Верь, бойся, проси… - Аланд Шабель

Пластырь осторожно приподнял и спрятал всё это хозяйство в специально приготовленную вертикальную матерчатую сумку, затянул горловину продетой верёвкой, оставив петлю. Ноша неожиданно оказалась тяжелей, чем представлялось до этого, ну да ладно, осталось-то ерунда делов.

Тихонько открыв средние дверки рамы, на верёвке спустил мешок на третий этаж, всё это заняло буквально секунды. Втащил верёвку обратно и замер. Выждав минуту, вслушавшись в тишину, легко перенёс сухощавое тело из лоджии и, как челопаук, прилип к стене.

Уже прижимаясь к шершавой стене снаружи, где-то посередине между этажами, вдруг услыхал шум подъезжающего автомобиля. Немного левее ярко осветили фарами вход в магазин автозапчастей, находящийся рядом.

Магазин был двухэтажный и вплотную примыкал к восточной глухой стороне дома. Хлопнула дверца, и из «уазика» вылезли два сержанта вневедомственной охраны. Один держал мощный фонарь, другой укороченный Калашников.

– Да ложняк это, на линии какая-нибудь неполадка, – убеждённо говорил один другому.

– Да, Егорыч вечно панику нагнетает, но проверить надо. Ты давай дверь проверь, замки глянь, а я сейчас…

И второй, перекинув автомат за спину, подошёл как раз на место под висящим Пластырем и стал копошиться в районе ширинки. Тёмные глазницы окон и сумрак делали замершего Миху невидимым, а сержант, поливая местную флору перед домом, вверх не смотрел. Наконец, закончив своё дело, служивый не торопясь пошёл к машине. Наверное, впервые Пластырь почувствовал, как от перенапряжения немеют пальцы, и он, внезапно сорвавшись, молча полетел с третьего этажа вниз…

Ещё не дойдя до машины, оба блюстителя обернулись на звук, как будто кто-то из дома сбросил мешок цемента, только мешок при приземлении коротко вякнул и всё, тишина! Из машины на подкрепление выскочил водитель, и уже втроём, передёрнув затворы, включив фонарь, обнаружили тело Михи Пластыря со сломанной шеей. Душа удачливого домушника отлетела, и, видимо, туда, куда отлетают души всех краткоживущих представителей этого крайне рискованного образа жизни.

Позднее в отчётах сержанты обозначили Пластыря как потенциального воришку, коего они спугнули при попытке проникнуть в магазин, видимо, через верхние окна, так как имел при себе снаряжение верхолаза и одет был соответствующе. Но не повезло парню, видимо, решив удрать по верхам от доблестной полиции, сорвался и сломал себе шею.

V. Немногим раньше

Клим в пятницу любил дежурить. Крайний день, впереди два выходных, любителей повечерить меньше, чем в разгар деловой недели, а меньше народу, больше ветчины в буфете, как любил пошутить Вратарь. Вообще, с Вратарём повезло, напарник, каких мало, надёжный, малоразговорчивый мужик. Чуть больше сорока, немного выше среднего, худощавый, но силушкой не обделён. К ним в офис всякие наведывались, по делу и без дела, за день масса людей пройдёт. В первое время Клим, пока ещё был один, вообще разрывался, за мониторами следи, ключи от кабинетов прими, кого-то записать, кому-то передать.

На секретарше (как ушла в декрет, так больше и не брали никого) братья Саргоевы сэкономили, и часть функций как-то незаметно диффузировалась в обязанности охраны. Ко всему строгий спрос на предмет посторонних, но межведомственная кооперация, встречи, всякие договорённости, менеджеры по продажам, по сбыту приводили партнёров и заказчиков, в бухгалтерию постоянным ручейком сочился служивый люд, приходили посетители и клиенты, всё это деловито сновало туда-сюда-обратно, требовало внимания и контроля. Мало офис, ещё приходилось следить за воротами в цехе. Частенько сновали туда-сюда деловитые кары и юркие погрузчики, не говоря о других машинах.

Цех хоть от офиса отдельно, но в том же корпусе, там и камеры стоят, машины выезжают-заезжают, никуда не денешься, надо учитывать и проверять.

На неделе деловая жизнь офиса затихала после двадцати двух часов, после ухода последнего нужно всё проверить, обойти кабинеты, посмотреть, всё ли выключено кроме дежурного освещения, осмотреть окна и двери изнутри, потом – наружный осмотр.

Включить уличное освещение, прожектора на небольшую площадку-стоянку рядом с офисом, только потом за мониторы в свою дежурку – аквариум.

В общем – закрыть, что закрывается, запереть, что запирается, следить, чтобы до утра всё было в порядке. Ответственных хлопот и забот хватало, поэтому в первое время Клим после суток просто валился с ног, до дому бы дойти.

