История спасения - Елена Другая

Равиль, услышав его слова, с восторгом ощутил исходящую от мужчины прежнюю силу.

Его неимоверно тянуло к Стефану, как к своему, родному, первому. Так хотелось забраться к нему под крыло, прижаться и забыть обо всем на свете. Но они по-прежнему продолжали сидеть рядом за столом. Кровать была так близко. Парень метнул в ее сторону красноречивый взгляд и вздохнул, а потом бросил еще более страстный взгляд на своего мужчину.

— Лучше расскажи, как ты устроился? — поспешно перевел тему Стефан. — Часы, которые я тебе подарил, пригодились? Ты сумел сохранить их? По твоему внешнему виду я вижу, что не бедствуешь, и это меня очень радует.

И тут настал момент торжества. Равиль гордо приподнял рукав и продемонстрировал мужчине часы на запястье. Тот в изумлении приподнял седые брови.

— Пригодились, — дрожащим от волнения голосом поведал Равиль. — Когда мы приехали на фабрику к Шиндлеру, там нам всем предложили сдать ценные вещи в камеру хранения, но я отказался, сказал, что эти часы не имеют цены. Ведь так оно и было: для меня они бесценны. Впрочем, Шиндлер человек честный, мне все равно бы их потом вернули. Но то, что они находились на моей руке, очень успокаивало. И все эти годы я чувствовал через них связь с тобой, Стефан.

И потом Равиль, заметно стесняясь, тщательно выбирая слова, рассказал о своем нынешнем положении: о том, как волшебные камушки превратились в капитал, который помог постепенно наладить солидный бизнес; о своей найденной семье, замужестве Ребекки. С огромным трудом, через силу он выдавил из себя несколько слов о том, что пришлось жениться на Саре.

— На фабрике она очень сдружилась с моей сестрой, — словно оправдываясь, сбивчиво бормотал он, отводя глаза в сторону. — Мы не могли оставить Сару одну. И, чтобы проживание под нашей крышей не компрометировало ее, мне пришлось на ней жениться…

— Ах, вот как! — криво усмехнулся Стефан. — Значит, это все же твой щенок… Ты ей сделал тогда ребенка? А если не так, то почему же было не женить на ней вашего дедушку, раз того требовали приличия?

— Да ты в своем уме? — вскричал Равиль, вспыхнув от возмущения. — И не смей называть этого ребенка щенком! Я принял его, как собственного сына. Ведь своих заводить я даже и не пытаюсь. Наш брак с Сарой остается формальным!

Лицо офицера стало серьезным и сосредоточенным, и он понимающе кивнул.

— Равиль, я тебе верю, просто слегка поддразниваю. Я знаю, что ребеночек нашей Сары не от тебя. Я так еще ранее предполагал, что вы в дальнейшем поженитесь, не знаю, почему. Наверно, просто вы много вместе испытали, живя со мной, негодяем, в одном доме, что вас тогда и сроднило…

— Мы сразу с ней договорились, что никаких отношений между нами не будет, — твердо продолжал Равиль. — Ну, в смысле постели. Причем, именно она инициатор этого. Наверно, не может забыть пережитый в Освенциме кошмар, когда ее жизнь висела на волоске. От кого ребенок, я даже у нее не выспрашиваю, наверно, она и сама не знает. Но он очень хороший, тихий и спокойный мальчик. Он полюбился мне, в отличии от сыночка моей сестры и троюродного брата, который, если честно, меня порядком раздражает.

Они замолчали, и каждый задумался о своем, и Равиля опять потянуло к офицеру с неимоверной силой. Но, раз уж они заговорили о своих семьях, он понимал, что обязан сообщить Стефану о письме Анхен и показать ему фотографию дочки, тем более, что для этого был вполне подходящий момент.

— Я привез тебе… — начал было он, но Стефан прервал его властным жестом.

— Ева — не от меня, — уверенно заявил он.

— Ева? — поразился Равиль. — Ты даже знаешь, как ее зовут?

— Да, знаю, у меня свои информаторы.

Тут уж наступила очередь Стефана отворачиваться и прятать глаза.

— Она — от Ганса. Анхен обвела меня вокруг пальца. Ганс, оказывается, не раз захаживал к ней в общежитие. Она спала с нами обоими одновременно. Я никогда не вернусь к ней, Равиль, хотя и осуждать тоже не могу. Не сомневаюсь, что я ей нравился больше, чем Ганс, но в настоящее время ей выгоднее быть женой пропавшего без вести офицера, чем офицера-инвалида. Как матери-одиночке, ей назначат солидное пособие. А если появлюсь я, то может возникнуть множество проблем.

— У меня фотография девочки есть, — робко сообщил Равиль.

— Давай сюда!

Стефан решительно протянул ему ладонь.

Ах, как бы хотел сейчас Равиль, чтобы вот этим жестом Стефан пригласил его в постель! У него даже все в паху вдруг свело так, что он едва не заскрипел зубами от вожделения и боли. Но, вместо этого, пришлось достать письмо и фотографию ребенка. Письмо мужчину не заинтересовало — даже не взглянув, он отложил его в сторону, — а вот снимок рассматривал долго, и взор его смягчился.

— Она очень похожа на женщин из нашей семьи, — удовлетворенно кивнул он. — Ну, хорошо, что действительно оказалась Краузе, а не от покойного Отто Штерна. Ведь Анхен и на него вешалась тоже. А знаешь, почему я считаю, что девочка от Ганса? Он ведь был помешан на нацистских идеях. Именем Ева звали жену Гитлера, а я всегда хотел назвать свою дочку Марией. Как только я узнал, на какое имя пал выбор Анхен, у меня в душе все перевернулось. Неужели она все же любила этого скота, моего брата? И тогда я отказался от нее. У Анхен есть мой дом, мои деньги, моя фамилия, и пусть живут теперь как хотят.

— Женщинам нельзя верить, — полушутливо подвел итог их разговору Равиль, пытаясь смягчить тяжелый момент, и, чтобы отвлечь любимого от тягостных размышлений, тут же ловко и переключил его мысли совсем в другое русло. — А теперь давай, рассказывай, кто тут твой любовник? Только не плети байки, что у тебя никого нет!

Вопрос этот был совсем не безосновательный, так как Равиль, увидев покалеченного и кособокого Стефана, подумал было, что дела мужчины совсем плохи и он растерял былую мужскую силу.

Однако теперь, сидя перед ним, ощущая игривый взгляд блестящих глаз, а так же созерцая красноречивую выпуклость в области ширинки, он с радостью осознавал, что опасения оказались беспочвенными. Его мужчина не потерял вкус и стремление к жизни и по-прежнему горел желанием. Эти мысли будоражили кровь и одновременно возбудили ревность. Не мог такой мужчина, как Стефан, столько лет быть один!

Однако тот, скромно потупив глаза, изрек:

— Ох, про что ты говоришь, Равиль? Я ведь завязал с этим видом спорта и перешел на бои вручную,