Сады Луны - Стивен Эриксон

Имасс кивнул, кости скрипнули.

— Курган не нашли до сих пор именно потому, что он — Омтоз Феллак. Он лежит на Пути, который ныне потерян для мира. Но я — Телланн. Мой Путь пересекается с Омтоз Феллаком. Я могу войти туда, адъюнкт. Любой т'лан имасс может. Меня избрали потому, что я лишён клана. Я одинок — всех смыслах.

— Почему это важно? — спросила Лорн, в животе у неё похолодело.

Тлен ответил долгим взглядом.

— Адъюнкт. Мы попытаемся освободить яггутского Тирана. Если такое создание выйдет из-под контроля или обманет наши ожидания, оно способно уничтожить весь Генабакис. Может поработить на нём всё живое — и так и поступит, если ему позволить. Выбери Логрос вместо меня заклинателя костей — и тот стал бы рабом, едва лишь Тиран оказался бы на свободе. Яггутский Тиран и сам-то по себе опасен, а вместе с имасским заклинателем костей его будет просто невозможно остановить. Они бросят вызов богам и перебьют большинство из них. К тому же у меня нет клана, а значит, через меня Тиран не сможет поработить моих кровных родичей.

Лорн ошеломлённо смотрела на имасса. Да о чём только думают Императрица и Тайшренн? Как они вообще собираются управлять такой мощью?

— Ты говоришь, Тлен, что тобой можно пожертвовать.

— Да, адъюнкт.

И мной тоже, вдруг поняла Лорн.

— Что же остановит Тирана? — спросила она. — Как мы подчиним его?

— Никак, адъюнкт. Это риск, на который мы пойдём.

— Что ты имеешь в виду?

Тлен пожал плечами, под прогнившей шкурой кости поднялись и опустились с отчётливым клацаньем.

— Владыка Лунного Семени, адъюнкт. У него нет выбора. Он вмешается.

— Он способен остановить Тирана?

— Да, адъюнкт. Способен, однако это дорого ему обойдётся — ослабит его. К тому же он один может покарать Тирана тем, чего тот больше всего боится. — Призрачный свет вспыхнул в глазах имасса, когда он взглянул на Лорн. — Рабством, адъюнкт.

Лорн остановилась как вкопанная.

— Владыка Луны заставит этого Тирана служить себе?!

— Нет, адъюнкт. Рабство придёт от руки Владыки, но не ему быть господином. Пойми, Императрица знает, кто такой Владыка Луны и чем он владеет.

Лорн кивнула.

— Он Высший маг тисте анди.

Тлен хрипло расхохотался.

— Адъюнкт, он — Аномандр Рейк, Сын Тьмы. Носитель Драгнипура.

Лорн нахмурилась. Тлен, видимо, заметил, что она растерялась, и объяснил:

— Драгнипур — меч, рождённый в эпоху до Света. А Тьма, адъюнкт, — богиня тисте анди.

Через несколько минут Лорн всё-таки смогла заговорить.

— Императрица, — тихо проговорила она, — умеет выбирать врагов.

И тут Тлен добил её ещё одним ошеломительным откровением.

— Уверен, — заметил имасс, — что тисте анди уже жалеют, что пришли в этот мир.

— Они пришли в этот мир? Откуда? Как? Зачем?

— Родина тисте анди — Куральд Галейн, Путь Тьмы. Он стоял одиноко, нетронутый. Богиня, матерь тисте анди, познала одиночество… — Тлен запнулся. — Скорее всего в этой легенде мало истины, адъюнкт.

— Продолжай, — тихо сказала Лорн. — Пожалуйста.

— От одиночества богиня взыскала нечто вне себя самой. Так был рождён Свет. Дети Тьмы, тисте анди, восприняли это как предательство. Одни говорят, что их изгнали, иные утверждают, что покинули объятья матери по собственному выбору. Хоть маги тисте анди по сей день используют Куральд Галейн, они более не от этого Пути. Многие даже приняли иной Путь — Старвальд Демелейн.

— Первый Путь.

Тлен кивнул.

— Кому же принадлежал Путь Старвальд Демелейн?

— Он был домом драконов, адъюнкт.

Мурильо обернулся в седле и остановил мула посреди пыльной дороги. Взглянул вперёд. Крупп и Крокус уже добрались до Напастина перекрёстка. Мурильо промокнул лоб мягким атласом своёго бурнуса и снова оглянулся. Колл перегнулся в седле и избавлялся от остатков завтрака.

Мурильо вздохнул. Странно видеть его трезвым, а то, что Колл решительно вызвался их сопровождать, — это просто чудо. Мурильо даже заподозрил, что Колл что-то знает о планах Раллика — но нет, Колл отдубасил бы их с Ралликом до полусмерти, если бы хоть в общих чертах уловил, чем они занимаются.

Гордость привела Колла в теперешнее прискорбное положение, а пьянство ничуть её не уменьшило. Скорее наоборот. Колл даже натянул свою бригантину[9] с поножами и наручами. У бедра высокого воина висел полуторный меч, а кольчужная бармица и шлем делали его неотличимым от благородного рыцаря. Мешал впечатлению только зеленоватый оттенок круглого лица. И лишь Коллу удалось найти себе коня, а не трястись на одном из растреклятых мулов, которых где-то раздобыл Крупп.

Колл распрямился в седле и слабо улыбнулся Мурильо, затем пришпорил коня и потрусил рядом. Мужчины не обменялись ни словом, только пустили животных рысью, пока не догнали остальных.

Крупп, как всегда, вещал.

— …лишь несколько дней, уверяет Крупп, умудрённый странник, покоритель пустошей, лежащих за стенами сиятельного Даруджистана. Не вешай нос, отрок! Считай, что ждёт тебя великое приключение.

Крокус взглянул на Мурильо и воздел руку.

— Приключение? Да я ведь не знаю, зачем мы сюда приехали! Мне что, никто ничего не скажет? Поверить не могу, что вы меня на это подбили, а я согласился!

Мурильо ухмыльнулся юноше.

— Брось, Крокус. Ты же сам столько расспрашивал про наши походы за пределы города. Ну вот, мы снова уехали — теперь получишь ответы на все свои вопросы.

Крокус сгорбился в седле.

— Вы мне говорили, что служите агентами одного торговца. Какого? Я тут не вижу торговцев. И где наши лошади? Как так вышло, что только у Колла есть конь? Почему мне никто не дал меч или другое оружие? Почему…

— Понял! Понял! — расхохотался Мурильо, поднимая руку. — Хватит, умоляю тебя! Мы действительно агенты торговца, — объяснил он. — Но мы разыскиваем для него весьма необычный товар.

— Да и сам торговец весьма необычен, добавляет с теплейшей улыбкою Крупп. Юноша, мы суть агенты, взыскующие сведений для своего патрона, которым является не кто иной, как сам Высший алхимик Барук!

Крокус поражённо уставился на Круппа.

— Барук?! Неужели же он не может раскошелиться и выдать нам лошадей?

Крупп откашлялся.

— Ах да. В общем… вышло досадное недоразумение между достойным, честным Круппом и хитрющим, лживым конюшим. Однако же Крупп стребовал с него полную компенсацию, чем сэкономил нашему доброму хозяину одиннадцать серебряных монет.