М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников - Максим Гиллельсон

вырос у нас не по дням, а по часам, в два или три года

сделавшегося первым из всех живших поэтов, застре­

ленного на дуэли из-за пустой шутки на Кавказских

водах, служит другим доказательством, как от страстей

своих никто не уходит безнаказанно. Лев 1 рассказывал,

как очный свидетель этой печальной потери, которую

понесла в Лермонтове вся мыслящая Русь. Прошлую

зиму я встретился с ним в Петербурге в одном доме,

именно у Арсеньевых, его родственников, и с любопыт­

ством вглядывался в черты его лица, думая, не удастся

ли на нем подглядеть напечатления этого великого

таланта, который так сильно проявлялся в его стихах.

Ростом он был не велик и не строен; в движениях не

было ни ловкости, ни развязности, ни силы; видно, что

тело не было у него никогда ни напрягаемо, ни разви­

ваемо; это общий недостаток воспитания у нас. Голова

его была несоразмерно велика с туловищем; лоб его

показался для меня замечательным своею величиною;

смуглый цвет лица и черные глаза, черные волосы,

широкое скулистое лицо напомнили мне что-то общее

с фамилией Ганнибалов, которые известно, что про­

исходят от арапа, воспитанного Петром Великим, и от

которого по матери и Пушкин происходит. Хотя

вдохновение и не кладет тавра на челе, в котором

гнездится, <...> но все, кажется, есть в лице некоторые

черты, в которых проявляется гениальность человека.

Так и у Лермонтова страсти пылкие отражались в боль­

ших, широко расставленных черных глазах, под

широким нависшим лбом и в остальных крупных <...>

очерках его лица. Я не имел случая говорить с ним,

почему и не прибавлю к сказанному ничего об его

умственных качествах.

379

В. И. KPАСОВ

ИЗ ПИСЬМА К А. А. КРАЕВСКОМУ

Июль 1841 г.

Что наш Лермонтов? В последнем № «Отечествен­

ных записок» не было его стихов. Печатайте их больше.

Они так чудно-прекрасны! Лермонтов был когда-то

короткое время моим товарищем по университету.

Нынешней весной, перед моим отъездом в деревню за

несколько дней — я встретился с ним в зале Благород­

ного с о б р а н и я , — он на другой день ехал на Кавказ.

Я не видал его десять лет — и как он изменился! Целый

вечер я не сводил с него глаз. Какое энергическое,

простое, львиное лицо. Он был грустен, и, когда уходил

из собрания в своем армейском мундире и с кавказским

кивером, у меня сжалось сердце — так мне жаль его

было. Не возвращен ли он? Вы бы засмеялись, если б

узнали, отчего я особенно спрашиваю про его возвраще­

ние. Назад тому месяц с небольшим я две ночи сряду

видел его во сне — в первый раз в жизни. В первый раз

он отдал мне свой шлафрок какого-то огненного цвета,

и я в нем целую ночь расхаживал по незнакомым

огромным покоям; в другой раз я что-то болтал ему про

свои любовные шашни, и он с грустной улыбкой

и бледный как смерть качал головой. Проснувшись,

я был уверен, что он возвращен. И я почти был уверен,

что он проехал уже мимо нас, потому что я живу на

большой дороге от юга.

380

Ю. Ф. САМАРИН

ИЗ ДНЕВНИКА

31 июля< 1841>

Лермонтов убит на дуэли Мартыновым!

Нет духа писать!

Лермонтов убит. Его постигла одна участь с Пушки­

ным. Невольно сжимается сердце и при новой утрате

болезненно отзываются старые. Грибоедов, Марлин­

ский, Пушкин, Лермонтов. Становится страшно за

Россию при мысли, что не слепой случай, а какой-то

приговор судьбы поражает ее в лучших из ее сыновей:

в ее поэтах. За что такая напасть... и что выкупают эти

невинные жертвы.

Бедный Лермонтов. Он умер, оставив по себе тяже­

лое впечатление. На нем лежит великий долг, его

роман — «Герой нашего времени». Его надлежало

выкупить, и Лермонтов, ступивши вперед, оторвавшись

от эгоистической рефлексии, оправдал бы его и успо­

коил многих 1.

В этом отношении участь Пушкина была завидна.

В полном обладании всех своих сил, всеми признанный,

беспорочен и чист от всякого упрека умчался Пушкин,

и, кроме слез и воспоминаний, на долю его переживших

друзей ничего не осталось. Пушкин не нуждается

в оправдании. Но Лермонтова признавали не все, поняли

немногие, почти никто не любил его. Нужно было

простить ему.

Да, смерть Лермонтова поражает незаменимой

утратой целое поколение. Это не частный случай, но

общее горе, гнев божий, говоря языком Писания, и, как

некогда при казнях свыше, посылаемых небом, целый

народ облекался трауром, посыпая себя пеплом, и долго

молился в храмах, так мы теперь должны считать себя

381

не безвинными и не просто сожалеть и плакать, но

углубиться внутрь и строго допросить себя.

В первый раз я встретился с Лермонтовым на вечере

на Солянке 2. Он возвращался с Кавказа. Я был в вос­

торге от его стихов на смерть Пушкина. После двух или

трех свиданий он пленил меня простым обращением,

детскою откровенностью. После того я увидел его

несколько лет спустя на обеде у Гоголя 3. Это было

после его дуэли с Барантом. Лермонтов был очень весел.

Он узнал меня, обрадовался; мы разговорились про

Гагарина; 4 тут он читал свои стихи — Бой мальчика

с барсом. Ему понравился Хомяков. Помню его сужде­

ние о Петербурге и петербургских женщинах. Лермон­

тов сделал на всех самое приятное впечатление. Ко мне

он охотно обращался в своих разговорах и звал к себе.

Два или три вечера мы провели у Павловых

и у Свербеевых. Лермонтов угадал меня. Я не скрывался.

Помню последний вечер у Павловых. К нему приставала

Каролина Карловна Павлова. Он уехал грустный. Ночь

была сырая. Мы простились на крыльце. Встретились

мы после того в его проезд с Кавказа у Россетти 5.

Молодежь собралась провожать его. Лермонтов сам

пожелал меня видеть и послал за мной. Он имел обо мне

выгодное мнение, как сказывал Р. 6. Он очень мне обра­

довался. Р. пенял мне, что я обошелся с ним холодно.

Через три месяца он снова приехал в Москву. Я нашел

его у Розена 7. Мы долго разговаривали. Он показывал

мне свои рисунки. Воспоминания Кавказа его оживили.

Помню его поэтический рассказ о деле с горцами, где

ранен Трубецкой... 8 Его голос дрожал, он был готов