Дороги детства - Ирина Франц

Снег, лежавший до этого незаметно на крышах, начинал таять. Ледяные сосульки обрамляли крыши. На улице пахло весной, талым снегом, тёплым ветром. Весна приходила медленно, отдавая зиме с каждым днём ещё немного тепла. Пока не выдержит зима однажды и не уступит нежному её напору. И зазвенят по всей улице ручьи. И солнце будет радоваться их песне, отражаясь в лужах, переливаясь в мутном течении больших и малых ручейков. А дети будут радоваться вместе с солнцем и ручьями.

Наконец-то можно надеть резиновые сапоги и ходить по улице, отмеряя лужи.

– Вот эта – не заходи туда, она глубокая. Наберёшь воды!

– А вот эта, давай посмотрим как здесь глубоко.

– Ого, смотри, как мне. Чуть воды не набралось в сапоги.

Почему дети так любят ходить в сапогах по лужам? С замиранием сердца заходят в самую середину лужи, шаг за шагом отыскивая то место, где вода ещё доходит до самого верхнего бортика сапог, остановившись в миллиметре от критической черты.

Детвора в восторге. Весенние каникулы. Солнечные дни.

Звонкие ручьи.

«А давайте будем кораблики делать и пускать, и смотреть чей дальше проплывёт!» Бумажные кораблики бодро отправлялись в плавание по бурным талым водам, но скоро они промокали и обездвиженные прибивались к берегу. Лучше всего плавают деревянные плоты, сделанные из щепки или обломков веток.

У каждого своя палочка-лодочка. Внимание, на старт! И поплыли деревянные палочки-кораблики. Чей кораблик самый первый попадёт вооон в ту большую лужу-океан? Чтобы не потерять кораблик из виду, надо бежать рядом с ним вдоль ручья. И помогать ему плыть, направляя в нужное русло, устраняя помехи. Течение несёт кораблики вперёд. Дети смеются, догоняя их. А солнце улыбается, отражаясь в мутной воде. Весна.

Кнопка

Дети, выросшие во время холодной войны с США, знают про зловещую Кнопку. Это такая кнопка, нажав на которую, злые американцы могут вмиг уничтожить весь наш Советский Союз, сбросив на нас атомную бомбу. Не знаю, как у вас, но я почему-то настолько сильно запомнила это ощущение леденящего страха, что мне до сих пор становится не по себе. Это чувство нависшей над мирным небом угрозы, что как будто весь этот беззаботный мир, эти каникулы, шелест листвы, эти закаты и восходы, детские игры по вечерам – как будто всё это может вмиг исчезнуть. Появляется страх за свое существование. Ты чувствуешь хрупкость этого мира.

Я не любила передачу «Сегодня в мире». Неприятным мне казался ведущий в очках, вся эта навязчивая интонация его голоса, все эти чёрно-белые фотографии и отрывки из документальных фильмов, повествующих о напряжённой обстановке в мире. В середине восьмидесятых шла война в Афганистане. Уже не помню точно какой обзор делал ведущий. Но эта передача появлялась регулярно на экране телевизора, как бы снова напоминая об угрозе. Одного нажатия на кнопку будет достаточно, чтобы мы все погибли. Этот ужас мы впитали в себя, не принимая всерьёз, не осознавая это до конца. Сейчас это кажется странным, как в нашем сознании укладывались такие понятия, как «дружба народов» и «холодная война».

Взрослые старались не вести с нами разговоры о политической ситуации в мире. Советский Союз сильнее и сможет себя защитить. И всё же эта идея с кнопкой не давала мне иногда покоя. Мы выросли в обстановке угрозы со стороны ненавистного американца-капиталиста, который хочет уничтожить нашу родину одним лишь нажатием на Кнопку.

Как бы в подтверждение беспокойных мыслей об угрозе «конца света» на уроках начальной военной подготовки военрук объяснял нам правила безопасности и поведения в условиях атомной войны. Как пользоваться противогазом, как вести себя в условиях катастрофы глобального масштаба. Не ужас ли?

Учитель по НВП любил приговаривать во время контрольной работы: «Перед смертью не надышишься». Вот правда. Учишь материал – как выжить в условиях атомной войны, и тут тебе через каждые пять минут приговаривают такое: «Перед смертью не надышишься».

Сразу представляю себе апокалиптические сцены. Американцы сбросили атомные бомбы, люди погибли, города горят. Зловещее слово «ЧП». Чрезвычайное происшествие. Повсюду пожар и отравленный воздух, на месте нашего села – выгоревшая степь. Оставшиеся в живых прячутся в противогазах. Но куда бежать? Ведь здесь нет ни леса, ни скалистых гор. Всё открыто под небом. И сколько им ещё осталось жить?..

Охватывает тревога. Смотрю в окно со второго этажа. Там – такое же спокойное майское небо, голубые сопки на горизонте, серые кустики караганников, дороги, люди и птицы. Всё – как всегда. Скоро каникулы. Пишем контрольную по НВП. «Перед смертью не надышишься», – говорит опять учитель, окидывая напряжённо притихший над тетрадками класс своим насмешливым взором.

И опять внутри недоумение. Эта его фраза так и осталась для меня связанной с атомным апокалипсисом, как напоминание о тех, казалось бы, беззаботных и хрупких мирных днях…

Огород

Запах свежей земли люблю ещё с детства. Может быть, поэтому всегда с удовольствием копаюсь в моём маленьком садике с цветными клумбами. Быть на земле – значит быть у себя дома.

Помню, как мама учила меня строить с помощью тяпки бортики для грядок, потом разравнивать землю граблями и в самом конце всей работы высыпать из горсти семена в продавленные пальцами ямочки-точечки или в борозды- ряды. Мамины уроки никогда не проходят напрасно.

Цвет земли бывает разный. Чернозём – самый благородный, высший сорт, это очень плодородная, привезённая из степи земля. Без него не бывает хорошим урожай. А ещё без пресной воды. И всё же, несмотря на скудные условия для роста, у нас всегда была свежая редиска, которая созревала самой первой.

Сначала проклёвывались из семян росточки в виде двух сердцевидных лепесточков. Но взошли уже семена. Надо поливать и ждать. День за днём грядка с жиденькими росточками становилась всё зеленее и гуще, пока вся не покрывалась зелёной ботвой. Розовые шарики редиски проглядывали сквозь сочные стебли ботвы. Вкусная свежая редиска вприкуску с хлебом и солью. А ещё вкуснее – в салате со сметаной и зелёным луком.

Он рос по соседству с редиской. Вечером, когда польёшь огород, срываешь его тонкие, нежные, пахучие пёрышки, относишь пучок в летнюю кухню и разрезаешь на тонкие колечки. Чувствуете запах? Лук, который не успевали сорвать молодым, взрослел на грядке, превращаясь из тонкокожего юноши в доброго молодца с пышной шевелюрой из семян в бледно-розовой плёнке. Толстые, плотные трубки его уже не были пригодны для еды, и в них можно было дудеть.

А