О том, что охранник не терминатор и ему отдых в пару часов хотя бы не помешает, об этом руководство мудро не задумывалось, хотя Клим не раз просил напарника в свою смену, аргументировано доказывая полезность и необходимость в первую очередь для фирмы.

В офисе добра не на один миллион, в бухгалтерии явно не пустой сейф здоровенный, помимо этого цех, полный продукции и оборудования, а охраняет один человек. В другие смены дежурили по двое, правда, пенсионеры, но всё-таки по двое, не в одиночку. Клим, конечно, сильно не роптал, старался сам справляться, но ответственность своей тяжестью придавливала, чего скрывать. Помог случай, пусть прискорбный. В какой-то фирме случился пожар ночью, дежурил старик-пенсионер, стало ему плохо, потерял сознание, свалился и задохнулся угарным газом. Хозяева тоже, видимо, экономили на охране, вот и сгорело всё добро офисное не на одну сотню тысяч рублей.

Братья, конечно, жадные до безобразия, но, узнав детали происшедшего у коллег по цеху, тут же вызвали Клима и поручили, как старшему, найти путного мужика и даже посулили оклад повысить.

На Вратаря, вернее, тогда Петра Евсеевича Третьякова, Клим вышел случайно. Самая крайняя пивнуха в их районе, у бани, всегда пользовалась дурной репутацией, и заходить туда решались клиенты, коих все тамошние аборигены знали. Случайно забредшие сюда или самые отчаянные местные, но не из «контингента», быстро теряли лицо и старались улизнуть из этой накуренной атмосферы разбавленного пива и ядрёного мата. Хорошо, если удавалось избежать использования театральных постановок на развод случайных лохов на коллективный «разлив».

Несчастные, попав внутрь и не сразу сообразив, куда попали, почти всегда обречены поить весь славный коллектив посетителей «Подковы», так называлась пивная, которую держали выходцы из печально известного посёлка.

Заведовал там отец Жорки Хмелевского, мать бухгалтерила, а сеструха, необъятная Томка-Тумба, стояла на разливе. Надо ли говорить, что сам Жорка и Митрохи-младшие частенько ошивались рядом с этой публикой, да и с Подковы различные элементы с дружками из местной гопоты постоянно сдували пену пивную в этом достойнейшем заведении.

Обычно один из Митрох привязывался к залетевшему чудаку с каким-нибудь пустяком, сигарету там дай, что ли, в картишки может, перекинемся, не желаешь нас пивком угостить? Если посетитель был не дурак, то, оглядевшись, замечал и перекрытый как бы невзначай вход-выход, и за столами доброжелательных в наколках субъектов, неодобрительно и скорбно качающих головами по поводу жадности людской.

И так же глубоко порицающих неуважуху, проявленную в той или иной форме к почтенному сборищу присутствующих здесь добрейших существ. Ну а уж если один из завсегдатаев, уважаемый гражданин в шляпе и в майке, поводя костлявыми плечами и растопырив перстнявые пальцы, начинал материться без причины на козлов зажравшихся, то верный признак – пора раскошелиться, дабы кульминация не была чересчур кипящей и травмоопасной. Посетитель, как правило, просил Томку-Тумбу угостить всех этих замечательных людей самым лучшим пивом, ну, за его счёт, конечно, и, расплатившись, волшебным образом оказывался на улице. Вздохнув с облегчением и дав себе зарок насчёт посещения этого заведения, чудак или чудаки исчезали в направлении, где больше нормальных людей, нормальная жизнь, причём быстро так исчезали, как деньги из портмоне.

Клим не часто навещал это заведение, хотя его знали и вряд ли на него стали бы накатывать, но ему просто была неприятна криминальная, прокуренная атмосфера, неопрятные полубомжеватые личности, да и восприятие неотразимой внешности Томки-Тумбы требовало особого психологического тренинга. Плюс ко всему отношение к «подкованным» у местных было однозначно негативным, их терпели и только.

Поэтому, когда случайно проходящий мимо Клим увидел, как братцы Митрохи с пристяжью окружили мужичка пролетарского вида в нелепых круглых очках с тёмно-синими стёклами, в простенькой кепке и недвусмысленно стали намекать на платный проход по их земле, Клим не раздумывая вклинился в ряды беспредельщиков, демонстрируя боевые ссадины на кулаках.

Наглые, как вороньё, Митрохи с шайкой малолетних лоботрясов, опешили поначалу, но, ввиду близости их родной пивнухи и численного превосходства, отступать не собирались.

Клим, конечно, рисковал, зная подлый нрав «подкованных», но с удивлением констатировал факт, что и мужик далеко не рохля. Он, сняв очки, грамотно и невозмутимо прикрыл его со спины.