сил, торжественное пение излюбленного гимна, всегда водившего рыцарей к победам, казалось, удесятерили их силы, удесятерили их энергию!

— Христос Воскрес! Христос Воскрес! — гремели десятки тысяч немцев, с диким бешенством наседая на относительно малочисленных литовцев.

Последний, дружный натиск великого маршала решил бой в этом месте, вся фаланга рыцарей сокрушила своих храбрых соперников и, словно бурный поток, разыгравшийся в половодье, прорвала человеческую плотину литовско-русских полков. Войска Витовта первой и второй линии, целиком уже введённые в бой, были теперь разрезаны на две части: меньшую, притиснутую к озеру, и большую, отброшенную к лесу, то есть к левому флангу польских войск, ещё не принимавших никакого участия в ходе боя.

В этой большой части находились почти исключительно жмудинские войска. Дикая — в порыве отчаянного нападения — жмудь не выдержала долгого правильного боя, дрогнула и побежала с поля сражения. Сам князь Вингала и три оставшихся ещё в живых братьев Стрекосичей, измученные непосильным боем, тоже были увлечены общим потоком отступающих.

Бой был проигран. Войско разрезано пополам и гибло теперь под ударами увлечённых преследованием немцев. Теперь уже тевтонская фурия не знала удержу. Несметные, хотя сильно поредевшие полчища крестового войска валили прямо в прорыв, образовавшийся в рядах союзников, и с радостными кликами гнали перед собой бегущих, поражая их оружием, топча конями. Но тут случилось нечто совсем непредвидённое.

Глава ХII. Смоленские герои

Та часть литовско-русского войска, которая была притиснута к озеру, вдруг стройно выстроилась, и тихо, но решительно перешла в наступление и обрушилась всей силой на фланг немцев, стремящихся в преследование бегущих.

Странен был вид этих воинов. Это не были обыкновенные литовско-русские воины — нет, это шли какие-то серые дружины, вооружённые не бердышами, не мечами, а дровосечными топорами. Словом, это смоленские полки под предводительством своего князя Давида решились скорей умереть, чем пустить немцев далее.

Увлечённые их примером, псковские лучники, и новгородцы, присланные Лунгвином, построились тоже. Новгородцы двинулись рядом со смолянами, а псковичи, искусно рассыпавшись вправо и влево, начали пускать свои меткие стрелы.

Сломивши литовцев, великий маршал снова выехал со своими приближёнными на возвышение, и его крайне поразила эта небольшая горсть храбрецов в серых кафтанах, осмелившаяся напасть на торжествующих рыцарей-победителей. А между тем смоляне достигли рыцарских рядов и завязался пеший, кровавый, невиданный бой.

Медленно, но твёрдо подвигались вперёд эти серые люди. Их огромные топоры на длинных рукоятках подымались и, сверкнув в воздухе, падали с глухим гулом. Стена их пробивала себе дорогу сквозь рыцарское войско!

Ждать и медлить больше было нечего. Валленрод приказал снова начать атаку и поручил рыцарю Зонненбергу вести в бой одну из резервных дружин.

Но и эта новая сила, казалось, не могла остановить стремления людей в серых кафтанах. Их окровавленные топоры как-то торжественно, мерно поднимались над их рядами и падали со свистом, поражая без разбора людей и коней.

Князь Давид в доспехе и с сигнальным рогом

Тут только рыцари, упоённые первым успехом боя и занятые преследованием бежавшей Литвы и Жмуди, опомнились, часть их вернулась, и они дружными силами снова напали на смоленцев.

Но теперь сокрушить их не было уже никакой возможности. Они успели прорубиться сквозь сплошное немецкое войско и достигнуть