Призраки прошлого. Структурная диссоциация и терапия последствий хронической психической травмы - Онно Ван дер Харт

или иных частей, раскрытие позитивного аспекта этих действий (Haley, 1963). Так, например, терапевт помогает одним частям узнать мотивы действий других частей (например, «Я наносил себе повреждения, потому что это помогало справляться с эмоциональной болью», «Секс нужен мне для того, чтобы избежать невыносимого одиночества») (Boon & Van der Hart, 2003). Терапевт также способствует усилению рефлективного убеждения относительно того, что цели тех или иных частей являются или могли быть в прошлом адаптивными, хотя позитивные цели трудно распознать за дезадаптивными убеждениями и неадекватным поведением.

Выбор терапевтических интервенций при работе с определенными диссоциативными частями

Интервенции, направленные на отдельные диссоциативные части личности пациента, как правило, предназначены для регуляции функционирования этих частей, улучшения их ориентировки в настоящем, проработки специфических сопротивлений и защит, а также для помощи определенным частям в овладении тенденций к действиям более высоких уровней. К числу этих интервенций обычно относятся: повышение психической эффективности той или иной диссоциативной части, конфронтация данной части с избегаемыми стимулами, а также с дезадаптивными дорефлективными центральными убеждениями, регуляция аффекта и импульсов, помощь в формировании безопасных границ в отношениях пациента с другими людьми, в терапии, и между диссоциативными частями его личности.

Терапевт должен быть очень внимательным в тех ситуациях, когда какая-либо часть обращается к терапевту с просьбой, чтобы тот не рассказывал другим частям о темах, которые затрагивались в разговоре с данной частью. В этих случаях терапевт рискует оказаться в сговоре, целью которого является утаивание от других частей информации, по сути, принадлежащей всей личностной системе пациента. Основное правило здесь состоит в том, что терапевт не должен превращаться в хранителя секретов. Напротив, он должен побуждать диссоциативные части к активному обмену информацией между собой в то время и в том месте, которые они выбирают сами. Это может происходить и во время сессии с помощью терапевта, однако присутствие терапевта и/или наличие консультационного кабинета для этого не обязательно. Соблюдение этого правила является особенно важным, когда речь идет о безопасности пациента, например, при опасных формах отыгрывания у какой-то диссоциативной части.

Однако в случаях, когда психический уровень некоторых частей недостаточен для обсуждения тех или иных тем, терапевт поступит разумно, если не станет преждевременно подталкивать части к интенсивному обмену информацией и знаниями, а решит дождаться повышения общего психического уровня пациента. Например, наблюдающая АЛ пациента с РДИ сообщает терапевту о том, что она располагает доступом к наиболее тяжелым и болезненным воспоминаниям о травматических событиях, о которых ВНЛ пока что ничего не знает. Доступ ВНЛ к этим воспоминаниям блокирован, и она ничего не знает об этих событиях, так как пока еще не в состоянии справиться с этими переживаниями. Поскольку данная информация не связана с угрозой пациенту, а сами тяжелые воспоминания не были реактивированы, то терапевт не стал настаивать на немедленной конфронтации ВНЛ с этими воспоминаниями, так как это, скорее всего, привело бы к опасной дестабилизации ВНЛ. Вместо этого терапевт продолжил сотрудничество с наблюдающей АЛ и с ее помощью выяснил, что именно необходимо сделать, чтобы подготовить эту ВНЛ и другие части к проработке травматических воспоминаний, а также то, как именно можно определить, что данная ВНЛ готова к этой работе.

В клинической литературе, посвященной РДИ и НДР, приведено описание разных типов диссоциативных частей (см. главу 4), однако мы остановимся на тех АЛ, которые чаще всего появляются в терапии и вызывают наибольшие затруднения у терапевта: преследующих, «бойцовских» и детских. Кроме того, мы рассмотрим работу с наблюдающей и заботящейся частями, которые могут оказать терапевту помощь в планировании и проведении тех или иных интервенций.

Работа с имитирующими агрессора (преследующими)[41] частями личности. В личностных системах жертв хронической травмы, перенесенной в детстве, практически всегда присутствуют АЛ, которые имитируют агрессора, в той или иной степени идентифицируя себя с человеком (людьми) в жизни пациента, который совершал по отношению к нему акты насилия. Однако принятие решения о непосредственной работе с этими частями на первой фазе терапии зависит от того, насколько сильное влияние оказывают эти части на личностную систему пациента в целом. Если эти части оказывают сильное влияние на ход терапии в самом ее начале, то терапевт должен начинать работу с диссоциативными частями именно с этих частей. Чем раньше он установит контакт и начнет коммуникацию с ними, тем лучше. При этом терапевт сохраняет уважительное отношение к этим частям и признает их потребности. Прежде всего, терапевт должен обратиться ко всей личностной системе и рассказать всем ее частям о тех функциях, которые имитирующие агрессора части исполняют в личностной системе пациента: например, когда-то во время травматизации они играли защитную функцию, помогая пациенту выжить. Для того чтобы стало возможным постепенное формирование взаимного понимания, эмпатии и сотрудничества между диссоциативными частями, терапевт должен постоянно прилагать усилия по разъяснению другим частям защитных функций, которые исполняют имитирующие агрессора части, раскрывая их позитивные аспекты. Результатом этих интервенций будет постепенная трансформация упрощенного негативного отношения к этим частям со стороны других частей.

Очень часто внимание терапевта бывает приковано лишь к одной стороне активности преследующих АЛ, которая представляет проблему для всей личностной системы. Однако есть и другая сторона медали: благодаря идентификации с агрессором эти части защищают пациента от самых ужасных аспектов травматических переживаний, с которыми пациенту пока что трудно справляться по-другому. Да, конечно, внутри личностной системы эти части приняли роль насильника в отношении некоторых частей, поэтому они стали изгоями, их отвергают и избегают другие части, однако главным их мотивом все же является защита пациента (Goodman & Peters,1995; Ross, 1997). Как отмечает Росс,

они [имитирующие агрессора части] очень часто становятся объектом отвержения, обесценивания и давления как со стороны других [ВНЛ], так и терапевта. В них видят проблему, и обычно другие [ВНЛ] считают их причиной всех своих несчастий. С системной точки зрения, преследователя [как часть личностной системы] можно было бы уподобить тому члену в семейной системе, который является носителем патологии и идентифицируется как пациент. Однако проблема заключается в чем-то другом, а не в поведении «плохой» части. Напротив, поведение этой части направлено на решение проблемы[42], и задача терапевта состоит в том, чтобы помочь пациенту понять, какая именно проблема решается через такое самодеструктивное поведение, и помочь системе найти более адаптивное решение (Ross, 1997, p. 429).

Имитирующие агрессора АЛ обычно характеризуются недостаточной психической эффективностью при высоком уровне психической энергии. Поэтому часто они бывают неистово яростными, исполненными презрительного отношения и даже садистичными. Как правило, у них наблюдаются серьезные искажения времени и реальности,