Пустующий трон - Кен Лю

Визиты императрицы всегда проходили по одному сценарию. Каждый выбранный ею заключенный поначалу пребывал в экстазе, как будто испытал непостижимые удовольствия, и ждал следующего визита Джиа с непристойным нетерпением. Но после нескольких встреч настроение узников неизменно ухудшалось, они словно бы страдали от неутолимого голода.

Императрица давно уже не навещала Скелета-Хохотуна. В результате тот буквально спятил, стал отказываться от пищи и воды, принялся кусать и царапать себя, биться головой о стены, невнятно что-то бормотать и требовать, чтобы стражники снова привели к нему «ту богиню».

Его одержимость заставляла вздрагивать даже видавшего всякий разврат надзирателя.

В прошлом брошенные императрицей узники рано или поздно приходили в себя, хотя в их взглядах навсегда оставался тот ненасытный голод. Скелет-Хохотун стал первым, кто в прямом смысле слова чахнул по Джиа и в конце концов зачах.

Тюремщик разложил переносной письменный столик и принялся составлять отчет. Приказ императрицы каждый вечер делать заметки о состоянии ее любимых узников оставался в силе. Утром надзиратель должен был тайно передать отчет с «плавниками дирана», после чего те заберут тело из камеры до прихода тюремных врачей.

Ценность надзирателя состояла в умении хранить тайны. И он никогда об этом не забывал.

Глава 25

Суд

Крифи, десятый месяц восьмого года правления Дерзновенной Свободы (известный в Даре как восьмой год правления Сезона Бурь и восьмой год после отбытия принцессы Тэры в Укьу-Гондэ)

Танванаки, вседержительница Укьу-Тааса, новой земли обетованной народа льуку, сидела на троне из костей гаринафина в позе мипа рари. Трон был установлен на подмостках в северной части Большого зала. Глашатаи вот-вот должны были объявить о начале судебного заседания.

Меховая накидка Танванаки, сшитая из десяти шкур белых волков, поблескивала в косых лучах света, пробивавшихся сквозь высокие окна в грубо отесанном камне. Все внимание присутствующих было направлено на правительницу. Десять волчьих челюстей, сложенных пирамидой и связанных вместе, возлежали короной на ее голове, придавая пэкьу устрашающий и хищный вид.

Танванаки оглядела Большой зал и задумалась, выдержит ли эта сложная конструкция, на сооружение которой ушло много времени, грядущую бурю.

По левую руку от нее, на небольшом, поставленном ниже троне сидел ее супруг, император Такэ. Тиму нарядился в официальное ярко-красное платье, расшитое узорами в виде крубенов и одуванчиков. Даже сидя в формальной позе мипа рари, он держал свое стройное тело удивительно ровно. Его лицо скрывали жемчужные и коралловые нити, свисающие с короны, и лишь их мерное тихое позвякивание выдавало волнение Тиму. Глядя на мужа, Танванаки испытывала одновременно любовь и жалость.

По обе стороны длинного Большого зала, построенного еще во времена королей Ксаны, до завоевания ими остальных Семи государств, выстроились чиновники и военачальники. Слева, на восточной стороне, стояли важные государственные служащие. Все министры были льуку, в основном – высокопоставленными танами, чьи физические силы уже пошли на убыль. Заместителями министров служили, как правило, местные ученые, отличившиеся еще на старых имперских экзаменах, либо на новых, отчет которым положило правление Дерзновенной Свободы. Именно заместители вели повседневные дела министерств и ведомств, разрабатывали законы и выпускали уставы, назначали мировых судей, секретарей, писарей и прочих служащих, благодаря которым функционировала империя. Тем временем министры-льуку, не заинтересованные в работе государственного аппарата или недостаточно грамотные, чтобы полноценно в ней участвовать, проводили время за охотой, борьбой и прочими утехами.

Большинство министров сочетали в своих нарядах местные мотивы и мотивы льуку: к шелковой мантии зачастую прилагался меховой шарф или кожаный ремень, из-под меховых плащей выглядывали длинные тканые кафтаны, а поверх кожаных безрукавок и юбок нередко надевали шелковые накидки.

Заместители, напротив, одевались единообразно, в мантии, украшенные значками – отличительными символами их министерств. У заместителя министра пастбищ это были руно и коровьи рога, у заместителя министра правосудия – боевая палица льуку, скрещенная с деревянным посохом дара, у заместителя министра рыболовства – морской лещ и сети, у заместителя верховного казначея – морские раковины и миска риса, и так далее.

Подобное устройство государственного аппарата было в основном заслугой Тиму. В неспокойные времена после битвы в заливе Затин, пока Танванаки в поисках поддержки обхаживала старых отцовских танов и подавляла восстания, чтобы удержать власть, Тиму составил свод указов о создании нового правительства, чтобы обеспечить общественный порядок и поступление в казну налогов. Танванаки выцарапала знак гаринафина – трапецию с тремя волнистыми линиями – поверх его печати, не изменив ни единой логограммы. Ее порадовало, что благодаря энтузиазму мужа дела на покоренных территориях могли решаться без ее непосредственного участия.

Справа, на западной стороне, стояли военачальники. Таны льуку занимали место ближе к трону. Большинство из них нарядились в традиционные одеяния льуку: кожаные безрукавки, короткие кожаные юбки, меховые плащи, костяные доспехи и церемониальные шлемы-черепа. Почти у всех за спинами были боевые палицы или топоры – Танванаки отвергла предложение Тиму запретить оружие на собраниях, как это было принято у местных. Возглавляла эту группу, занимая наиболее престижное место, тан-гаринафин Гозтан Рьото. На ней было полное боевое облачение наездника: штаны из телячьей кожи, костяные шпоры, кожаная портупея поверх безрукавки, юбка из овечьей кожи, рогатка и палица, а также шлем из черепа молодого гаринафина, покрывающий бритую голову. В тот день она была главным действующим лицом на суде, и многие с интересом поглядывали в ее сторону, но Гозтан хранила абсолютное спокойствие, ничем не выдавая своих эмоций.

Вдали от трона в этом же ряду стояли генералы и высокопоставленные чиновники из числа местных. Это была разношерстная компания: одни, как Нода Ми, предали Дом Одуванчика и перешли на сторону захватчиков, чтобы воплотить собственные амбиции; другие, уроженцы Руи и Дасу, сдались льуку во избежание смерти; третьи, наемники и бывшие пираты, польстились на золото и серебро пэкьу. Между ними не существовало доверия, и им редко поручали руководить военными операциями.

Придворный протокол, включающий в себя определенное расположение министров и военачальников, их формальные наряды и ритуальные речи, был составлен группой местных ученых, присягнувших на верность льуку после завоевания. Хотя многие ученые Руи и Дасу, верные моралистским принципам, погибли, защищая народ Дара и Трон Одуванчика, Тенрьо и Танванаки нашли достаточно токо давиджи (и даже нескольких кашима), которые обнаружили в классике ано фрагменты, оправдывающие службу завоевателям. Возглавлял эту группу Вира Пин, прежде выступавший от имени пэкьу-вотана перед принцем Тиму, убеждая того сдаться – впрочем, безуспешно. Теперь Вира стал заместителем министра правосудия Укьу-Тааса.

Глашатай выступил вперед, поднял длинную трубу из кости крубена и дул в нее целую минуту, пока не покраснел, как