Сады Луны - Стивен Эриксон

Путники нашли очередного ворона — перья трепещут на ветру, внутренности раздулись на солнцепёке, красные, словно спелые вишни. Ток снова потёр шрам и едва не выпал из седла, когда образ — чистый и чёткий — возник у него в голове. Коготь увидел маленькую фигурку. Она двигалась так быстро, что казалась смазанной. Лошади заржали, в воздухе прорезалась огромная щель. Тока тряхнуло, словно он врезался во что-то огромное, а щель распахнулась — внутри клубилась и вилась тьма. Ток услышал отчаянное ржание своей лошади. Крик стих, и Коготь заметил, что изо всех сил вцепился в луку седла.

Паран явно ничего не заметил, он продолжал скакать вперёд с прямой спиной, упрямо глядя строго на юг. Левая рука капитана то и дело касалась рукояти меча.

Ток встряхнулся, перегнулся на сторону и сплюнул. Что это было за видение? Вот эта щель — разве может воздух сам так разорваться? Тут же появился ответ. Путь, открытый Путь способен создать такие врата. Коготь пришпорил лошадь и поравнялся с Параном.

— Капитан, мы едем прямо в засаду.

Паран резко обернулся. Его глаза сверкнули.

— Тогда готовься.

Ток открыл рот, чтобы спорить, но промолчал. Толку-то сотрясать воздух? Он натянул тетиву на луке и ослабил скимитар в ножнах, затем положил стрелу на тетиву. Ток взглянул на Парана, который обнажил и положил поперёк седла меч.

— Враг придёт с Пути, капитан.

Паран не счёл нужным сомневаться в уверенности Тока. Казалось, он предвкушает бой.

Ток присмотрелся к мечу — Удаче. Глухой, смутный свет тёк по начищенному клинку, словно вода. Току почему-то показалось, что сам меч тоже жаждет битвы.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Се — кровь на стременах

оседлав свои души

скачут яггуты

неумолчный грохот

твёрдые ядра в этом шквале

яростном лютом.

Поток льда.

Верное обетование…

Се — яггуты сражаются с сумерками

на поле камней расколотых…

Быстрый Бен сидел в лачуге, прислонившись спиной к древнему камню Ярусной стены. Перед магом стояли пять колышков, которые связывали его с Локоном. Бечева на колышках была туго натянута. Напротив чародея, у завешенного шкурой дверного проёма, сидел Тротц.

Калам ещё не окреп настолько, чтобы пойти с Беном или охранять его, как охранял теперь Тротц. Чародей знал баргаста уже много лет, дрался с ним бок о бок в десятках битв, не раз один из них спасал шкуру другого. И всё же в этот миг Быстрый Бен понял, что очень мало знает о Тротце. Но то единственное, что маг знал наверняка, его утешало: баргаст был жестоким, опасным бойцом, одинаково проворным с метательными топорами и длинным мечом, который сейчас покоился на коленях у Тротца. И этот боец не отступит перед чародейством, потому что свято верит в силу многочисленных амулетов, которые вплетены в его косы, и синих татуировок, выведенных на его коже рукой кланового шамана.

И если учесть, что может сейчас на них свалиться, такая защита будет очень нелишней.

Баргаст не сводил с чародея спокойного, невыразительного взгляда. Быстрый Бен стряхнул с рук петли бечевы и наклонился, чтобы осмотреть в неверном свете частокол перевязанных колышков.

— Локон сидит на своём Пути, — заметил Бен. — Не двигается. Ждёт чего-то, наверное. — Маг распрямился, вытащил кинжал и воткнул в землю перед собой. — Значит, мы тоже будем ждать. И наблюдать.

Тротц спросил:

— За чем наблюдать?

— Не важно, — вздохнул Быстрый Бен. — Где там у тебя лоскут одеяла?

Тротц вытащил из рукава помятый кусок ткани. Баргаст подошёл, стараясь держаться как можно дальше от колышков, и вложил лоскут в ладонь чародея.

Быстрый Бен пристроил тряпку слева. Пробормотал несколько слов и провёл над тканью рукой.

— Садись обратно, — скомандовал маг. — И на случай, если что-то пойдёт не так, держи оружие наготове.

Затем он закрыл глаза, потянулся к своему Пути. В сознании чародея возникла картина, заставившая его вздрогнуть от удивления.

— Что это Локон забыл на равнине Рхиви? — прошептал Быстрый Бен.

Паран не чувствовал ничего, кроме ослепительного пламени мести. Оно заполняло сознание, кипело в жилах. Опонны решили его использовать. А теперь он сам использует Опоннов, силу Близнецов, ту жуткую силу уничтожения, которую даёт Восхождение. Как сами боги, он использует её хладнокровно, даже если придётся для этого за уши тащить Опоннов сюда, на равнину, чтобы бросить их на то, что ждёт впереди.

Где-то в глубине души капитан слышал тихий шёпот, шипение, которое могло быть голосом совести. Ток Младший — его друг, может быть, даже единственный. Его-то не защищают боги — шансов выжить в грядущем бою у Тока немного. Неужели Паран хочет увидеть у своих ног ещё один труп? Ещё одну смерть? Капитан отмахнулся от таких мыслей. Он пришёл сюда, чтобы отомстить за убийство Рваной Снасти. Адъюнкт хорошо научила его сосредотачиваться на одной цели. А чему учила тебя Рваная Снасть?

— Если станет слишком жарко, — сказал Паран, — беги, Ток. Скачи в Даруджистан. Найди Скворца.

Солдат кивнул.

— Если погибну…

— Я понял, капитан.

— Хорошо.

Оба молчали, слышен был только топот копыт, да горячий западный ветер шелестел, словно песок по камню.

В голове Парана теснились смутные предчувствия. Вдруг адъюнкт их уже поджидает? Если она опознает капитана и Тока, у неё не будет причин нападать. По её сведениям, Паран вообще мёртв. А Ток — Коготь. Засады бы не было. Адъюнкт бы просто открыто приветствовала его, наверняка была бы потрясена его видом, но вряд ли что-то заподозрила бы.

А когда она подойдёт ближе, запоёт Удача. И всё — дело сделано, а с имассом капитан разберётся потом, если придётся. Вообще-то Паран надеялся, что имасс просто уйдёт, увидев, что задание стало невыполнимым. Без адъюнкта всё наверняка развалится.

На это капитан надеялся, по крайней мере. Удача, конечно, оказалась волшебным мечом, но т'лан имассы — порождения Старшей магии, для которой Опонны даже не дети — младенцы.

Паран крепко сжимал эфес меча. Рука уже начала болеть, и капитан чувствовал, как между пальцами проступает пот. На ощупь Удача казалась самым обычным клинком. Так и должно быть? Паран почти не помнил, как использовал меч против Пса. Но если в оружии скрыта сила, должен же он её чувствовать? Пока что Удача была холодной, словно кусок льда, который никак не хочет таять в ладони. Капитан почувствовал себя новичком, не знающим, с какой стороны взяться за меч.