Пустующий трон - Кен Лю

рту пропитался вкусом крови и пепла. Все это было ничуть не похоже на героические военные истории, пересказываемые в шаманских танцах и анналах придворных перевспоминателей. Саво истово молился за погибших; услышанное и увиденное не укладывалось у него в голове.

«О боги, о боги».

Вдоволь насладившись уничтожением Киго-Йезу, Кутанрово отдала солдатам новые приказы:

– Отправьте группу арестовать рыбаков, когда те вернутся с моря. Накажите их так же, как остальных. Разошлите гонцов по окрестным деревням, чтобы сообщить о произошедшем здесь и напомнить, что их долг – докладывать о потенциальных изменниках. Идемте.

Она решительно двинулась прочь от горящей деревни. Гаринафин продолжал жечь все, что еще уцелело. Несколько солдат повели на цепи пленников, а еще несколько подхватили Саво и Надзу Тей.

На пепелище слетелись птицы-падальщики. Ужасные события, случившиеся здесь, не были трагедией для природы, поскольку на останках могла зародиться новая жизнь.

Два крупных ворона, один черный, а другой белый, держались особняком и сердито каркали.

– Братец, сколько еще ты будешь бездействовать? Разве ты не обещал нашим родителям заботиться об этих островах?

– Братец, неужели тебе по нраву такие жертвоприношения твоих новых почитателей? Разве ты не обещал нам защищать народ Дара?

По деревне с надрывным воем, беспорядочно меняя направление, пронесся ветер, но он не смог развеять запах горелой плоти и обугленных костей.

– Я не хотел, чтобы так случилось. Не хотел! Вы прекрасно знаете, что смертные поступают так, как им заблагорассудится, а потом приписывают свои грехи богам.

– Какая разница, чего ты хотел…

– …когда сделанного не воротишь?

– Дайте мне еще немного времени. Тиму все исправит.

Глава 24

Пленники

Крифи, десятый месяц восьмого года правления Дерзновенной Свободы (известного в Дара как восьмой год правления Сезона Бурь и восьмой год после отбытия принцессы Тэры в Укьу-Гондэ)

Саво низко надвинул шлем из бычьего черепа, чтобы спрятать лицо. Ученическую мантию он сменил на простое одеяние из шкур, которое обычно носили наро. Таны и другие наро не обращали на него внимания, а местные держались на почтительном расстоянии, стремясь поскорее убраться с дороги. Этого он и добивался. Нельзя было, чтобы его узнали.

Ему было положено сидеть под домашним арестом под присмотром матери, и Гозтан строго-настрого запретила сыну ввязываться в неприятности, но Саво не выдержал заточения. Ему хотелось навестить наставницу, заключенную в большом каменном здании, которое все называли просто Загон. Там содержались изменники и повстанцы, приговоренные к публичной казни.

Идя по улице Гармонии, главной магистрали Крифи, Саво задумчиво разглядывал сквозь глазницы шлема знакомые виды столицы Укьу-Тааса. Какой-то наро шутил с местным хозяином лапшичной лавки; чуть дальше токо давиджи высаживала из роскошной повозки группу разодетых в шелка детей, как льуку, так и дара. Саво прошел мимо уличного фокусника, собравшего вокруг большую толпу. Какой-то аристократ-льуку взгромоздился на скамью, чтобы лучше видеть представление, а наложницы-дара обмахивали его опахалами и подносили рисовое пиво и чай. На другой стороне улицы юноша заметил магазин древностей, где таны и министры из числа коренного населения вместе разглядывали каллиграфические свитки. Гармония действительно царила повсюду: льуку и дара жили в мире.

Это должно было бы обрадовать Саво, но произвело обратный эффект. Он не забыл, чему стал свидетелем несколько недель назад в Киго-Йезу. Может, случившееся тогда являлось чудовищным исключением из общего правила, а правление льуку в Укьу-Тааса действительно было мягким? Или же все вокруг было просто ширмой, за которой крылась пустота, как внутри шлема-черепа?

Вспоминая многочисленные двусмысленные намеки Надзу Тей, услышанные за прошедшие годы, Саво ускорил шаг. Нужно было найти истину.

– Дьу-тика, нехорошо говорить так про своего друга, – сказал Тиму.

– Он предатель и слабак, – с вызовом повторил мальчик, решительно топнув ногой по арукуро токуа из птичьих костей, похожей на гусеницу.

Хрупкие косточки сломались и рассыпались по каменному полу. Пэкьу-тааса получил эту игрушку в подарок от Саво Рьото и очень ценил, не позволяя никому даже прикасаться к ней.

– Ему вменяют в вину всего лишь занятия с нелегальным учителем, – ответил Тиму. – Это противозаконно, но тяга к знаниям не является признаком морального разложения. Ты бы лучше заступился за него перед матерью…

– Не буду я заступаться за предателей! – отрезал Тодьу, пиная и разбрасывая сломанные кости.

Не успел его отец привести новый аргумент, как мальчик выбежал из маленькой хижины, где у Тиму был рабочий кабинет.

Тиму вздохнул и растерянно присел. Машинально принялся поднимать с пола кости, надеясь, что отношения с сыном, в отличие от арукуро токуа, еще можно починить.

– Пап, давай я помогу, – предложила Дьана.

Она забегала по комнате, подбирая косточки. Отцу и дочери понадобилось много времени, чтобы собрать все и завернуть в шелковый платок.

– Спасибо, Заза-тика. – Тиму улыбнулся девочке и ласково погладил ее по спине. Но глаза его оставались грустными.

– Дьу-тика постоянно боится, что его сочтут слабаком, – сказала Дьана. – Лучше бы он меньше боялся.

Тиму посмотрел на нее. Хотел было ответить, но не нашел подходящих слов. И лишь произнес:

– Давай сохраним эти кости. Вдруг однажды Дьу-тика пожалеет о содеянном и захочет взять их обратно.

Тиму наклонился, чтобы завязать узелок, но при взгляде на белые обломки кое-что вспомнил.

– Зубы на доску, – едва слышно проговорил он, остановившись.

– Пап, что ты сказал? – спросила Дьана.

– Просто вспомнил одну старую историю, – ответил Тиму.

– Расскажи!

Он снова улыбнулся. Тодьу не интересовали классические истории ано, а вот Дьана обожала их не меньше, чем танцевальные повествования шаманов.

Сотни лет назад, во времена королей Тиро, Фаса напала на Риму и захватила клочок территории на границе Кольцевого леса.

Рима, разумеется, не оставила этого без ответа. Три года подряд две армии поочередно вытесняли друг дружку со спорной территории, но ни одна так и не смогла удержать ее. Мужчины гибли тысячами, и на полях обеих стран трудились осиротевшие вдовы. В конце концов министры в На-Тионе и Боаме потребовали у правителей прекратить войну ради народа. Короли согласились уладить спор весьма необычным образом: сыграв партию в кюпу.

Каждому королю позволили пригласить на игру по советнику. Правителю Фасы помогал Тема Фино, обладавший репутацией лучшего игрока своего времени; он был человеком напористым и изобрел особый стиль игры, впоследствии распространившийся по всем Островам. Король Римы позвал на помощь Ро Тасу, известного моралиста, автора «Трактата об обязанностях советника».

На тот момент спорная территория была занята Фасой, поэтому королю Римы, который вроде как считался гостем, предоставили право первого хода. Он играл белыми костяными фишками, а король Фасы – черными, сделанными из оникса