История спасения - Елена Другая

Равиль, восторженно поглядывая в его сторону, взялся за совок, готовый делать все что угодно, лишь бы в компании Стефана. Поначалу он было рьяно взялся за дело, но скоро силы его оставили, он присел на землю, утирая рукавом слезы, которые опять полились безудержным потоком.

— Стефан! Да расскажи мне хоть что-нибудь! Что случилось с твоей памятью и со спиной? Ты хоть узнал меня?

Его вдруг охватило такое отчаяние, что Равиль почувствовал себя самого на грани помешательства, хоть иди и ложись в эту же клинику.

Особенную горечь добавляло то, как постарел и изменился Стефан. От его идеальной и горделивой осанки не осталось и следа. Позвоночник Краузе был искривлен, одно плечо выше другого, а на уровне грудины отчетливо просматривалась безобразная выпуклость.

— Узнал, узнал, — поспешно заверил его Стефан. — Ну все, достаточно эмоций. С памятью моей все в порядке, а вот со спиной, как видишь, — нет. Ну, все, мы почти закончили. Пошли. Я живу здесь недалеко.

Равиль тут же просиял от счастья, что его узнали. Может, Стефан и потерял былую осанку, но то, что при нем осталась память, радовало. Он резво поднялся и пошел рядом со Стефаном, стремясь ухватить его за ладонь.

— Ты вещи свои бросил и забыл, — иронично усмехнулся Стефан. — А в корзинке наверняка что-то вкусное.

— Ах, да!

Равиль спохватившись, вернулся и подобрал утерянную кладь, а потом сломя голову подбежал к своему офицеру.

— Как ты? — выспрашивал по дороге Равиль. — Где ты здесь живешь? Каким образом тут очутился? Я писал письма, искал тебя по всей Европе! И нашел в своей же стране!

— Идем, идем, — коротко отозвался Стефан. — Дома поговорим.

С удовольствием Равиль наблюдал, что жизнь хоть и изломала тело его офицера, похоже, действительно не повлияла ни на память, ни на сущность характера Краузе.

Глаза Стефана по-прежнему сияли озорным блеском, улыбка была едкой и саркастической, и вскоре он сам взял Равиля за руку, успокоив его страхи.

— Я здесь недалеко живу, — пояснил он. — Там и поговорим.

Вскоре они, не заходя за ограду клиники, подошли к крошечному домику, похожему на сторожку лесника. Стефан разомкнул замок и гостеприимно распахнул дверь. Внутри было всего две комнатушки. В первой находился рабочий инвентарь — лопаты, метлы, грабли. Вторая была жилая. Половину занимали печка, заставленная кастрюльками и другой домашней утварью, и просторная кровать. Из мебели еще имелись стол, стул, маленькое зеркало над примитивным рукомойником, несколько полок на стенах, заполненных книгами; и сундук, который одновременно мог служить скамьей.

Равиль робко присел на краешек сундука. Он пожирал глазами своего любимого мужчину, находясь в крайнем волнении: к месту ли он приехал или его забыли и уже давно не ждут, — а потом внезапно приободрился. Во всяком случае он был обязан сообщить Стефану о письме Анхен и о том, что у него родилась дочка, чью фотографию он привез с собой.

Стефан, тем временем подбросив в печурку несколько поленьев, присел на стул напротив Равиля. Места в комнатке было очень мало, и они оказались почти вплотную. Колени их соприкоснулись. Мужчина взял ладонь юноши в свои, наклонился и бережно, медленно поцеловал каждый палец.

Не в силах сдерживаться, Равиль при этом ласково гладил своего любимого мужчину по выстриженному ежику седых волос. Эмоции переполняли его через край, и он вдруг упал на колени, судорожно вжимаясь лицом в живот мужчины.

— Стефан. Я тебя люблю, — давясь слезами, проговорил он. — Я тебя больше никогда не оставлю. Ты только скажи, что ты ко мне не остыл и я нужен тебе!

4. Возрождение любви.

— Тихо, тихо, — зашептал Стефан, бережно поднимая расчувствовавшегося Равиля с пола под локти. — Садись.

Он поглаживал своего друга по коленям, с обожанием заглядывая ему в глаза. Их обоих тянуло друг другу магнитом, и они вновь, в эмоциональном порыве, крепко обнялись.

— Не остыл, — почти простонал Стефан, ласково приглаживая темные вихры Равиля.

— Но ты ведешь себя так, как будто бы не рад мне! Даже не оглянулся, когда я к тебе обратился! — пожаловался тот.

— Да я рад! — искренне вскричал Стефан. — Просто ты пойми… Когда ждешь, ждешь очень долго и абсолютно без всякой надежды, а потом задуманное вдруг сбывается, то просто сил нет осознать и перенести свалившееся счастье. Я до сих пор не верю, что ты здесь, нашел меня, приехал и сидишь передо мной!

— А ты забыл, что сам обещал меня найти?! — гневно, горячась перешел в наступление Равиль. — И верно, что все эти годы я сам тебя не искал. А знаешь, почему? Считал, что не имею права, думал, ты вернулся к жене и поставил на наших отношениях жирный крест. Ты мне постоянно снился, я умирал по тебе, но не смел искать. Кто я такой, сам подумай? Просто парень, на которого ты случайно обратил внимание, когда служил в лагере. Но потом ты женился и вычеркнул меня из своей жизни! И я, как мог, смирился с этим, хотя внутри все горело адским пламенем, и я задыхался от боли. А ты мне теперь говоришь, что ждал! Что же ты ждал, когда сам клялся приехать и попробовать хлеб из моей пекарни?!

У Равиля окончательно сдали нервы, и он вдруг, как ребенок, залился слезами, выплескивая пережитые горе и отчаяние. Стефан при этом пристально смотрел ему в лицо без тени улыбки или насмешки. Потом он отвернулся и мрачно изрек:

— Равиль, посмотри на меня, дорогой ты мой. Меня прошило насквозь автоматной очередью во время бунта узников, и после я целый год пролежал в госпитале прикованный к койке. Ты не представляешь, каких усилий стоило мне вновь подняться на ноги. И теперь, как видишь, мое тело изуродовано. Как я мог явиться к тебе в таком виде? Ты пойми меня тоже. Я тут спрятался от всего и от всех. А если бы я хотел вернуться к Анхен, то сразу бы это сделал. Но я никогда не собирался с ней жить. Такова ее плата за то, что решила носить мою фамилию и обосновалась в фамильном особняке Краузе, который теперь принадлежит ей по праву. А я вот пристроился пока здесь.

Стефан не злился. Он выглядел расстроенным и беспомощно развел руками. Достав платок из кармана, Равиль обтер лицо. Ему стало стыдно. Война прошла, и все они попали в разные обстоятельства.