Я — ярость - Делайла Доусон

Ривер открывает холодильник и достает бутылку с водой.

— Пей. Не хочу, чтоб ты потеряла сознание.

— Эй.

Элла отставляет бутылку и смотрит на Лиэнн, которая перегнулась через стол.

— Я действительно рада, что мы тебя встретили, — произносит Лиэнн. Элле кажется, что она из тех чокнутых, которые легко вываливают всю правду и постоянно говорят о том, что чувствуют. Вероятно, она не стесняется каждый день повторять любимым, что любит их. — Все ведут себя так безумно, что приятно встретить кого-то, кто относится к тебе как к человеку.

— Ну, я пыталась вас убить…

Лиэнн запрокидывает голову и смеется.

— И это было вполне разумно. Мы к такому привыкли. Я просто… Я ценю моменты, которые напоминают мне, что в мире еще есть что-то хорошее, понимаешь? Иногда я забываю, что хорошие люди еще существуют.

— Так что дальше? — спрашивает Элла.

Ривер ухмыляется, весьма по-маньячески.

— Мы тебя вскроем.

Харлан пообещал работникам вечеринку в честь первого шоу. Но после того, что случилось, никто не понимает, как вести себя дальше. Все закончилось куда раньше, чем они планировали. Проведено только два из пяти запланированных боев. Толпа разбежалась даже до аплодисментов. Все кажется незавершенным и очень зыбким. Челси идет в гримерку со Стивом и Крисом, и Харлан следует за ними, как флегматичная овчарка, которая не дает стаду разбрестись. Все выжидающе смотрят на них.

— Что случилось? — спрашивает Сиенна.

— Кто-то в толпе накачался перцем и взял правосудие в свои руки. Не в отношении наших бойцов, — спешит добавить Харлан, потому что при упоминании перца все волнуются. — Насколько я могу судить, это была жена, которая искала возможность избавиться от куска дерьма, именуемого ее мужем. — Он смотрит поверх их голов, мышцы под пиджаком напрягаются. — Хотел бы я втащить этого труса на ринг, хоть на пять минут. Предложил ей запрыгивать к нам на борт, но она предпочла вернуться в семью. — Харлан опускает голову и снова смотрит на них. — Короче, мы ее остановили, он убежал, и толпа следом.

— Значит, шоу окончено? — разочарованно спрашивает Эми, уже одетая в свой костюм.

Харлан мягко улыбается ей.

— Только сегодня. Надо поработать над контролем последствий через интернет, но, на мой взгляд, мы можем обернуть это происшествие в свою пользу. Любой пиар хорош, верно?

— Предположительно, — отвечает Сиенна.

— Так что мы делаем? — Эми должна была драться следующей, и Челси сочувствует ей. Она вся разодета, как повзрослевшая Лило из мультика «Лило и Стич»: травяная юбка, гирлянда из цветов на шее, цветочная корона, — и переминается с ноги на ногу, вся на взводе.

Харлан окидывает взглядом комнату, привлекая всеобщее внимание.

— Мы ужинаем, ложимся спать и смотрим, что будет завтра с утра. Мы продали чертову тонну подписок на онлайн-трансляции, так что главный вопрос в том, потребуют ли люди возврата денег. Вам всем хорошо заплатят в любом случае. Пока мы притворяемся, что все прошло так, как задумано, и готовимся к следующему шоу. Все, кто выступал сегодня вечером, отлично справились, я не мог бы гордиться вами сильнее.

Склонив голову, он спрыгивает на бетонную площадку за погрузчиком и направляется к своему трейлеру, припаркованному немного поодаль. Остальные просто слоняются без дела, как стадо, пока не появляется Арлин.

— Ужин готов. Под навесом возле трейлера Сиенны. Просто идите на запах.

— Но сперва переоденьтесь! — вмешивается Сиенна. — Помните: костюмы вешаем на вешалки с вашими именами, лицевой стороной наружу. Сотрите грим, иначе кожа пойдет прыщами. Если дрались сегодня вечером, то все открытые участки кожи протрите салфетками с маслом чайного дерева — по той же причине.

Челси чувствует странное отчуждение и оцепенение. Она присоединяется к другим женщинам и, отгородившись какими-то простынями, свисающими с потолка, выбирается из костюма — очень осторожно, чтобы не испачкать ткань в пыли. Вешает его на пластиковые плечики, мимоходом отмечая, что там написано «ЧЕЛСИ», а не «ДЕВИЦА ИЗ ФЛОРИДЫ», и это немного возвращает ее в собственное обличье. Челси с удовольствием влезает в привычную одежду: мягкая футболка с V-образным воротом и джинсовые шорты — и стирает сценический грим и пот, тратя аж три влажные салфетки. Немного тревожно видеть, какой бледной она становится, будто салфетки стерли не только грим, но и часть ее лица. Челси закалывает волосы в пучок и идет ужинать. Никто не разговаривает; это по-прежнему похоже на похороны, вот только без привычного утешительного сценария. БКЯ ощущался уже почти семьей, но сейчас Челси будто бы потеряна. Ей удалось подраться — и это было здорово, но потом она нарушила правила, вмешалась в драку со зрителем, и… в общем, все пошло не по плану.

Запах гриля помогает немного прийти в себя. Она на автопилоте выбирает еду и напитки, берет пластиковые приборы и находит шезлонг, чтобы устроиться в нем поудобнее. Только сев, она понимает, что получилось так, что те, кто дрался, первыми получили ужин, так что она, Стив, Мэтт и Мэрилен сидят на стульях, Ти-Джей галантно расположился на полу, а Джой нигде не видно. Никто не говорит ни слова. У этих четверых отняли хорошо исполненную работу, а еще четверо вообще лишились возможности выступить. Остальным все равно придется убирать зал и составлять стулья, выполняя свою часть работы. Челси им не завидует. Их работа слишком похожа на то, что она делала дома: наблюдала за чем-то большим, а после наводила порядок в полном одиночестве.

Бургер Челси на вкус… никакой. Абсолютно никакой. Она глотает его, ощущая, как каждый кусок застревает в горле. Газировку Челси тоже взяла наугад, и по вкусу это просто шипучка. Она не может прекратить думать о женщине. Об отчаянии в ее глазах, о том, как в этих глазах вообще ничего не отражалось. О том, как она пришла в сознание, готовая услышать, что убила человека, — и разочаровалась оттого, что этого не случилось.

Челси абсолютно подавлена тем, как безропотно эта женщина вернулась к прежней жизни. Это было как… тошнотворный удар под дых. Сломленная, она отправилась к мужчине, который причинил ей столько зла, что она хотела его смерти. Она прекрасно понимала, что он знает, что она сделала, и что он накажет ее за эту попытку. Она так боялась неизвестности, что предпочла известное ей домашнее насилие.

Слишком